Искупление - Анна Мистунина

— Кати. Зачем ты здесь?

— Я сказала правду. Предупредить и помочь.

— Как я могу верить? Почему?

Полчища дикарей катятся с гор, от криков и звона железа меркнет дневной свет. Заклятия выкашивают их сотнями — по трупам уже карабкаются новые. Юные маги, недавние ученики, первыми встретившие врагов на дальних подступах, мертвы. Кричат раненые грифоны, тучи стрел снимают их со скал, настигают в небе. Первая волна доходит до пещер, откатывается, встреченная огнем. Задние напирают, и отступившие было несутся в пламя, вспыхивают живыми факелами, но продолжают бежать. Вонь горелого мяса наполняет Долину, лица теряются в дыму, друзья, враги перемешиваются в один смертельный водоворот хаоса. Пронзительный писк на мгновение перекрывает шум сражения, и маги как один хватаются за сердце — враги добрались до птенцов. Неоперившиеся грифоны убиты, все до единого. Их когти беспомощно скребли по железу, слишком слабые, неспособные причинить вред.

Пещеры наполняются дикарями. Занавеси из драконьей кожи пропитаны магией, первый, чья рука прикасается к ним без воли хозяев, падает замертво. Падает и второй, и десятый, но в конце концов заклятие выдыхается, или вперед пробивается жрец и небрежно разрезает занавесь. Кати и Тари рука к руке отступают к Залу Познания. Там укрылись шесть десятков малышей — все дети Владеющих Силой. Старшие, кто уже начал изучать магию, сражаются и гибнут наравне с родителями.

Молнии бьют из ладоней, каждая находит чье-то сердце. Мертвые тела перекрывают проход, задние оттаскивают их за ноги. Кати чувствует локоть Сильной Тари у своего локтя, чувствует ее ярость — холодную, спокойную. Слов не нужно, они привыкли работать в паре. Вспышка провидения накрывает обеих: в Зал ведут два коридора, и второй взят. Переглянувшись, Сильные опрометью кидаются на помощь…

Как я могу тебе верить? Это не вопрос. Это утверждение.

— Ты был там? — спросила Кати вместо ответа. — В тот день?

Он не спросил — в какой.

— Был.

— Мы должны закончить это, Карий. Иначе мы будем убивать друг друга, пока не истребим, и в конце концов погибнут все. Я знаю — я видела.

Он отвернулся. Прошел по комнате, остановился перед холодным камином. Резко дернув застежку, снял плащ, не глядя бросил на кресло, оставшись в блестящем костюме Долины. Спросил хрипло:

— Ты думаешь, я этого хочу? Думаешь, мне нравится убивать свой народ, бродить в куче трупов, разыскивая тела своих друзей и молить, чтобы не пришлось самому их добивать? Ты знаешь, сколько раз мне казалось, что я вижу среди них тебя?!

— Но ты не остановишься.

— Не мы начали эту войну, — он обернулся, и Кати увидела на его лице слезы. — Уйдите. Оставьте Империю в покое. Перестаньте убивать. Тогда я остановлюсь.

— Нам некуда уходить, Карий.

— Зачем ты пришла?

— Чтобы закончить эту войну. Выслушай меня, наконец. Мы нашли возможность открыть заслон на востоке, откуда пришли дикари. Тех существ можно подчинить. Амон сейчас на пути туда, с ним все, кто способен к магии. Когда они вернутся — вы будете истреблены.

На сей раз молчание не было враждебным, но легче оно оттого не стало.

— Ты знаешь, на что способны эти существа? — спросила Кати.

— Знаю. Я их видел.

— Тогда ты понимаешь.

— Понимаю. Это оказалось слишком страшно для тебя, Сильная? Поэтому ты пришла?

Его сарказм вызвал у Кати кривую улыбку.

— Нет, ты ведь меня знаешь. Это страшно, но мне было уже все равно. Я пришла, потому что он убил Зиту.

— Что?! Нет, Кати! Я был у нее…

— Недавно, знаю. Я была неосторожна в последний раз… Амон узнал. И устроил показательный суд.

— Дети?

— Мертвы. Все.

— Кати…

— Поэтому я здесь, и поэтому привезла твою девчонку. На какое-то мгновение она показалась мне Зитой… твоей Зитой.

— Так и есть. Я благодарен тебе, Кати.

— Я много думала о тебе эти годы. Когда приходится выбирать, ты выбираешь преданность — и жертвуешь теми, кого любишь, как пожертвовал мной… Нет, молчи. Я не об этом. Я другая, Карий. Этот спор для меня давно решен, нет никакой преданности, только любовь. Я любила Зиту. Амон убил ее, поэтому я здесь. Используй меня, как посчитаешь нужным.

Он был отвратительно похож на отца, когда ответил:

— С радостью.

Два подсвечника высотой в человеческий рост, блики на темной меди. Два подсвечника, шестнадцать свечей. Неровный желтоватый свет мешал привычной ясности зрения, отвлекал. Это раздражало — немного. Непроницаемость Верховного жреца, осторожное недоверие жреца Атуана и спокойная, обреченная решимость императора беспокоили сильнее. Под общее молчание Кати закончила рассказ. Заговорил Карий. Он сидел за столом рядом с Кати; напротив, по обе стороны от императора, хмурыми сторожами разместились жрецы.

В юности, до прихода в Долину, Карий несколько лет провел в непосредственной близости от заслона и не понаслышке знал о скрытой по ту сторону опасности. Его слушали так же молча: Верховный жрец — по-прежнему непроницаемо, Атуан — с любопытством, император — с легкой улыбкой и заметным чувством вины. Казалось, Карий говорит для него одного:

— Они и раньше порой прорывались, но сдыхали на последних шагах. Этот выжил, но был измотан до предела — иначе бы нам несдобровать. Он и так разорвал четверых прежде, чем мы опомнились. Мы подняли его на копья и держали, пока он не издох, Чанрет, Ранатор, Калхар и я. Кровь залила нас с головы до ног, мы стояли в луже. Это была славная драка. Мы побратались потом над его телом, все четверо. Тогда я был настоящий аггар.

Под общее неловкое молчание император ответил — так, словно в комнате они были одни:

— Я никогда не перестану благодарить Бога за то, что ты вернулся.

Жрец Атуан нерешительно кашлянул. Император кивнул ему.

— И теперь, если верить нашей гостье, эти существа будут выпущены на свободу? — спросил жрец.

— Расспросите Тагрию, — предложила Кати. — Она видела наши сборы и выступление. В конце концов, я могу открыть для Кария свою память, если это вас убедит…

— Кати, — негромко перебил ее Карий, — никто не сомневается в твоих словах.

— Всего лишь в намерениях?

— Именно так.

— Ты мне веришь?

— Да, — ответил он после паузы, — Эриан, ваша святость, я прошу не отвергать предложения Сильной Кати. В Империи забыли, как опасны звероподобные, но аггары помнят. Они — смерть. Без сомнения. Представить даже одну тварь в мирном селении…

Он тряхнул головой, словно отгоняя кошмар.

— Это не будет одна тварь, — сказала Кати. — Подумайте. У вас нет причин мне доверять, я помню об этом, а у меня нет причин доверять вам. И я не прошу доверия. Я предлагаю свою помощь, знания, Силу — все, что потребуется, чтобы остановить их и закончить войну. Это все, чего я хочу.