Дьявольская альтернатива - Фредерик Форсайт

На этой ранней стадии секретом поделились только еще с одним человеком. Среди шести заместителей Иваненко, кабинеты которых располагались рядом с его кабинетом на третьем этаже здания КГБ, один зам официально должен был замещать председателя КГБ в его отсутствие. Петров вызвал генерала Константина Абрасова к себе в кабинет и проинформировал о происшедшем. Новость потрясла генерала как ничто другое за его тридцатилетнюю службу в тайной полиции. Волей-неволей ему пришлось согласиться на продолжение этого маскарада.

В Октябрьской больнице в Киеве мать мертвеца окружили местные сотрудники КГБ, ежедневно она продолжала получать записки, якобы написанные ее сыном.

Наконец, три строителя, которые работали на стройплощадке, где возводился корпус Октябрьской больницы, и которые, придя на работу на следующий после выстрела день, нашли охотничью винтовку и ночной прицел, вместе со своими семьями были отправлены в один из лагерей в Мордовии. Из Москвы самолетом срочно отправили двух детективов, специализировавшихся на уголовных делах, которые должны были расследовать, как им было сказано, хулиганские действия. Полковник Кукушкин вылетел вместе с ними. Для следователей придумали такую историю: будто по двигающемуся автомобилю одного местного члена партийного руководства был произведен выстрел, пуля пробила ветровое стекло и была извлечена из обивки. Им представили настоящую пулю, извлеченную из плеча охранника и тщательно промытую. Им было приказано найти хулиганов, соблюдая при этом полную тайну. Они были сильно удивлены всем этим, но приступили к работе. Всякая работа на строящемся корпусе была прекращена, возведенное до половины здание закрыто для посещения, а следователям предоставили все необходимое оснащение для проведения их работы.

Когда в ребус, созданный, чтобы скрыть правду, был внесен последний элемент, Петров лично доложил обо всем Рудину. Теперь стареющему властителю предстояла самая трудная задача: проинформировать Политбюро о том, что же произошло на самом деле.

Личный доклад доктора Майрона Флетчера из министерства сельского хозяйства президенту Уильяму Мэтьюзу, сделанный два дня спустя, превышал все ожидания специального комитета, созданного по поручению президента. Благоприятные погодные условия не только дали возможность собрать в Северной Америке избыточный урожай зерновых, но он побил все рекорды. Даже при учете внутренних потребностей и поддержании на существующем уровне помощи бедным странам излишек урожая составит у США и Канады, вместе взятых, 60 000 000 тонн.

– Господин президент, вот оно, – обратился к нему Станислав Поклевский. – Вы можете купить этот излишек в любое время по вашему выбору по июльской цене. Учитывая продвижение на переговорах в Каслтауне, комитет по ассигнованиям палаты представителей не станет ставить вам палки в колеса.

– Надеюсь, что нет, – ответил президент. – Если мы добьемся успеха в Каслтауне, сокращения расходов на оборону более чем компенсируют расходы на зерно. А что с советским урожаем?

– Мы работаем над его подсчетом, – сообщил Боб Бенсон. – «Кондоры» висят над территорией Советского Союза, и наши аналитики подсчитывают собранный урожай регион за регионом. Мы подготовим для вас доклад через неделю. Мы сможем сравнить эти данные с информацией от наших людей, работающих там, на месте, и дать довольно точную цифру, – в любом случае, ошибка не превысит пяти процентов.

– Сделайте это как можно скорее, – попросил президент Мэтьюз. – Мне необходима точная информация о позициях Советов в каждой области, включая сюда и реакцию Политбюро на их урожай. Я должен знать их слабые и сильные места. Пожалуйста, Боб, дайте мне эту возможность.

Никто из тех, кто проживал в эту зиму на Украине, не забудет ту облаву, устроенную совместно милицией и КГБ, против всех, в ком был замечен хотя бы намек на националистические чувства.

В то время, как двое следователей полковника Кукушкина расспрашивали во всех подробностях людей, проходивших по улице Свердлова в ту ночь, когда была сбита мать Иваненко, разбирали на части угнанный автомобиль, который совершил наезд на старушку, и внимательно изучали винтовку, усилитель изображения, а также все окрестности больничного комплекса, генерал Абрасов принялся за националистов.

Их задерживали сотнями в Киеве, Тернополе, Львове, Каневе, Ровно, Житомире и Виннице. Местные отделения КГБ, усиленные командами из Москвы, проводили допросы, интересуясь, казалось, лишь спорадическими всплесками хулиганских проявлений, вроде избиения сотрудника КГБ в штатском, совершенного в августе в Тернополе. Некоторым из высшего звена, проводившим допросы, сообщили также, что шум поднят в связи с выстрелом, произведенным в конце октября в Киеве, но не более.

В одну из редких встреч, которые они позволяли себе в этом ноябре, по заснеженным улицам обшарпанного рабочего пригорода Львова – Левандивке прогуливались Давид Лазарев и Лев Мишкин. Так как отцы обоих были посажены в лагеря, они знали, что, в конце концов, придет и их черед. В удостоверении личности обоих было пропечатано слово «еврей», как и в паспортах остальных 3 000 000 евреев в Советском Союзе. Рано или поздно, но прожектор КГБ обязательно повернется от националистов в сторону евреев. Если в Советском Союзе что-то и меняется, то лишь на поверхности.

– Вчера я отправил открытку Андрию Драчу, подтверждая успех в выполнении нашей первой задачи, – сказал Мишкин. – А как у тебя дела?

– Так себе, – ответил Лазарев. – Может быть, вскоре все утихнет.

– На этот раз, не думаю, – заметил Мишкин. – Мы должны совершить побег в ближайшем времени, если мы вообще собираемся это сделать. Порты исключены. Остается только по воздуху. Встретимся на этом же месте через неделю. Постараюсь что-нибудь выяснить за это время о аэропорте.

Вдалеке от них, на севере, гигантский реактивный самолет компании САС с ревом раздирал небеса, продвигаясь по своему полярному маршруту из Стокгольма в Токио. Среди пассажиров первого класса находился и Тор Ларсен, направлявшийся к новому месту службы.

Максим Рудин сделал доклад на заседании Политбюро обычным для него серьезным тоном, без всяких цветистых выражений во время выступления. Но ни одно театральное представление в мире не смогло бы так завладеть вниманием слушателей, а также поразить их до такой степени. С тех пор, как армейский офицер разрядил свой пистолет в лимузин Леонида Брежнева во время его проезда через Боровицкие ворота Кремля около десятка лет назад, призрак одиночки с пистолетом, прорывающегося сквозь охрану, постоянно возникал в их воображении. Теперь он словно материализовался из их грез, чтобы усесться и нагло уставиться на них за их же собственным столом с обивкой из зеленого сукна.

На этот раз в комнате не было секретарей, на угловом столике замерли магнитофоны. Не было ни помощников, ни секретарей. Как только он закончил свое сообщение, Рудин предоставил слово Петрову, рассказавшему о тех изощренных мерах, которые пришлось предпринять, чтобы скрыть это безобразие, а также секретных шагах по обнаружению и ликвидации убийц после того, как они раскроют всех своих сообщников.

– Но пока вы не нашли их? – набросился на него Степанов.

– С момента нападения прошло всего пять дней, – не повышая голоса ответил Петров. – Нет, пока нет. Конечно, в конце концов их поймают. Им не удастся сбежать, кто бы они ни были. Когда они будут пойманы, они раскроют имена всех тех, кто помогал им. Об этом побеспокоится генерал Абрасов. После этого все, кому известно о том, что произошло той ночью на улице Розы Люксембург, – где бы они ни скрывались, – будут ликвидированы. Не останется никаких следов.

– Ну а пока что? – спросил Комаров.

– А пока что, – вмешался Рудин, – мы все, как один, должны придерживаться той линии, что товарищ Юрий Иваненко пережил страшный инфаркт и находится в данный момент на лечении. Давайте уговоримся об одном: Советский Союз не может пережить то унижение перед всем миром, если узнают, что произошло на улице Розы Люксембург, и не будет этого делать. В России нет и не будет Ли Харви Освальдов.

Послышался общий гул одобрения: с этой оценкой Рудина никто спорить не собирался.

– Извините, что перебиваю вас, товарищ Генеральный секретарь, – сказал Петров, – конечно, катастрофические последствия утечки подобной новости за рубеж трудно переоценить, но у этой проблемы есть и другой, не менее серьезный аспект. Если произойдет утечка, среди нашего народа также станут ходить слухи. Пройдет не так уж много времени, и они станут больше чем слухами. Последствия этого внутри страны нетрудно представить.

Все они прекрасно понимали, какая тесная связь существовала между поддержанием общественного порядка и верой во всемогущество и неуязвимость КГБ.