Записки кельды 2 (СИ) - Сорокин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женщины (вот, кстати, мужиков практически не было видно) автоматически сделали профессионально-жалостливые лица, типа — ой, помогите, мы такие-бедные-отставшие-от-поезда-инвалиды… (что на фоне набитых скарбом фургонов выглядело по меньшей мере фарсом) и начали обступать нашу телегу, грамотно окружая четверых сопровождавших нас мужиков. Тощие, юркие, загорелые дочерна и блестящие глазами ребятишки уже заглядывали под тент, которым был накрыт груз, а кое-кто даже повис на борту. Их было много, тупо много — десятка четыре, если не больше — и это только детей…
Глядя, как Вова темнеет лицом, я подумала, что тут недолго и до смертоубийства — и начала усыплять всех, до кого смогла дотянуться. А поскольку зона моего целительного, гхм, воздействия на сегодняшний день была где-то четыре-пять метров, а сидела я на облучке телеги, то именно вокруг неё и начали падать люди. Преимущественно дети. А потом и тётки. Оставшиеся на ногах поначалу заверещали и начали кидаться вперёд. Я уж начала бояться, что они как в «Янки при дворе короля Артура» тупо завалят нас телами, но тут до этих шакалих, видимо, что-то дошло, они отбежали в сторонку и включили режим «Помоги-и-и-те-е-е, убива-а-а-аю-у-у-ут!» Визгливые голоса из приторно-сладких сделались злобными.
Дверь фургона МФЦ распахнулась и из неё разом вывалило человек двадцать мужчин. Интересно. «Настоящие» люди? А остальным документы без надобности? Или уже отоварились? С той стороны в фургон забежала кучка ещё поболее (как они туда все влезли — загадка), но в массе помоложе, и начали по одному выплёвываться с этой стороны.
Это были самые что ни на есть классические цыгане. Черноволосо-курчавые, смуглые, одетые во всё чёрное, даже в кожаные чёрные жилеты, несмотря на летнюю жару. И в золото. Золотые перстни. Золотые браслеты. Золотые шейные цепи (самые скромные — в палец толщиной). Я даже парочку золотых галстуков заметила! И, конечно же, зубы.
Эти уже не голосили, встали так, что вся их иерархическая структура резко выпятилась наружу: кто главный, кто поменьше, кто тут босса защищает, а кому только разрешили со взрослыми стоять — в таком духе. Тётки разом припухли. Наши мужики оправились от ошаления (после детской-то атаки) и выдернули из ножен мечи.
К невысокому и не особо крупному, но очень уверенному в себе дядечке (сразу стало видно — вот он, настоящий хозяин табора: в очень, очень дорогом костюме со здоровенными золотыми часами на запястье) подкатила баби́ща. Таким характе́рным припада́ющим на один бок шагом, как здоровенный и не очень опрятный краб. Бабища тоже была колоритная, таких в девяностых показывали в сводках новостей о взятии очередного наркопритона — в качестве хозяек (на самом деле — ширмы). Рослая, упитанная, с полным ртом золотых зубов. Вот, кстати, интересно мне: что с этими зубами на второй-третий день будет? Вывалятся? Или реально у них будут настоящие золотые зубы? Типа — национальный признак? Хм-м…
Мужик выдвинулся вперёд, положил руки на пояс, склонил голову чуть набок и прищурился. Этот комплекс подготовительных мероприятий должен был, видимо, настроить собеседника на разговор с уважаемым человеком. Мне уже, честно говоря, надоел этот цирк, но клоуны забили всю равновременную площадку и не собирались уходить.
— Нехорошо поступаете, не по-соседски… — неторопливо начал цыганский барон.
— На́ хер иди, сосед, бля, — недипломатично перебил его Владимир Олегович. — Забирай свою па́даль и вали отсюда, пока я бо́шки отрывать не начал.
Цыгане глухо заворчали, бабская кучка начала осторожно подкрикивать. По лицу цыганского барона видно было, что Вовина абсолютная уверенность произвела на него достаточное впечатление, и он предпочёл бы отступить. Но в спину ему дышал табор.
Да, дилемма…
Поскольку все наши мужики были заняты гляделками с цыганами, я порылась в телеге, нашла хороший кусок двухсантиметровой стальной арматуры, брошенный в ноги специально для таких случаев, и протянула Вове:
— Давай, показывай шоу по-быстрому. Перере́зать их потом успеем, если надо будет.
Звучало это бо́рзо. Нас было шестеро — это вместе со мной. А их… хренова туча их была, короче, некогда было считать. Но в примитивных культурах ведь как? Если ты ведёшь себя так, словно тебе многое позволено… Прежде, чем предпринимать ответные действия, противная сторона сперва будет думать. Возможно — осторожно прощупывать почву. Мало ли. А вдруг?..
Вова сложил арматурину пополам, скрутил её в равномерную косичку, от чего железяка приобрела вид кручёного каната, «нечаянно» порвал и кинул куски цыганам по́д ноги:
— Вали́те по добру́ по здоро́ву. Ближе чем за двадцать километров от моего острова чтоб не показывались, — чтобы закончить прения, Владимир Олегович вынул из-под сиденья свой клевец и тяжёлый палаш. — Если я пройду сквозь твоих людей, хоронить будешь гуляш. Дорогу освободи.
Бабы притихли. Они были далековато, чтобы чётко читать сознания, но понятно было и так — липкие по-пиявочьи мерзкие мыслишки «как бы кого нагреть и разжиться» сменились ощеренной злобой. Мужики молча разглядывали железные плетёнки, в руки не брали (сглаза боялись, чтоль?), осторожно поворачивали острыми носками ботинок. Они были раздражены. И недовольны. Но как-то… придушенно, что ли. Таких длинных «ножиков», как у наших парней, в этой толпе не было ни у кого, а ведь кому-то придётся в случае чего быть первым…
Цыганский барон что-то по-своему сказал побежавшим к своим кибиткам черномазым подросткам и вроде как с сожалением покачал головой:
— Напрасно, ой напрасно вы решили вражду затеять…
О как! Теперь, оказывается, мы же ещё и виноваты!
Вова чуть наклонился вперёд:
— Слышь, мужик, ты комедию-то не ломай! Баб своих научи на людях вести себя прилично. И спасибо скажи за жизни — вот этих вот, — он повёл палашом, указывая на живописно валяющихся и всё ещё спящих вокруг нашей телеги цыганских подданных. — За нападение на транспорты Белого Ворона: либо смерть — либо рабство. Вдолби там своим в головёнки. Второго предупреждения не будет… Детей из-под колёс заберёте — или нам так ехать?
Бабы бросились растаскивать вялые тельца ребятишек и своих незадачливых товарок. Одна из молодых девок, вытягивая из-под колёс чью-то жирную тушу, обозлилась, и неприятно зыркнув на меня, прошипела:
— Да чтоб… — ну вот, это было всё, чего она мне успела пожелать. Цыганских проклятий мне ещё не хватало! Речь у неё
