Seven Crashes - Harold James

имела ответ, который можно было найти путем анализа и размышлений. Ведущий современный биограф Кейнса, Роберт Скидельски, говорит о «высокомерии места». Его первый биограф, экономист Рой Харрод, начал свой рассказ с четкой программы: "Если я достигну своей цели, жизненный путь Кейнса будет рассматриваться, отчасти, как выражение этой кембриджской цивилизации, как в ее стабильности и уверенности в себе, так и в ее прогрессивности". Но затем он добавил особую ноту меланхолии, поскольку это была слабеющая, увядающая цивилизация, и поэтому возникал вопрос: «Будет ли этот труд всей жизни в свое время рассматриваться как великолепный отблеск цивилизации, которая быстро исчезает, или, возможно, он станет связующим звеном между одной фазой британской цивилизации и следующей, протянувшейся через период смятения и неопределенности?»

Оптимизм, лежащий в основе оптимизма, стал отличительной чертой Кейнса после Великой войны: после смерти целого поколения блестящих молодых людей, но и после смерти довоенных реалий и уверенности в мировом превосходстве Великобритании. Ученик Кейнса Колин Кларк позже писал, что «большинство британских экономистов того времени - но не Кейнс - находились в настроении крайнего пессимизма, вероятно, все еще преобладающего после страданий Первой мировой войны, в которой погибло так много их друзей. Их пессимизм был связан не только с невозможностью противостоять любым последствиям мировой рецессии, но и с экономической ситуацией в Великобритании еще до ее начала». Британский фон и общее уныние, вызванное Великой войной, являются ключом к пониманию эволюции мысли Кейнса. Он хотел найти эффективные ответы на британскую стагнацию. В то же время он был одержим идеей уязвимости и неудач международной системы, а также лицемерием дипломатических усилий по спасению или изменению международного порядка.

Кейнс стал известен общественности благодаря своей работе о мирном процессе в Париже - блестящему труду "Экономические последствия мира", опубликованному в конце 1919 года. Мирная конференция и ее политика вызвали у него глубокое отвращение. Он вышел из состава британской делегации и вернулся в Лондон и Кембридж. Ему нужно было сменить "туман и грязный воздух" Парижа на этический климат раритетного интеллектуального круга группы Блумсбери и Кембриджа философа Г. Э. Мура. Блумсберийка Вирджиния Вульф записала в своем дневнике 8 июля 1919 года, после отставки Кейнса из Казначейства и публикации текста Версальского договора, что Кейнс страдал от разочарования, «навязанного ему мрачным и унизительным зрелищем мирной конференции, где люди бесстыдно играли не за Европу или даже Англию, а за свое собственное возвращение в парламент на следующих выборах». В конце мая Кейнс писал блумсберийцу Дункану Гранту, своему бывшему романтическому партнеру: «Последние две-три недели я был так несчастен, как только может быть несчастен человек. Мир возмутителен и невозможен и не может принести ничего, кроме несчастья». Через несколько недель Кейнс сформулировал свой ответ на бумаге - продукт глубокого убеждения.

Он видел задачу как структурную и экономическую, а проблему как психологическую и личную. Один из самых убедительных разделов последующей книги - портреты союзных лидеров. В частности, Кейнс задумал свою работу как трагедию (в конце концов, он цитирует шекспировского Макбета), трагедию одного человека, Вудро Вильсона. Вильсон, первый американский президент, посетивший Европу во время пребывания у власти, изначально представлялся человеком, который может перестроить Европу и восстановить разрушенную цивилизацию: "Какое место занимал президент в сердцах и надеждах всего мира, когда он приплыл к нам на корабле «Джордж Вашингтон». А затем пришло разочарование от мирного договора, который, как показалось Кейнсу, был основан на французских идеях наказания и возмездия. Таким образом, Кейнсу пришлось искать истоки предательства, и он нашел их в недостатках характера (пресвитерианская личность) президента: "Что случилось с президентом? Какая слабость или какое несчастье привело к столь необычному, столь нежданному предательству?» Интерпретация Кейнса, сосредоточенная на идеях и идеалах Вильсона и их предательстве, была следствием его давнего убеждения, лучше всего сформулированного в заключительных отрывках "Общей теории", что идеи, а не интересы направляют ход мира.

Книга Кейнса стала бестселлером. Первый тираж в 20 000 экземпляров был быстро распродан, и был выпущен новый тираж в 30 000 экземпляров. Книга "Экономические последствия мира" остается почти постоянно в печати и по сей день. Остин Харрисон в "English Review" назвал ее "абсолютно авторитетной", а затем популяризировал ее в "Sunday Pictorial" как «Отмените договор - или крах».

Наиболее конкретной политической рекомендацией "Экономических последствий" было предоставление международного займа на восстановление. Кейнс думал о 200 миллионах фунтов стерлингов (или 3,6 процента от ВВП Великобритании в то время). Это предложение могло быть реалистичным, но для его воплощения в жизнь требовалось нечто большее, чем книга. Основная мысль заключалась в том, чтобы мобилизовать интересы, а не идеи для решения задачи реконструкции. Кейнс был центральной частью группы банкиров и финансистов, которые встретились в конце 1919 года в Амстердаме в доме выдающегося голландского банкира Герарда Виссеринга, чтобы разработать альтернативный механизм спасения и восстановления. Группа надеялась, что, представив доклад в Лигу Наций и организовав встречу финансовых умов со всего мира, можно будет разобраться с беспорядком послевоенных расчетов и вернуть европейскую экономику на путь процветания. Они подчеркнули фундаментальные истины кризиса государственного долга, где "сокращение чрезмерного потребления и увеличение производства и налогообложения признаны самыми надежными - если не единственными - средствами защиты". Один конкретный вопрос был в центре дискуссий в Амстердаме и попыток сформулировать стратегию, альтернативную той, что была принята в Версале: Германии - да и всей Центральной Европе в целом - потребуется значительное внешнее финансирование, чтобы осуществить переход от истощенной экономики военного времени к мирному.

Один из влиятельных членов Амстердамской группы, Джеймс Александр, президент Национального торгового банка Нью-Йорка, предложил инновационный способ управления притоком капитала, который был необходим для восстановления Европы. Тяжелое долговое бремя и нестабильность в Европе делали перспективу кредитования европейских стран и предприятий чрезвычайно рискованной. Для того чтобы снизить риск дефолта и расширить сферу кредитования для всех классов риска в Европе, Александр выступил за то, чтобы все кредитные потребности Европы были объединены вместе, секьюритизированы и проданы американским инвесторам. Другими словами, вместо того, чтобы заключать отдельные кредитные соглашения с каждым отдельным заемщиком в Европе, американские инвесторы покупали бы права на одну долю в потоке денежных средств от выплаты процентов и основной суммы долга всех европейских заемщиков. Кроме того, долг должен быть обеспечен ценным залогом, чтобы обеспечить кредитора активами в случае дефолта и уменьшить стимул заемщика к дефолту, поскольку в этом случае он будет жертвовать залогом. Александер писал, что «индивидуальный европейский покупатель [американских товаров] должен быть готов предоставить общую закладную на все свои активы. Его кредит