Война с саламандрами (сборник) - Карел Чапек

– Да ведь Пруссии тоже больше нет.

– И неудивительно, – процедил старик. – Я пруссаков не люблю. А вот французы теперь радехоньки, раз уж немцам капут. Французы теперь вздохнут свободнее.

– Не думаю, папа, – возразил Франтик, – тут писали недавно, что треть Франции, если не больше, уже тоже под водой.

– Ай-ай, – покачал головой старик. – У нас, то есть у пана Бонди, был один француз, слуга, по имени Жан. Так вот этот Жан по бабам бегал – срам, да и только. Ну вот за это легкомыслие им и досталось.

– Зато в десяти километрах от Парижа они саламандр разбили, – сообщил Франтик. – Говорят, у саламандр там были разные подкопы, и вот все это взлетело на воздух. Два армейских корпуса саламандр там положили.

– Ну а что, французы хорошие солдаты, – с достоинством эксперта согласился пан Повондра. – Вот и этот Жан всегда сдачи давал. Уж не знаю даже, откуда в нем это бралось. Всегда такой надушенный был, как в парикмахерской, но уж если до драки доходило – дрался на славу. Два армейских корпуса саламандр… Для них это не потери. Если подумать, – потер лоб старик, – то с людьми люди воевали как-то лучше. И не так долго. А с саламандрами бьются уже двенадцать лет, а толку? Все время только выравнивание линии фронта и подготовка более выгодных позиций… Вот в моей молодости – какие бывали битвы! Три миллиона солдат сюда, три миллиона солдат туда, – всё люди, заметь. – Старый Повондра столь энергично замахал руками, что лодка чуть не перевернулась. – И вот они стоят-стоят – и тут, черт возьми, как друг на друга набросятся! А сейчас – что это, разве война? Сплошные бетонные дамбы, никакой тебе рукопашной. Ура, вперед, в штыки – ничего этого нет! – сердито закончил старик.

– Ну какая рукопашная между людьми и саламандрами? – принялся Повондра-младший защищать современные способы ведения войны. – Нельзя же бросаться в штыковую атаку под воду!

– Ну да, и я об этом, – презрительно буркнул Повондра-отец. – Толком и повоевать не могут. А вот люди против людей – это другое дело, иной раз смотришь, разинув рот, что они творят. Эх вы, молодежь, что вы вообще знаете о войне!

– Главное, чтобы она не добралась досюда, – довольно неожиданно вдруг произнес сын. – Сами понимаете, когда у тебя дети…

– Докуда – досюда? – возмущенно перебил его старик. – До Праги, что ли?

– Ну, вообще к нам, в Чехию, – с беспокойством ответил Повондра-младший. – Если уж сейчас саламандры уже под Дрезденом, то думаю…

– Думаю! Тоже мне, умник! – с упреком произнес отец. – Как бы они сюда добрались? Через наши-то горы.

– По Эльбе, например, а потом вверх по Влтаве…

Повондра-отец даже фыркнул от возмущения:

– Ну ты даешь – по Эльбе! До Подмокл они, может быть, и дороются, а дальше шиш. Там, дружище, сплошные скалы. Я там был. Да нет, сюда саламандры не доберутся, нам тут повезло. Швейцарцам тоже повезло. Замечательная стратегическая выгода – не иметь выхода к морю, правда же? У кого этот выход есть – вот тому не повезло…

– Да ведь море теперь доходит до Дрездена…

– Там – немцы, – махнул рукой старый Повондра, не желая слушать, – это уж их дело. Но к нам саламандрам не добраться, это каждому ясно. Сначала им пришлось бы убрать наши пограничные горы, а ты даже не представляешь, сколько для этого нужно сил!

– Да какие силы, – мрачно заметил Повондра-сын, – у них их знаете сколько! Вот помните, папаша, в Гватемале – целую горную цепь утопили!

– Ну, ты сравнил тоже! – со всей решительностью возразил старик. – Хватит уже говорить эти глупости, Франтик! Это было в Гватемале, а не у нас. Здесь у нас совсем другие условия.

Молодой Повондра только вздохнул:

– Ладно, папаша, как скажете. Но как подумаешь, что эти гады уже пятую часть всей суши потопили…

– Да ведь это только у моря, дурик, а больше нигде. Ничего ты не понимаешь в политике. Приморские государства ведут с ними войну, но мы-то не ведем. Мы держим нейтралитет, потому они с нами ничего поделать не могут. Вот так оно бывает в политике. И помолчи немного, а то так я ничего не поймаю.

И снова стало тихо над рекой. От деревьев Стрелецкого острова на поверхность Влтавы уже легли длинные мягкие тени. На мосту звенел трамвай, по набережной прохаживались няньки с колясками и празднично одетые люди…

– Папа… – как-то по-детски прошептал молодой Повондра.

– Что еще?

– Вон там – это… это не сом?

– Где?

Из Влтавы, прямо напротив Национального театра, высовывалась большая черная голова, медленно двигаясь против течения.

– Это сом? – повторил Повондра-младший.

Старик выпустил удочку из рук.

– Это?.. – выдавил он, указывая дрожащим пальцем. – Это?

Черная голова скрылась под водой.

– Это не сом был, Франтик, – каким-то чужим голосом сказал старик. – Пойдем домой. Это конец.

– Какой конец?

– Саламандра. Все. Значит, они уже здесь. Пойдем домой, – повторял он, складывая трясущимися руками свою удочку. – Конец, конец.

– Вы весь дрожите, – перепугался Франтик. – Папаша, что с вами?

– Пойдем домой, – бормотал старик в раздражении, и его подбородок жалобно дрожал. – Мне холодно. Мне холодно! Только этого не хватало! Понимаешь, это все. Это конец. Они уже здесь. Как же холодно! Пойдем скорей домой…

Сын внимательно посмотрел на него и взялся за весла.

– Я вас провожу, папочка, – тоже каким-то чужим голосом сказал он и сильными гребками погнал лодку к острову. – Да бросьте, я ее сам привяжу.

– Отчего же так холодно? – удивлялся старик, стуча зубами.

– Я вас поддержу, папочка. Вот так… – успокаивал его сын и взял его под руку. – Наверное, простудились на реке. А это… В воде… Да просто какая-то деревяшка.

Старик дрожал, как лист.

– Ага, деревяшка. Нашел кому сказки рассказывать. Я-то лучше знаю, кто такие саламандры. Да пусти же ты меня!

Тут Повондра-младший сделал то, чего никогда в жизни раньше не делал: поднял руку и остановил такси.

– На Вышеград, – сказал он, втаскивая отца в автомобиль. – Я, папаша, вас отвезу. Поздно уже.

– Конечно поздно, – продолжал стучать зубами Повондра-отец. – Слишком поздно. Это конец, Франтик. Это не деревяшка была. Это они.

Дома молодому Повондре пришлось едва ли не нести старика вверх по лестнице на себе.

– Мама, постелите, – быстро прошептал он в дверях. – Надо папу скорее уложить, он вдруг разболелся.

И вот Повондра-отец лежит под одеялом, нос у него как-то странно торчит, а губы что-то все время будто пережевывают и невнятно бормочут. Каким стариком он теперь кажется! Вроде бы он немного успокоился…

– Папочка, вам лучше?

В ногах постели шмыгает носом и плачет, прикрывши лицо фартуком, Повондрова-мать, сноха растапливает печь, а дети, Франтик и Марженка, смотрят широко раскрытыми, изумленными глазами на дедушку, будто не узнавая его.

– Папа, может быть, позвать доктора?

Повондра-отец смотрит на детей и шепчет что-то; и вдруг у него по щекам катятся слезы.

– Папочка, вам чего-нибудь нужно?

– Это я, это все я… – шепчет старик. – Понимаешь, это я во всем виноват. Если бы тогда я не пустил этого капитана к господину Бонди, ничего этого не случилось бы…

– Да ведь ничего и не случилось, – успокаивал отца молодой Повондра.

– Как ты не понимаешь… – засипел старик. – Ведь это конец, ясно тебе! Конец света. Теперь море затопит и нас, раз саламандры уже здесь. А виноват в этом я, не нужно мне было пускать этого капитана… Пусть люди однажды узнают, кто во всем виноват…

– Не говорите чушь, – невежливо прервал его сын. – И выбросьте это из головы, папа. Виноваты все люди. Виноваты государства, виноват капитал… Все хотели иметь как можно больше саламандр. Все хотели на них заработать. Ведь и мы тоже посылали им оружие и все остальное. Все, все мы виноваты.

Повондра-отец беспокойно заерзал.

– Раньше море было повсюду – и теперь снова будет. Это конец света. Однажды мне кто-то рассказывал, что и на месте Праги когда-то было морское дно. Наверное, тогда это тоже сделали саламандры. Нет, не нужно было мне тогда сообщать об этом капитане. Что-то внутри мне тогда говорило: не делай этого! Но потом я подумал: а вдруг этот капитан мне даст на чай… А он даже и не дал. Вот так, ни за понюшку табаку, зазря, можно разрушить целый мир… – Старик проглотил слезы. – Я знаю, точно знаю, что нам конец. И знаю, что все это сделал я…

– Дедушка, может быть, чаю хотите? – участливо спросила молодая пани Повондрова.

– Я хочу? – тихим голосом произнес старик. – Вот чего я хочу. Я хотел бы только одного – чтобы дети меня простили…

Глава 11

Автор беседует сам с собой

– И что, ты так это и оставишь? – спросил на этом месте внутренний голос автора.

– Что именно оставлю? – несколько неуверенно спросил автор.

– Возьмешь и позволишь пану Повондре вот так вот умереть?

– Ну, – защищался автор, – я это делаю без всякой охоты, но все-таки, если уж честно говорить, пан Повондра уже свое пожил: ему, скажем, сильно за семьдесят…