А был ли мальчик (част 1-6) - Convallaria Majalis

-- Так эльфы изначально были свободными? -- по-моему, из всех папиных объяснений Гермиона вынесла только этот факт. Северус досадливо поморщился:

-- Да. Первые эльфы стали работать в Хогвартсе, связанные клятвой с Хельгой Хаффлпафф. После этого все достаточно богатые семьи стали выкупать у нее секрет привязки, чтобы заполучить хотя бы одного, и Хельга неплохо на этом заработала. Как-никак, на стройке Хогвартса поиздержались... Сознание домовиков было необратимо изменено, им внушили беззаветную преданность хозяину и сейчас самым страшным наказанием для них является освобождение -- несчастный домовик и часа не проживет, не будучи связан с кем-то. Как правило, все домовики подчиняются главе семейства -- или, в его отсутствие, наследнику, -- я вспомнила свой разговор с хогвартским домовиком, но не стала говорить о нем.

-- Как правило? -- переспросил Невилл.

-- Из каждого правила есть исключения, Лонгботтом. Если наследников двое, домовики станут слушаться обоих в равной степени или же поделятся на две половины. И еще одно -- домовик никогда не станет слушаться сквиба, будь тот потомком хоть самой Хаффлпафф. А теперь вернемся к теме урока.

Оказалось, что опасно не столько само желание применить темное колдовство, а эмоции, которые ты испытаешь, его применив. Если ты колдуешь Круциатус, но при этом не станешь упиваться беспомощностью и страданием своей жертвы, то никакого отпечатка на твою душу это не наложит -- разве что на совесть. А если станешь смаковать и питаться страхом пополам с болью, то эффект будет, как от наркотика -- эйфория, затем привыкание и ломка. Вот что держало Пожирателей -- ломка, желание причинять боль другому существу и наслаждаться его страданием... Меня передернуло. Я прекрасно понимала, более того, сама испытывала подобные ощущения -- когда представляла, как на голову Петуньи падает кирпич, а Дадли сбивает грузовик. Мне хотелось видеть их униженными, воющими о пощаде -- и только потому я выждала так долго, прежде чем навестить их. Просто чтобы в порыве ярости не выйти за рамки и не нанести им непоправимый ущерб...

Значит, я потенциально -- темная... И мне придется сдерживать себя изо всех сил, балансируя на грани между светом и тьмой, чтобы не превратиться в хохочущую маньячку, подобие Волдеморта...

Подобная перспектива показалась мне не слишком радужной. Ну да ладно, все проблемы станем решать по мере их поступления...

Рассказав вкратце о различиях между темной и светлой магией, папа выдал нам список книг, которые лучше всего освещали эту тему, и показал парочку наиболее простых и в то же время действенных заклинаний. Петрификус Тоталус, Ступефай, Инкарцеро -- я их знала, но Невиллу и Гермионе они были в новинку. Все эти заклинания неплохо действовали на людей и волшебных тварюшек до третьего уровня опасности включительно, но против, скажем, тролля или великана были бессильны, не говоря уже о драконе. Даже полукровке Хагриду Ступефаи были, что слону комар.

-- Папа... А что значит, если слышишь голоса? -- я вдруг вспомнила, что так и не спросила его об этом. Северус нахмурился:

-- Обычно голоса слышат люди, что наделены даром видеть мертвых, или проклятые, те, которым осталось жить не больше месяца. Ты слышишь голоса, Гарри?

-- Да. Один голос, он все время повторяет одно и то же: "Смерть... Кровь... Убить..."

Папа нахмурился еще больше и палочкой очертил вокруг меня сложную сеть, вспыхнувшую ярким белым светом.

-- Тебя никто не проклинал. Ты только слышала или видела что-то странное?

-- Только слышала. Такое впечатление, будто это стены говорили... Ладно, пап, не бери в голову. Рано или поздно объяснение найдется. Может, это вообще кто-то так остроумно шутит.

-- Может... Может, и шутит... -- Северус явно не верил в подобный вариант.

И буквально через полчаса мне довелось убедиться, что вариант с шуткой действительно отпадает...

Мы с Невиллом возвращались к себе в гостиную, проводив Гермиону до башни Рейвенкло. Оставалось всего четверть часа до отбоя, и мы спешили, как могли, разве что не бежали.

-- Надо купить себе часы, -- пропыхтела я на ходу.

-- Часы? Хорошая идея. У нас вообще-то не принято, чтобы несовершеннолетний колдун носил часы, это традиционный подарок на... Ай! -- интересно, кому это пришло в голову оставить открытым кран в женском туалете? Мы дружно поскользнулись на мокром мраморе и шлепнулись в лужу, оказавшись мокрыми с ног до головы. Чудесно! Только этого нам и не хватало!

Шипя сквозь зубы ругательства, Невилл поднялся, подал мне руку и заинтересованно заглянул в приоткрытую дверь.

-- Ого!

Действительно, ого -- все краны были открыты на полную мощность, вода хлестала под диким напором, переливаясь через невысокий порожек в коридор.

-- Это туалет Плаксы Миртл, -- вспомнила я рассказы Бри. -- Им никто не пользуется потому, что тут обитает вредное привидение, которое любит баловаться с водой.

-- Заметно, -- Невилл закрутил ближайший к нему кран и перешел к следующему умывальнику, я стала помогать. Когда со всем было покончено, мы осторожно выглянули в коридор -- ни Филча, ни его кошки нигде не было видно.

-- Идем скорее, пока ни на кого не наткнулись! Уже отбой, -- я тихонько пошла вслед за Невиллом, стараясь не плескать водой под ногами, и, засмотревшись вниз, уткнулась носом в спину застывшего друга.

-- Ты чего?

Вместо ответа он ткнул пальцем в сторону стены: там, на факелодержателе, за хвост была привязана странно неподвижная Миссис Норрис. Я решила, что кто-то пульнул в нее Петрификусом, и подняла палочку:

-- Фините Инкантатем!

Ничего не произошло. Невилл подергал меня за рукав:

-- Пойдем отсюда, а то Филч нам голов отвинтит и разбираться не станет.

Предложение хорошее, жаль, запоздалое.

-- Миссис Норрис! -- горестно возопил завхоз, шлепая к нам по луже. -- Вы, маленькие паршивцы! Вы что-то сделали с Миссис Норрис!

Тут он доковылял до кошки и заорал еще громче:

-- Вы убили ее! Мерзкие маленькие негодяи!

Бежать не имело смысла. Филч беспрепятственно сгреб нас за шкирки и встряхнул:

-- Вы ее убили!

Слава Мерлину, что папа имеет дурную привычку шастать по школе по ночам. Ему достаточно четырех-пяти часов для сна, так что он вполне может позволить себе развлечься, охотясь на нарушителей.

-- Что тут происходит? -- по-моему, Филч боится папу больше, чем МакГоннагал и Дамблдора вместе взятых -- впрочем, как и остальные студенты. Помнится, папа переживал, не пошатнется ли его авторитет среди студентов, если он не будет орать на меня и моих друзей. Ничего подобного: его невзлюбили еще больше, но, как ни странно, на нас эта нелюбовь не распространилась.