Страна снов - Роберт Л. Андерсон

– Значит, до первого выстрела ты ничего не слышал? – уточнила Деа. – При том что они разбили окно?

– Я все проспал. Проснулся от выстрела… – Коннор прижал ладонь к глазам, будто у него внезапно заболела голова: – Стоп, не так. Я проснулся до этого. Кажется, они разговаривали с моей матерью – я слышал голоса через стену.

– Ты помнишь, что они говорили? – с бьющимся сердцем спросила Деа.

Коннор покачал головой:

– Я не прислушивался. Сперва я не испугался, но потом мать закричала: «Нет, пожалуйста, нет!» – Голос Коннора сел. – Затем раздался выстрел. Говорят, что выстрел звучит не громче хлопушки, но я сразу, даже в шесть лет, понял, что это выстрелили. Я много смотрел телевизор, – он попытался улыбнуться. – Даже тогда я не особо испугался – как-то не связал пистолет и свою мать. Но тут раскричался Джейкоб, просто зашелся криком, и я все понял. – Он взглянул на свои руки, сжатые в кулаки так, что побелели костяшки.

– А где был твой отец?

– В командировке, – Коннор кашлянул. – Поэтому все решили, что это сделал я. Пистолет-то был отцовский. Когда он уезжал из города, мать клала пистолет в тумбочку у изголовья. Но откуда убийцы знали, что он там? Видимо, это были какие-то наши знакомые.

Деа почувствовала, что знание, скопившееся на краю сознания, готово обрушиться на нее, как цунами. «В подавляющем большинстве случаев женщин убивают их сожители или бывшие партнеры».

– Ты сказал, что сперва не испугался, – медленно произнесла она. – Почему?

– Не знаю. – Коннор поколебался. – Наверное, сперва решил, что отец вернулся домой пораньше. Услышал голоса и предположил… – Он замолчал, не договорив.

– И не слышал, как грабители влезли через окно?

Коннор нахмурился:

– Я ведь уже сказал!

– Ладно, – Деа положила руки на колени. Несмотря на холод, ее бросило в пот – от нервозности и, видимо, от чувства вины. – А как ты думаешь, может такое быть, чтобы они разбили окно потом?

Коннор уставился на нее:

– Входная дверь была заперта!

– У кого-то мог быть ключ, – осторожно сказала Деа, боясь, что он рассердится. Но Коннор лишь покачал головой:

– Не может такого быть. Дядя перебрал практически всех, кто бывал у нас дома, от слесарей до знакомых, тряс даже приходящую уборщицу. Если бы была зацепка, он бы ее нашел.

Волна обрушилась и пронеслась, оставив очевидный факт, сверкающий и прочный. Коннор видел во сне мать в объятиях гигантского таракана и принял голос убийцы за голос своего отца. Хотелось бы Деа ошибаться…

– Твои дядя и мама были… в тесных отношениях?

– Очень, – тут же ответил Коннор. – Таракан любил мою маму почти так же, как… – Он резко замолчал и изменился в лице. Глаза будто кто-то задернул шторкой. – Нет, – сказал он. – Я понимаю, к чему ты клонишь. Ответ – нет.

Деа сглотнула. Во рту стоял отвратительный привкус.

– Он знал, где лежит пистолет. У него наверняка был ключ от вашей квартиры. – Коннор промолчал, и Деа поняла, что не ошиблась. – Проснувшись, ты не испугался, потому что подумал – это твой папа. Голоса твоего отца и дяди похожи?

– Нет! – почти закричал Коннор, затоптавшись на месте. Он описал полный круг, будто зверь в клетке, охваченный отчаянием и непониманием. – Господи, Деа, ты что, не понимаешь? Он же мой родственник – один из немногих, которые у меня остались. Он нам помогал, он любил мою мать, он… – Коннор задыхался, будто от этих слов у него закончились силы. – Зачем ты это делаешь? – Его лицо стало белым, как стена, глаза казались черными провалами. – Зачем ты это делаешь?

Деа прижала ладони к обтянутым джинсами коленям, будто желая вдавить в них чувство вины.

– Ради правды, – ответила она. – И ради тебя.

Глава 29

– Нет, – Коннор попятился, будто Деа собиралась физически влезть к нему в голову. – Я тебе не позволю!

– Коннор, – Деа шагнула к нему.

– Я сказал нет, ясно? – Судя по виду, ему стало дурно. Коннор повторил тише: – Нет.

Минуту они смотрели друг на друга.

– Хорошо, – проговорила Деа, выставив ладони. – Как скажешь.

Коннор заметно расслабился и немного отвернулся. Очень красивый в лучах зимнего солнца, сейчас он казался почти бестелесным, будто Деа его придумала.

– Я боюсь, – хрипло сказал он.

Деа подошла к нему – сердце трепетало, как крылышко, – и тронула за локоть, черпая уверенность в его близости.

– Я тоже.

Он повернулся к ней, и весь мир, кроме него, перестал существовать: глаза, губы, маленький шрам на подбородке, как крошечный полумесяц. Они с Деа застыли в этом пространстве, в светлой новенькой комнате, и на мгновение Деа позволила себе поверить, что так может быть всегда и они будут счастливы. Положив ладони на грудь Коннору, она слушала его сердце, запоминая пальцами ритм. Кровь и кости, клапаны-створки – все так легко смять, повредить, разорвать.

Привстав на цыпочки, Деа поцеловала Коннора.

«Я люблю тебя, – мысленно сказала она. – Извини».

Полсекунды он не реагировал. Закрыв глаза, Деа вдвинулась в мягкую темноту его мозга, но ощутила барьер – поднявшееся стеной быстрое мельтешение разных образов. Но Коннор тут же впустил ее, расслабившись и глубоко дыша, исследуя ее рот своим языком. Деа тоже ощутила внутреннюю релаксацию – легкую, едва заметную. На долю секунды, долю доли секунды возникла лакуна, будто разошелся занавес, и Деа невидимым сильным течением потянуло на другую сторону.

Она оттолкнулась, оставила тело – и прыгнула. Откуда-то издалека донесся крик Коннора.

Занавес уже закрывался, и мгновение Деа парила в душной темноте без тела, без всяких границ. Ощутив дуновение холодного ветра, она с трудом двинулась в сторону возникавшего зимнего городского ландшафта. Город был укутан снегом. Не имея рук, кулаков, пальцев, Деа потянулась к нему.

И темнота отпустила ее. Стеснение в груди исчезло. Дыхание стало резким и болезненным. Ночное небо над головой было странного фиолетового цвета, как налившийся кровоподтек.

В витрине гастронома на другой стороне улицы, заваленной старым снегом и мусором, мигала рождественская гирлянда.

Задуманное удалось.

Деа проникла в воспоминания Коннора.

У нее мало времени – Коннор явно хотел, чтобы она вышла: воздух казался густым, как сироп, и Деа приходилось прилагать огромные усилия, чтобы просто удержаться здесь. Собственное тело реагировало с запозданием, будто она была пазлом, который приходилось заново собирать после каждого шага. От дыхания саднило горло. Деа была инфекцией, и воспоминание атаковало ее со всех сторон, выматывало, отбирало силы.

Прихрамывая, она шла по улице. Воспоминание Коннора существенно отличалось от сна: вокруг было значительно темнее, снег, выпавший несколько дней назад, выглядел желто-серым. Картинка казалась неровной, плохо состыкованной: где-то снег лежал сугробом, а местами исчезал совершенно. Это был город в плотной дымке детского сна, когда детали вставлены позже, по воспоминаниям: комбинированный образ других ночей и других снегопадов. Времени было уже хорошо за полночь – в доме не светилось ни одно окно.

Деа остановилась отдышаться, прижавшись к двери. Она старалась не думать, где брать силы противостоять монстрам, когда они появятся – и когда откроется их подлинный, человеческий облик. Невидимая рука сжимала ее со всех сторон. Деа ежесекундно чувствовала, что ее вот-вот выбросит в реальность, как пробку из бутылки, но не сдавалась.

Она не уйдет, не узнав наверняка.

Она даст им лица.

Нужно выбрать, наблюдать за домом из переулка или остаться здесь и следить за подъездом. Согласно полицейскому заключению, убийцы проникли в дом через заднее окно и вышли тем же путем, но если интуиция ее не обманывает, убийцы вошли через дверь, а потом сымитировали взлом.

Она осталась на месте, с усилием вдыхая и выдыхая воздух, стараясь не потерять сознания и удержаться в воспоминании. Сон и воспоминание сходились в одном: тут не было чувства времени. Деа казалось, она стоит здесь уже целую вечность, не в силах вздохнуть полной грудью и гадая, правильно ли поступает, не надо ли обойти дом и вообще, верна ее версия или нет. Но прошла минута, и воспоминание начало меняться. Память пульсировала, как сердце. Все замерло, вокруг стало еще тише. В окне наверху мелькнул свет и сразу погас.

Открывшаяся правда оглушила Деа: негодяи уже в доме.

Когда Коннор спал, ему снилось, что убийцы медленно приближаются, крадутся по коридорам, пробираются по лестнице, а в воспоминаниях они просто появились. Когда Коннор проснулся, они уже были в квартире.

Деа побежала болезненно-медленно, отвоевывая каждый шаг, каждую ступеньку. Хриплое незнакомое дыхание отдавалось в ушах. Тротуар дрожал от каждого шага, будто воспоминание сотрясалось от вторжения. Деа совершенно сбила дыхание, пока добежала до переулка. Она заставляла себя идти вперед, хотя воздух казался густым, как масло, и темнота давила незримой тяжестью.