Самый человечный вампир - Симон Ужасный

все так обыденно, и что-то, что они считают сказкой, есть на самом деле…В конце-то концов! Разве тебе не хочется попасть на первые страницы газет?!

— А…Ну, разве, что в этом смысле… — почесал затылок я. — В каком-то роде, ты прав…

— Ну, хотя бы, посмотри на нашего беднягу Оскара! — Марлен указал на мальчика, который пытался поймать снежинку, летевшую с неба на землю. Вдруг, он, увлекшись, чуть ли не упал, но я, схватив мальчишку во время за шкирку, втащил обратно, в санки.

— Вот — вот! А я о чем говорю! — рассмеялся мой друг. — Что ты от них хочешь? Это люди! Почему взрослые не верят в чудеса? Да потому, что в детстве, когда они в них верили, то разочаровались. Подумали, что раз они не попали ни в Королевство Кривых Зеркал, ни в Замок Снежной Королевы, ни еще куда…Значит, их и НЕТ! Ты ведь не хочешь, чтобы и новые поколения стали такими же черствыми скептиками? Симон! В самом-то деле! Скоро же Новый год!

Он весело рассмеялся, щелкнул пальцами, и с неба на город посыпались разноцветные огоньки, звездочки, даже конфеты!

Люди высыпали на улицу. Кое-кто, просто потому, что не успел удержать своих детей дома, которые выбежали на улицу без шуб и шапок, только в одной домашней одежде. А кто-то просто потому, что захотелось попасть в сказку, только потому, что стало очень интересно: а какого же это: гулять и радоваться жизни зимой под разноцветным не под белым, скучным снегом, а под разноцветным дождем! Да еще и тогда, когда можно насобирать конфет!

Вдруг Марлен снова щелкнул пальцами, и на небе засияла семью цветами радуга, весело переливаясь, будто бы какая-нибудь рекламная вывеска, к которым люди привыкли больше, чем к радугам в такое время года.

— Вот видишь, Симон? Даже люди умеют радоваться жизни! Так чего ж ты скорчил такую кислую физиономию? Ну, ухмыльнись, сделай хоть какое-нибудь подобие улыбки! Хотя бы для меня!

Я улыбнулся.

— Прости, Марлен…Нервы…в последнее время…ни к черту…

— Ничего, Симон… — с каким-то странным чувством произнес волшебник. Будто бы и с горечью, и радостью, скорбью, и…облегчением… — Скоро все переменится. Скоро все будет так, как должно было быть еще несколько миллиардов лет назад…

— Что ты имеешь в виду?

— Да так…Ничего… — вздохнул друг, и пришпорил Кумпуса, выезжая за пределы города. Щелкнув очередной раз пальцами, он кинул Оскару оставшиеся конфеты, и на этот раз чудеса прекратились…

Глава 12. Нежданность

Я начинал замечать, что и Флавий, и Марлен, что-то темнят. Они что-то, явно, знают, но, вот только, пока никому не хотят говорить, будто до поры, до времени, никто, кроме них не должен этого знать. Что это еще за высказывания такие: «Скоро…Очень скоро…», «Да так…Ничего…Скоро все переменится. Скоро все будет так, как должно было быть еще несколько миллиардов лет назад…». Не нравится мне все это! И о чем таком со мной хочет поговорить Флавий? Нет, я, конечно, не хочу сказать, что это весьма и весьма подозрительно, но, все же…

Мы ехали уже, примерно, полчаса. Оскар сидел и, с упоением мазохиста, поглощал конфеты. Хотя больше уже, явно, не хотел, но все же ел. Наверняка, бедного мальчишку дома мать сладостями не балует…Марлен то и дело задавал какие-то вопросы, совершенно не подвластные нормальному челове…Простите, вампиру! Нечто, вроде:

— А кто у тебя был дедушкой?

— А какой ты в семье по счету?

— А сколько у тебя братьев и сестер?

— А! Так, значит, ты третий мальчик в семье! Гм…

— Ты любишь сидеть допоздна в своей комнате при свечах и читать книги?

— А какой вид волшебства тебе больше всего нравится?

— Ты, случайно, не увлекаешься ВУДУ?

— А знаешь, кто такой Дамбаллах? А Ирзули?

— Ты имеешь понятие о Каббале и о Папюсе?

— Увлекаешься химией?

И т. п. и т. д. Уж не знаю, что он там такое задумал, но, явно, что-то не очень хорошее…

Я даже начинал задремывать, как вдруг над самым моим ухом раздался голос Марлена:

— Вставай, Спящая Красавица! Следующая станция — Дом Флавия! Надеюсь, ты не хочешь пропустить остановку?

Я посмотрел вниз. Под нами уже была видна соломенная крыша домика волшебника. Все было тихо и спокойно. В одном единственном окне горел свет. (В принципе, оно одно и имелось на все две комнаты и коридор. Старик ненавидел, когда чересчур светло. Да и, вообще, к свету относился довольно подозрительно). Над крышей сияла огромная луна.

Марлен начал потихоньку опускаться на землю. Оскар еще сильнее наклонился, чтобы посмотреть на сей великолепный пейзаж, и вдруг…

Я заметил, как что-то ярко вспыхнуло, и полетело к нам. Оно промелькнуло у меня перед носом, и, хорошенько стукнувшись о «пятую точку» Кумпуса, скрылось.

Лошадь встала на дыбы! Она яростно заржала, и понеслась вперед, не слушаясь команд Марлена. А тот, ничего не подозревая, чуть не слетел со взбесившегося агиски.

— Эй! СТОЙ! СТОЙ, ДОХЛАЯ КЛЯЧА!!! — надрывался он. — СТОЯТЬ!!!

Я вцепился за перила саней, которые рискованно наклонились…И тут я вспомнил про Оскара, который еще недавно благополучно свисал с нашей «кареты». Я посмотрел на него…Впрочем…и теперь он тоже свисал с санок, но…Но, вот только, делал он ЭТО «за бортом»!

— Оскар! Хватайся за мою руку! — я протянул руку, стараясь не переехать на другую сторону скамейки. Мальчик старался дотянуться, но, вдруг, закричав, отцепился от бортика, и полетел вниз.

— ОСКАР!!! НЕТ!!! — я метнулся к другой стороне, и тут же чуть сам не упал вслед за мальчиком.

А тот, в свою очередь, между прочим, благополучно лежал на снегу, спикировав с высоты всего в несколько метров. В общем, без всяких травм.

Я посмотрел вперед. Да. Наверное, было бы лучше, если бы я спланировал вместе с Оскаром…так как мы с Марленом «ехали», если это можно так назвать, по направлению к МОРЮ, черт знает, откуда взявшемуся у нас, в таежном лесу, ЗИМОЙ!

Когда до земли, а точнее, до воды, оставалось всего ничего, санки перевернулись и отцепились от агиски. Я, вместе сними, упал на снег, а Марлен, на спятившем Кумпусе, понесся к морю.

— КУМПУС!!! КУМПУС!!! СТОЙ!!! СТОЙ, КУМПУС!!! КАКОГО ЧЕРТА?! КУДА ТЫ Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-…………….

Дальше невозможно было расслышать абсолютно ничего! Агиски, совершенно обезумев, прыгнул в море, увлекая на себе в воду и несчастного Марлена, который, как только не пытался, не мог противостоять коню.

— МАРЛЕН!!!

Я еле выбрался из-под саней, и подбежал к морю. Вдруг, между мной и «погребальным местом» моего друга выросла стена из костей. Я резко отшатнулся от нее.

За спиной раздался нездоровый хохот. Как же мне это все надоело!!! Каждый раз одно и тоже, одно и тоже…

— Хромус….Что с тобой? Скоро Новый год…А ты портишь мне весь ПРАЗДНИК!!! — обреченно закричал я, оборачиваясь. — Зачем?! Ну, зачем ты сделал это?! Это, ведь, ты бросил светящийся камень! Ты организовал здесь этот пляж! Ты утащил под воду Марлена! Сколько можно?! Отпусти их, пожалуйста, всех! Убей меня одного, возьми мою жизнь, и покончим с этим, НО ПРИЧЕМ ЗДЕСЬ ОНИ?!

— Ладно тебе, Симон, не нервничай! — рассмеялся Хромус. — Ты, лучше, посмотри, как безнадежно ты искалечил праздник, да и, наверное, половину жизни моим друзьям!

Из-за сосен вышло несколько вампиров с перебинтованными руками, ногами и головами, опиравшихся на костыли…А в самом центре этой картины я увидел…Мавру, которая все с таким же воинственным видом сидела…Да, да, именно сидела на инвалидной коляске! — Э-э-э-э… — задумался я. — И это, что, все я? Простите, не знал, что мысли умеют материализовываться…примерно такую же картину я представляю себе по утрам, когда собираюсь идти к тебе, Хромус. Вот только там ты стоишь во главе своей шайки…в гробу!

— Э, нет, Симон! Это не совсем, чтобы ты…В общем, это твой «ласковый», «добренький» котик, который, между прочим, имеет радость присутствовать на сегодняшнем вечере… — он щелкнул пальцами, и в его руке появился небольшого размера сосуд: в нем находилась модель города, по которому в бешенстве расхаживало что-то такое знакомое, родное…КОТ БАЮН?!

— Зачем ты, мерзавец, испоганил моего кота? — не выдержав, закричал я.

— О, Симон! Сюрпризы только начинаются! Завтра, ведь, новогодняя ночь, не так ли? У меня для тебя есть еще один маленький, скромный подарок, — он снова щелкнул пальцами, и перед моими глазами предстала…Селена, перевязанная веревками, с кляпом во рту, которая отчаянно извивалась, но что-то ее явно удерживало на месте.

— Ну, а она-то тут, извините, какого чер… — ударил я себя по лбу и закатил глаза.

— А вот такого черта, Симон! — злорадно ухмыльнулся Хромус. — Я подумал, что, раз уж у тебя больше нет друзей…

— ЧТО?! — вытаращил я глаза на него.

— Я говорю: «Если уж у тебя теперь нет друзей, то все же, одна подружка придется очень кстати!»