Польская партия (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Получилось до ужаса нелепо. Генеральный штаб узнал об этом из свежих британских газет, а не из штаба флота. Так что Фрунзе накрутил хвосты морячкам, и они начали прощупывать обстановку.

Мало ли обман? От англичан можно ожидать любого подвоха. Этот народ со времен Елизаветы немало поднаторел в хитрости и всякого рода мерзости…

Вот легкие силы флота и выступил вперед — на разведку.

Авиацию, к сожалению, не подключили. Да, для оперативных нужд сюда, к оперативной военно-морской базе перебросили несколько самолетов-амфибий. Но погода из-за волны была не летной. Пока. А авиацию сухопутного базирования моряки «тревожить» не стали, решив прощупывать обстановку по старинке. Генштаб же, будучи перегруженный сухопутными боевыми действиями, упустил это из вида…

У Польши в акватории формально был только один порт — Гдыня. Плюс Данциг, которые юридически ей не принадлежал, но использовался по полной программе.

Строго говоря Гдыня и портом то в 1928 году толком не являлся. Ибо его после 1920-ого стали только строить. С нуля — на базе простой рыбацкой деревушки. Да еще и в условиях очень тяжелой экономической обстановки внутри Польши. Когда денег не хватало вообще ни на что.

Только через три года — в 1923-ом он принял первый корабль. Но это было больше знаковое событие, чем практическое. Просто потому, что морской порт — это не бухта да причал. Морской порт — это большая и сложная инфраструктура и транспортные коммуникации.

К 1928 году Гдыня мал-мало функционировала. Но не шатко, ни валко. И полноценно принимать поток товаров просто не могла. Поэтому использовалась для базирования небольшого военно-морского флота Польши. Чисто номинального. Нет, конечно, какие-то корабли шлю сюда. Но практически уходили в Данциг, расположенный в дюжине километров южнее.

Но с ним ситуация была крайне занятной.

10 января 1920 года его провозгласили Вольным городом. Но не суверенным, а протекторатом под рукой Лиги Нации. Переводя на русский язык — марионеткой тех, кто в этой организации и заправлял. То есть, Великобритании, Франции и США.

Да, в самом Данциге проживали немцы, не желающие помогать Польше в этой войне. Но их разве кто-то спрашивал? В первый же день администрация Данцига, полностью подконтрольная «западным партнерам» обратилась к Польшей за помощью. Дабы обеспечить порядок в городе. И Польше «откликнулась», введя войска.

Советский Союз попытался воспрепятствовать этому, опираясь на площадку Лиги Наций. Но она, как и последующий ООН, представляла из себя фикцию для продвижения позиции тех государств, что его контролировали. Так что попытки переговоров ожидаемо провалились…

По существу, эта вылазка была нужна только для одного — чтобы понять — кто Данциг защищает. И защищает ли? Потому что, по данным советской разведки, польский флот безвылазно сидел в Гдыне. И туда смотреть особой нужды не было.

Командир эсминца оглянулся.

За ним с удалением в пару миль шли два других эсминца. Также «новики». Для прикрытия. Чтобы поддержали огнем отход. А то мало ли? Всякое могло случиться. Да, номинально польский флот в июне 1928 года состоял из 6 малых эсминцев германской постройки и 2 российских канонерских лодок, еще царских. Плюс несколько старых подводных лодок. И все. Так что трех «новиков» было достаточно, чтобы выдать «люлей» этим «водоплавающим». За глаза. Но мало ли?..

— Корабли! — крикнул один из наблюдателей, вырывая командира из задумчивости. — Прямо по курсу!

И верно.

Прямо по курсу из обрывков тумана выскочили восемь британских эсминцев типа V. При полном водоизмещении 1090 тонн они разгонялись до 34 узлов и несли 4 102-мм/50 орудий. То есть, практически не уступали «Новикам». Да, были чуть помельче, и помедленнее. Но вооружены примерно одинаково. И вот именно они и появились. Командир головного эсминца опознал их довольно легко, так как они находились в составе эскадры Королевского флота, что мешала советским кораблям досматривать контрабандистов.

Только теперь эти корабли шли под польскими флагами.

— Ничего не понимаю… — пробормотал командир эсминца, протирая глаза. Но «рваный Джек» не вернулся на свое место.

Секунду спустя советский эсминец заложил крутой разворот, перекладывая курс на обратный. И идущие следом его товарищи последовали за ним. Сталкиваться с НАСТОЛЬКО превосходящими силами противника им не имело ни малейшего смысла.

Откуда у поляков британские эсминцы вполне современного типа — большой вопрос. Но на него можно было ответить позже.

Через минуту из тумана выскочили три британских легких крейсера типа Caledon. А именно HMSCaledon, HMS Calypso, HMS Caradoc. Это были ранние легкие крейсера, достаточные для того, что позволяло парировать крейсера типа «Светлана». И они тоже шли под польским флагом.

— Да что здесь происходит! — воскликнул раздраженный командир эсминца.

Тем временем противники оказались на дистанции огня и начали стрелять. Наобум больше. Так как на волне, большой скорости по малоразмерной цели с предельной дистанции не попасть. Ну, разве что случайно. Поэтому снаряды 6-дюймовых орудий поднимали фонтаны воды в достаточно заметном удалении от концевого эсминца. Которому приходилось, чтобы сбить пристрелку неприятеля, постоянно «болтаться» на курсе. Ну и отвечать. В надежде хоть немного затруднить прицеливание противнику.

— Гидра. Гидра. Я Карась-1… — повторял радист эсминца из раза в раз. — Веду бой. Три легких крейсера. Восемь эсминцев. Польские…

Но в эфире было тихо.

Безалаберность радиста, который проигнорировал регламент технического обслуживания, дала свои неприятные последствия. Радиостанция вышла из строя. Сразу как на крепкой волне ее потрусило.

На других эсминцах, к счастью, такой беды не имелось — им удалось достучаться до командования флота. И навстречу отходящим эсминцам вышло подкрепление…

Однако враг приближался.

Их видимо с косы наблюдатели «срисовали». Что позволило довольно глупо подловить, зайдя с очень неприятных курсов, вынуждающих идти на опасное сближение, чтобы выскочить из акватории…

К шестидюймовым снарядам добавились орудия британских… бывших британских эсминцев. «Сотки».

Фонтаны воды стали подниматься ближе и чаще.

Наконец — первое попадание — в торпедный аппарат.

Взрыв.

К счастью 102-мм снаряд вывернул эти аппараты. И торпеды не детонировали. Как? Чудом. Просто чудом.

Пара минут.

И новое попадание. И опять 102-мм снаряд. В этот раз — рядом с мостиком, который посекло осколками. Он ведь не бронированный.

Погиб один матрос. Еще трое получили ранение. А сам командир — легкую контузию.

Обошлось.

Учитывая защищенность мостика — могло всех накрыть разом.

Минута.

Вторая.

Третья.

Удавалось ускользать от огня, вертясь как уж на сковородке. Но тут громыхнуло. Это шестидюймовый снаряд «шлепнул по попке», убив разом и рулевые машинки и повредив валы. Отчего эсминец разом потерял и ход, и маневр.

— Конец… — тихо пробормотал старший помощник, перекрестившись.

Матросик, стоящий рядом, нервно усмехнулся.

И тут жахнуло.

В двадцати кабельтовых из тумана выполз линкор. Советский. С дюжиной двенадцатидюймовых орудий. Которые и дали первый пристрелочный залп по наиболее удобному и близкому легкому крейсеру. Ну и противоминный калибр застучал, обрушивая снаряды на эсминцы.

Секунд десять спустя из тумана показался второй линкор.

И так же включился. Загрохотав во всю мощь своей артиллерии. Оглушающую. Ибо экипаж подбитого «Новика», увидев это, взревели не своим голосом, выражая радость. Это ведь было чудо, натурально чудо. Успели. Не зря котлы на линкорах держали всегда прогретыми. Не жалея мазута.

Особой пикантности доставляло то, что из-за капитальных кораблей выскочили еще три «новика» и устремились вперед — прикрывать своих отходящих. Те, кто мог, не зевая, развернулся, и предпринял общую контратаку на польские корабли, которые не желая вступать в бой при явном превосходстве противника дали деру.