Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970–2010-х - Роберт Наилевич Гараев

Подруга Инна К. жила на проспекте Ибрагимова. У нее был младший брат, и пацаны собирались у них каждый день прямо в подъезде. Однажды мне заявили: к нам в гости больше не приходи. Как так, почему? Оказывается, меня заприметил какой-то местный пацан, которого все боялись. Это казалось дикостью.

Ребята «Чайники» были в основном миролюбивые. Помню клички: Пидот, Бажай, Марсель. С ними эксцессов не было никогда, мы общались, смеялись, секса никто не предлагал. Сейчас их тоже нет в живых – умерли от СПИДа. Судьба Инны сложилась отчасти трагически: в последних классах школы она забеременела, мать делала вид, что не замечает, а когда «заметили», делать аборт было поздно. Вызвали искусственные роды, ребенка похоронили. Кто его отец – история умалчивает, один из «подъездных» пацанов. Школу Инна окончила позже, вечернюю. Затем она встречалась с одним из милиционеров из предыдущей ментовской компании, который имел бизнес в Тольятти, куда они вместе и уехали. «Тольяттинцев» тоже была целая компания – это были люди щедрые, не лишенные чувства юмора и всегда адекватные. Вообще, раньше молодые люди любили собираться в компании, почему-то стадное чувство возобладало над индивидуальностью.

В лихих девяностых появилась целая когорта взрослых бандитов. Некоторые из них пытались вести себя благородно. Пару месяцев я работала в парфюмерном магазине. Помню случай: «Девушка, какой парфюм посоветуете? Вам лично какой нравится?» Назвала и внезапно получила его в подарок, просто так.

Весь этот пласт времени – это совершенно беспросветное, бесперспективное существование, которое сказалось на всем: на ценностях, убеждениях и особенно на самооценке. Почему-то было принято, что девушка не должна отказывать ни в чем, если ей предлагали «ходить» – особо не отказывались. В 65-й школе, где я училась последние два года, были не просто махровые, отъявленные, отмороженные гопники, но и гопницы. Конфликт начался с первого дня пребывания – после разборок и наездов муж моей сестры приехал встречать меня на «девятке», подъехал прямо к крыльцу школы – я демонстративно победоносно села. Отстали. Это, конечно, очень смешно и грустно одновременно.

В Урицком был свой костяк девушек, все друг друга знали, я была самой младшей, но «общих» девушек не было. С такими я не была знакома, к счастью.

Был короткий период, когда я работала продавцом с напарницей в магазине строительных материалов. Однажды приехала крыша этого магазина и нам заявили, что в выходные будет «субботник» – вечеринка. Я отказалась, никто не настаивал. Напарница вроде бы поехала. Стоит отметить, что в те времена моя мама работала инспектором в Госторгинспекции, проверяла, так сказать, законность зарождающегося татарстанского бизнеса. Об этом в местах, где я работала продавцом, знали и ко мне на рожон не лезли. Недавно я увидела портрет одного из той крыши в глянцевом журнале – старый, страшный и, очевидно, чем-то неизлечимо больной человек с желтой кожей рассказывал о преимуществах собственного ресторана в Московском районе.

Когда я работала продавцом видеокассет в «Доме обуви», пацаны крутились «на точке» день и ночь, времени свободного у них было море. В основном точили лясы, подкатывали. Я их не боялась, так как у точки был авторитетный владелец Иван В., и все нюансы, видимо, были проговорены заранее. Однажды вечером мне позвонили на домашний телефон: «Иван в командировку надолго уехал, тебе зарплату оставил. Выходи к ДК Урицкого». Я вышла, поняла все уже на подходе к зданию. У ДК стояло две машины марки BMW. Меня посадили на заднее сиденье, заперли двери и увезли на фабрику музыкальных инструментов, что на улице Мухамедьярова. Проезжали мимо проходной, на посту стояла милиция, сказали: «Не пищи, все будет нормально, сейчас деньги отдадим, и всё». Отвели в комнату, был накрыт стол. Я поняла, что сейчас и будет «субботник». И снова случай меня спас. Один из парней спросил: «А не Марь Иванны из Госторгинспекции ли ты дочь?» Ранее мы заходили с мамой в крупный магазин техники на Декабристов, они здоровались и любезно общались. Как он меня узнал – это чудо.

Мне порвали дубленку, пинками вышвырнули из фабрики, и я мимо милиционеров побежала домой, но собственно насилия и «субботника» не случилось. Дома я никому не рассказала о случившемся, в милицию обратиться и в голову не пришло. Логика моя работала так: «Милиция же была на проходной, чего не орала? Сама виновата». Иван В., который якобы уехал в командировку, действительно пару недель не появлялся в магазине, а когда появился – был с обожженной головой. Но и ему я ничего не стала говорить – очень уж озабоченный вид был у него и без меня.

С пацанами я так и не ходила, так получилось, что они все прошли по касательной, и это к счастью. Воспоминания об этих временах только грустные – тотальный дефицит, нечего носить и нечего есть, какая-то беспросветность и тотальная опасность из каждого угла.

В начале 1990-х познакомилась с «депешами», которые базировались в одной из «свечек» на улице Кулахметова, и жизнь приобрела другой смысл – там были и общие интересы, и музыка, и интеллектуальное общение. Но это уже совсем другая история, гораздо более добрая и светлая. Сейчас я сама мама, моей дочери шестнадцать лет. Наша бабушка, то есть моя мать, всегда очень за нее волнуется: «Когда она придет? Кто ее проводит? Уже темно!» И я ее прекрасно понимаю, а вот объяснить дочке, почему бабушка переживает, так и не получилось. Когда я попыталась рассказать одну из историй девяностых в очень «облегченном» виде, дочка покрутила у виска. Да и ладно. Пусть эта история никогда не повторится.

Глава 19. Бабские конторы

Девушек-группировщиц в городе называли «матрешками» – это слово было эквивалентом слова «пацанки». В Казани моего детства и юности они носили олимпийки, широкие клетчатые юбки, яркий макияж с яркими румянами и косую лакированную челку. Была также категория «подруга группировки», например, подруга «Чайников» – это девушка, которая была своей в компании, участвовала в посиделках и пьянках группировки, но не состояла ни с кем в сексуальных отношениях.

В свои школьные годы я часто встречал на районе «матрешек», но существование женских группировок ставил под сомнение. Углубившись в вопрос, я нашел свидетельства их существования. Такие группировки назывались бабскими конторами, обычно они существовали на территориях мужских группировок. Чаще всего пацанам такое соседство было ни к чему, поэтому, когда они узнавали о существовании бабских контор, жестоко их разгоняли. Хотя