Почему я? - Владимир Германович Корешков

Это я удачно зашел! Купив билет, начал вглядываться вдаль – туда, откуда должна прибыть моноэлектричка. Скоро из темноты забрезжил свет фар, сопровождаемый характерным пневмо-хлюпающим, нарастающим шумом. К платформе, где я находился, блестя никелированными боками, подкатил электропоезд, состоящий из трех вагонов. Двухстворчатые двери распахнулись, я шагнул внутрь. Мне в нос ударил запах металла, пластика и химикатов, которыми делали санобработку салона.

Народу в вагоне было немного – один паренек спал, откинув голову на стекло, две-три женщины в возрасте и мужчина за пятьдесят. Они разом воззрились на меня как на диво дивное, так смотрят на чучело мамонта в зоологическом музее. Что такое, чего они так уставились? Я вам здесь не доисторический экспонат и не жирафа в клетке. Пройдя в конец вагона, сопровождаемый их удивленными взглядами, я сел в кресло у окна.

Интересно, чем моя скромная персона вызвала такой неподдельный интерес со стороны аборигенов? У меня что, на лбу написано, что я инопланетянин? Поразмышляв немного, я понял. Все дело в том, как я одет. Все сидевшие в вагоне одеты скромно, в темно-краповые широкие холщовые робы, а я же был разодет как индюк – сразу видно, важная птица и богатый господин. Мне по статусу было не положено разъезжать вместе с простолюдинами в электричке, да еще и еще ночью. Чувак, ты не того сословия. Ну уж потерпите меня, пожалуйста. Зато будет, что внукам рассказать.

Электричка тронулась в путь, раскачиваясь из стороны в сторону, набирала потихоньку крейсерскую скорость. Из соседнего вагона вошли двое. Их внешность заставила всех пассажиров, как по команде, убрать глаза в пол и сделать вид, что их ничего, кроме рисунка напольного покрытия, не интересует, лишь бы, не дай бог, не встретиться с вошедшими взглядом. Да, действительно, господа были достаточно колоритны – крепкие, коренастые, смуглые. Обритые головы сверкали как бильярдные шары. Двигались они легко, по-кошачьи, одеты были броско, с претензией. Судя по наколкам, которые шли по их скулам витиеватым узором от уха до уха, становилось понятно, что они были далеки от образцовых и законопослушных граждан и ни фига не пай-мальчики, а места не столь отдаленные в виде исправительных лагерей им были родней, чем отчий дом. От них прям за версту сквозило смертельной опасностью – холодные колючие глаза-буравчики сканировали пространство и оценивали всех сидящих в вагоне. Их взгляды остановились на мне. Один из них чуть заметно кивнул в мою сторону, у второго в ответ губы растянулись в омерзительную ухмылку, он моргнул глазами, мол, все понял, и они уселись недалеко от меня, молча, не переговариваясь, лишь изредка, украдкой бросая исподлобья взгляды в мою сторону.

Ребятки набрались терпения и стали ждать. Так рыбак ждет своего часа, чтобы подсечь крупную рыбу. Я для них был однозначно жирный кусок, добыча, и они для себя уже определили, что добыча достаточно легкая, надо, как я уже говорил, только чуть подождать. Здесь они меня брать не хотели по каким-то им одним известным причинам, может, не хотели рисковать при свидетелях, а может, еще почему. Ну не суть. В общем, парняги решили взять меня на банальный гоп-стоп, я хоть и был инопланетянином, но иллюзий на сей счет не питал.

Ну уж очень мала вероятность того, что эти громилы представляли детский журнал «Мурзилка» и вдруг вот здесь, посреди ночи, возжелали взять у меня интервью на предмет того, какая плюшевая игрушка мне больше по душе, или угостить каким-нибудь прохладительным напитком, и только ввиду природной застенчивости стеснялись это сделать. Не зная, как мне предложить, чтобы, не дай бог, я не оскорбился. «Ладно, – подумал я, – юноши, поживем-увидим, но иногда добыча превращается в охотника». Они об этом, по-видимому, никогда не слышали. А зря. Классиков надо читать. Хотя какие тут классики?

Электричка затормаживала. Мы прибывали на конечную. Я встал, закинул баул на плечи и двинулся на выход. За мной последовали эти двое, делали они это не спеша, абсолютно уверенные в том, что глупая рыба, то бишь я, никуда не денется и они сейчас, при первом же удобном случае, подсекут и выпотрошат добычу. Больше пока никто с места не поднялся: боялись, ждали, когда мы выйдем, лишь сочувственно провожали меня взглядами, они тоже поставили на мне крест.

Когда я вышел на перрон, то понял, чего ждали мои преследователи – электричка остановилась, не доехав до самого здания вокзала метров пятьсот, поскольку вокзал был на реконструкции. К нему пристраивали еще что-то, увеличивая его в размерах, поэтому, чтобы выйти в город, надо было пройти через стройку, а там сейчас темно и тихо, как в могиле – идеальное место, чтобы ограбить зазевавшегося лоха и в два счета из обычного гражданина соорудить терпилу. Ну что делать? Через стройку так через стройку.

Я слышал, как эти двое ускорили шаг. Сам тоже прибавил, пытаясь соблюсти дистанцию, заодно подыскивая место, в котором мне было бы удобно обороняться. Так, здесь не хорошо, здесь тоже, а вот этот узкий закуток мне подходит – сюда одновременно двое не войдут, а только по одному, что меня очень устраивало. Шагнув в обнаруженное мною потайное местечко, я спрятался за угол, поставил сумку на землю, поджидая своих преследователей. Раздался топот ног. Они, чтобы догнать меня, перешли на хороший аллюр. «Ну, господа, вы меня расстраиваете. Нельзя же быть такими не терпеливыми».

Как только появился первый, я встретил его сбоку ударом пятки под колено, но, наверное, слегка перестарался, там у него что-то очень характерно и противно хрустнуло. Он завизжал как резаный, согнулся, хватаясь за ногу обеими руками, какой-то предмет выскользнул из его рук и упал, громко звякнув, ударившись обо что-то металлическое. Я саданул его ребром ладони по шее, под ухо, благо что удобно. Его нечеловеческое визжание, сильно раздражавшее меня, прекратилось, он рухнул как подкошенный, потеряв сознание.

Забежал второй. Увидев меня, попытался ударить, но делал это слишком размашисто. Я, поднырнув под его руку, одновременно впечатал свое колено ему между ног. Никогда не думал, что человек может на такой высокой ноте и так тонко завыть. Даже у небезызвестного певца Витаса ничего подобного в репертуаре не слышал. Наверное, и правда больно. Не дав ему опомниться, схватил его двумя руками за голову, от души надел ее на свое колено, ломая ему нос, выбивая с пяток зубов и превращая его лицо в кровавую кашу, сопровождая свои действия строчкой из почему-то пришедшей на ум в эту