Африка. История и историки - Коллектив авторов

Принадлежность к Африке, которая вбирает в себя все специфические реальности человеческого развития на нашем континенте, проявляется в образе мысли и конкретном поведении всех людей – белых, черных или желтых, христиан, мусульман или язычников, – которые населяют Африку и проживают среди ее народов.

Определение функций народной власти[396]

Демократическая партия Гвинеи рассматривает борьбу классов как движущую силу истории и единственное динамическое средство для завоевания, осуществления и развития политической, экономической, технической, научной и, главным образом, социально-культурной власти народом.

<…>

Повсюду в Африке и во всем мире, где вспоминают историю африканского рабочего класса, почетное место отводится активной роли, которую во все времена играли трудящиеся Гвинеи.

<…>

Африка, в действительности, отличается глубоким чувством чести, свободы, достоинства, почти религиозной любви к правде, обостренным чувством уважения к себе и другим, суровым мужеством, постоянно подвергающихся испытаниям. Это – кардинальные доблести африканских народов, которые ДПГ учитывает в своей практической деятельности.

Генерал Лансана Конте – второй президент Гвинейской Республики

История независимости наглядно показала, что когда мы едины, мы всегда преодолеваем все препятствия[397].

Все то, что мы делаем сегодня, не будет иметь никакого завтра, если молодежь не будет воспитана как гвинейцы, как свободные и здоровые люди, как граждане, способные позаботиться о себе и нашем обществе[398].

Ламин Сидиме – премьер-министр Гвинейской Республики

Ахмед Секу Туре по своей политической масштабности принадлежит не только Гвинее, но и всей Африке. Борьба, которую вели наши предки, нисколько не отличается от той, которую мы ведем в настоящее время за возможность передать будущим поколениям нации Гвинею в полном ее развитии[399].

Альфа Конде – четвертый президент Гвинейской Республики

Интервью[400]

Вопрос: Что будет Вашими приоритетами, если станете главой Гвинеи?

Ответ: Я их уже определял. Речь идет о продовольственном обеспечении, здравоохранении и образовании для всех, различных инфраструктурах, в частности о железной дороге. Затем о примирении и национальном единстве. Вы знаете, что Гвинея пережила много конфликтных ситуаций в годы Первой и Второй республик.

Нужно научиться прощать друг друга. Вот почему я организовал чтение Корана и жертвоприношение в память президента Конте на его могиле, и то же самое сделано для президента Секу Туре. Первая республика меня заочно приговорила к смертной казни, а Вторая республика меня препроводила в тюрьму.

Но я хочу показать гвинейцам, что сегодня мы должны уметь прощать друг друга. Вот почему, если я выиграю выборы, я предусмотрю проведение конференции под девизом «Правда и примирение» для того, чтобы каждый признал свои ошибки и чтобы остальные их простили, потому что в Гвинее имеется столько нерешенных проблем, что нам необходимы наше объединение и наша взаимопомощь.

Вот почему, если я одержу победу, я сформирую правительство национального единства. Считаю крайне важным сегодня, чтобы мы думали в первую очередь о будущем, а не о прошлом. А также о том, чтобы беды, выпавшие на нашу долю, миновали наших детей и внуков.

© Перевод на русский язык В. И. Евсеенко, 2013

И. В. Кривушин. От исторической теории к геноциду: хамитская гипотеза в контексте руандийской трагедии XX в.[401]

Хамитский миф должен рассматриваться как центральный элемент, стоявший за геноцидом 1994 г.[402]

Рене Лемаршан

В октябре 1995 г. полковник Теонест Багосора, человек, который считается одним из главных организаторов руандийского геноцида 1994 г., укрывшийся в Камеруне, опубликовал апологию под названием «Покушение на президента Хабьяриману, или Последняя операция тутси по силовому захвату власти в Руанде»[403], где он пытается возложить на тутси всю полноту ответственности за руандийскую трагедию и, в частности, выражает сожаление, что тутси, этим «мастерам обмана» и «закоренелым лжецам», удалось привлечь на свою сторону мировое общественное мнение, сравнивая свою участь с участью еврейского народа, жертвой Холокоста. По утверждению Багосоры такая параллель не имеет под собой никаких оснований: если евреи «всегда имели право вернуться в свою страну, чтобы освободить ее от различных завоевателей», то «у тутси никогда не было собственной страны, чтобы создать народ» (pour faire un peuple)[404]. «Такого народа, как тутси, – заявляет он, – никогда не существовало ни в Руанде, ни в Бурунди, ни где-либо еще. Были просто тутси, которые постепенно натурализовывались по мере того, как они прибывали в Руанду и в Бурунди»[405]. «Тутси, – продолжает Багосора, – являются и останутся эмигрантами из долины Нила, какое бы гражданство они ни получили, – руандийское, бурундийское, заирское, угандийское или танзанийское; им бы следовало скорее заботиться о том, как мирно сосуществовать с народами, которые их приняли, и смирить высокомерие и надменность, отражавшие их желание навязать свою власть в регионе Великих озер»[406]. «Тутси, – добавляет он, – используя хитрость и терпение, а также изощренное коварство, не замедлили подчинить хуту, хотя те оставались всегда в большинстве, уничтожая раз за разом их королей со всем потомством»[407]. Настоящим «народом» Руанды, убежден автор, являются только хуту, и именно они ныне выступают в роли изгнанного еврейского народа[408].

Итак, Багосора постулирует как неоспоримый факт, что тутси – не народ, а пришельцы из долины Нила, что они постепенно проникали в Руанду, что местные народы оказали им гостеприимство, но тутси отплатили им неблагодарностью и коварством превратили их в своих рабов. Таким образом, он предлагает определенный взгляд на историю Руанды, основанный на противопоставлении автохтонного народа хуту и пришлого «антинарода» тутси, используя его как доказательство нелегитимности претензий последних на власть в этой стране.

Важно подчеркнуть, что такая аргументация ни в коем случае не является случайным выпадом против группы, ставшей основной жертвой руандийского геноцида. И дело не только в том, что автор апологии был одним из его руководителей и идеологов. Дело в том, что подход Багосоры отражает сущностные черты системы исторических представлений руандийцев, определявшей сознание участников событий 1994 г.

Специфика этой системы заключалась в том, что она не была «туземной» по своему происхождению. Своим возникновением она обязана первым европейским исследователям, побывавшим в регионе во второй половине XIX в. Самым ранним из них оказался британец Джон Хеннинг Спик (1827–1864 гг.), который в ходе двух своих путешествий (1857–1856 и 1860–1863 гг.) открыл Великие озера. Ни во время первого, ни во время второго путешествия Спик не ступал на территорию современной Руанды (и Бурунди) и не давал ее описания. Однако нам важно, что он охарактеризовал соседнее с ней королевство Буганда как страну, в которой этническая группа завоевателей вахума (хима) управляет туземным населением банту: «В этих областях власть находится в руках чужестранцев, которые вторглись и овладели ими и которые оставили аборигенов земледельцев пахать землю, тогда как низший слой захвативших власть кланов пас стада»[409].

С точки зрения Спика, вахума в расовом отношении являются «хамитами», потомками эфиопских оромо (галла). «Если судить по физическому облику вахума, – говорит он, – невозможно поверить, что они могут принадлежать к какой-нибудь иной расе, кроме полушемитской, полухамитской <расы> из Эфиопии»[410]. Но как они появились в Центральной Африке? «Они [абиссинцы, или галла], – предполагает британский исследователь, – …пересекли Нил недалеко от его истока, открыли богатые пастбищные земли Уньоро и основали великое королевство Киттара, где они утратили свою религию, забыли свой язык, по обычаю туземцев вырвали свои нижние резцы, изменили название своего племени на “вахума” и больше не помнили имена “хубши”, или “галла”»[411].

На каком основании делает Спик такие выводы? Ни письменные (эфиопские) источники, ни устная традиция местных племен ничего не сообщают о подобных миграциях[412]. Очевидно, что исходным пунктом для умозаключений Спика оказывается его предположение, граничащее с убеждением, о физическом сходстве оромо и хима. Но объяснение этого сходства он дает, исходя из популярных в то время в Европе теорий происхождения африканских народов. Традиционно представления об их этногенезе определялись интерпретацией ветхозаветной истории Хама (Быт. 9:22–27) как проклятия, перешедшего на его потомков, – чернокожие племена, занявшие по этой причине низшую ступень в этнической иерархии мира. Однако знакомство французских ученых с памятниками древнеегипетской цивилизации в конце XVIII в., убедившее европейцев в высоких достижениях ее создателей, и все более утверждавшееся представление о культурной зависимости от нее «белых цивилизаций» – древнегреческой и древнеримской, – бросили вызов прежнему взгляду на африканцев. Чтобы ответить на него, библейские антропологи и этнографы разработали «хамитскую теорию», акцентируя тот факт Священной истории, что проклятие, произнесенное Ноем, было адресовано не Хаму, а только одному из его сыновей – Ханаану (Быт. 9:25). Следовательно, от Хама произошли две группы народов – про́клятая, «дети Ханаана», негроидная, и непроклятая, произошедшая от братьев Ханаана, «хамитская». Именно непро́клятые потомки Хама, в число которых входили древние египтяне, берберы и эфиопы, принесли в Африку основы цивилизации, в том числе и понятие о государстве[413]. Такая концепция подразумевала, что во внутренних областях Африки, там, где существуют относительно развитые культуры, можно обнаружить, помимо примитивных негроидных племен, различные ответвления «хамитской» семьи. В этом контексте вполне закономерно, что Спик без особых сомнений идентифицировал хима в качестве ее колена.