Труды - Сульпиций Север

ДИАЛОГИ

ДИАЛОГ I

I.[735]

1. Когда сошлись [как-то] вместе я и Галл, муж любезнейший мне и из-за памяти о Мартине, ибо был он из числа его учеников, и из-за заслуг своих, то к нам присоединился и мой Постумиан, [некогда] оставивший родину и [недавно] вернувшийся с Востока, где он пробыл три года. 2. Я обнял любимейшего человека, припал к его коленам, поцеловал ноги, и мы, взволнованные тем, что столько времени [не виделись] друг с другом, то смеясь, то плача, [стали неспешно] прохаживаться [по келье], а потом, постелив свои власяницы, сели на землю. 3. И вот первым молвил слово Постумиан, пристально смотря мне в глаза: “Когда я был в далеких египетских краях, восхотелось мне дойти до моря. Там увидел я грузовое судно, что уже готовилось отплыть с товаром, державшее путь в Нарбон[736]. И вот ночью, во сне, предстал мне ты и, взяв меня за руку, повлек [за собой] и привел [на это судно]. Вскоре, когда рассвет разогнал ночную мглу, проснувшись там, где я отдыхал, стал я размышлять о [значении] этого сновидения, и такой вдруг внезапно навалившейся тоской по тебе был охвачен, что без всякого промедления взошел на корабль. На тридцатый день мы прибыли в Массилию[737], оттуда добрался я к вам через десять дней: настолько удачным было плавание с благочестивой целью. Ты же сейчас поведай нам, тебя обнявшим и наслаждающимся [общением] с тобой, зачем мы столько морей переплыли и столько земель прошли”. 4. На это я ответствовал так: “В то время, как ты пребывал в Египте, я всегда был вместе с тобой и душой и помыслами, любовь твоя была со мной днем и ночью и поскольку ты предполагаешь вскоре снова покинуть меня, то потому, жадно внимая тебе, я смотрю на тебя, тебя слушаю, с тобой говорю, никого не допуская в нашу тайну, которая пусть останется в этой уединенной келье [между] нами. Ибо присутствие нашего Галла, я надеюсь, ты перенесешь без неприязни, поскольку и он твоему приходу, как ты сам видишь, так же как и я, чрезвычайно рад”. 5. “Несомненно правильным, - ответил Постумиан, - будет удержать в нашем сообществе Галла: хотя он мне малоизвестен, но поскольку он мил тебе, то не может и мне не понравиться, особенно раз он из учеников Мартина. И я, рассказывая, как вы просите, ничуть не буду обременен сообществом вашим, ибо затем я и прибыл сюда, чтобы, после того, как обнимет меня мой Сульпиций, многословно удовлетворить его желание”.

II.

 1. “Действительно, - сказал я, - ты достаточно познал сколь много может благочестивая любовь: именно она, по нашему [мнению], причина того, что ты, столько морей и земель пройдя, я бы сказал, от восхода солнца до его заката, [к нам] пришел. 2. А потому приступай, так как и секретов между нами [никогда] не было, и словом твоим мы, должно быть, будем увлечены, ибо хочу я, чтобы ты описал нам свое паломничество во всех подробностях: как на Востоке вера Христова, которая есть прибежище святых[738], процветает, как установлениями монашескими, великими знамениями и добродетелями в рабах своих Христос проявляется. Ибо воистину, поскольку живем мы в таких краях, где сама жизнь нам в тягость, то охотно послушали бы тебя, можно ли жить христианам в пустыне”. 3. На это Постумиан ответил: “Сделаю так, как ты пожелаешь. Но сначала прошу тебя сказать: все ли те священники, которых я покинул, остались такими же, как и прежде”. 4. Тогда я сказал: “Не надо расспрашивать о тех, кого ты или вместе со мной, [как я полагаю] знал, или, если не знаешь, то лучше и не слышать. Я не могу скрыть того, что не только те, о которых ты спрашиваешь, [остались] ничем не лучше, чем ты знал их раньше, но и один из наших, некогда любимый, в котором мы имели обыкновение отдыхать душой от нападок их, был более строг к нам, чем должно. Но ничего более сурового о нем я не скажу, ибо друга я и [тогда] чтил, и даже теперь люблю, хотя [ныне] он считается врагом. 5. Мне же это возвращение к пережитому причиняет великую боль, [ведь] мы навсегда лишились дружбы умного и религиозного мужа[739]. Однако, оставим то, что исполнено печали: лучше тебя, как ты давно обещал, послушаем”. 6. “Да будет так”, - ответил Постумиан. Когда сказал он это, все мы немного помолчали, затем он пододвинул ко мне поближе власяницу, на которой сидел, и начал так:

III.

1. “За три года до этого, когда с тобой, Сульпиций, уезжая, я попрощался, мы отплыли на корабле из Нарбона и на пятый день прибыли в африканский порт: столь благоприятным по воле Божьей было плавание. 2. Возжелала душа [моя] посетить Карфаген, святые места и, прежде всего, поклониться могиле мученика Киприана[740]. На пятнадцатый день, вернувшись обратно в порт и выйдя в открытое море, направились мы, противодействуя австру[741], к Александрии и вошли в Сирт[742]: поэтому осторожные моряки, бросив якорь, остановили судно. 3. Перед глазами простиралась земля, подплыв к которой на лодке, мы обнаружили полное отсутствие человека, и я, ради более внимательного изучения местности, направился дальше. Примерно в трех милях от берега, среди песков, я увидел небольшую хижину, которая была покрыта точно таким образом, как рассказывает Саллюстий[743] - как бы килем корабля: достаточно прочными досками для того, чтобы не боятся сильного дождя - 4. бывали там дожди никогда никем неслыханной силы - и таковы были порывы ветра, что если даже при ясном небе начинал он вдруг дуть, то сильнее был на земле, чем тот, который на море вызывал кораблекрушение. Не всходит там никаких растений, ни злаков, ибо в [этом] переменчивом месте порывы ветра уничтожают сухим песком все. 5. Но когда ветры поворачивают со стороны моря, земля порождает весьма редкую и жесткую траву, а также сорняки: они вполне пригодны в пищу овцам. Население [этих мест] живет молоком: те же, кто более умелы или, я бы так сказал, богаче, употребляют [даже] ячменный хлеб. Там [бывает] только один урожай [в год], который обычно, быстро всходя по причине [жаркого] солнца, [быстро же] убирается из-за бушующих ветров, ибо брошенное в землю семя созревает на тридцатый день. Люди же там живут не иначе, как поступая по собственному желанию, поскольку все освобождены от налогов. 6. Ибо [место это] - граница с Киренаикой[744], примыкающее к той пустыне, что простирается между Египтом и Африкой, через которую когда-то Катон, убегая от Цезаря, вел свое войско[745].

IV.

 1. Итак, я направился к той хижине, которую увидел издалека: в ней я обнаружил старца, покрытого одеждой из шкур, вращающего рукой жернов. 2. Мы приветствовали его и он принял нас хорошо. Мы объяснили, что нас прибило к этому берегу и мы не можем сразу опять отправиться в путь, удерживаемые штилем на море: высадившись на дикий берег, пожелали мы, как то свойственно человеческой натуре, разведать место и узнать образ жизни обитателей; что мы христиане; затем особо спросили, нет ли в этих пустынных местах других христиан. 3. Тогда он, плача от радости, бросился нам в ноги, [потом] снова и неоднократно нас расцеловал и пригласил к молитве, затем, расстелив на земле баранью шкуру, предложил разделить [с ним] трапезу. 4. Завтрак подал он воистину изобильнейший, состоявший из половины ячменного хлеба. Нас было четверо, я же - пятый. Еще он принес пучок травы, имя которой я забыл, она похожа на мяту, обильна листьями, по вкусу напоминает мед: приятной ее сладостью мы были насыщены и довольны ”. 5. Тут я, улыбнувшись услышанному, спросил моего Галла: “Что, Галл, понравился бы тебе завтрак из пучка травы и половины хлеба на пятерых?” Тогда он, поскольку был очень скромным, покраснев, ибо в словах моих была насмешка, начал так: 6. “Ты, Сульпиций, по своему обыкновению не упускаешь случая, если таковой тебе предоставляется, посмеяться над нашей прожорливостью. Но ты смеешься жестоко, когда утесняешь нас, галлов, примером ангельской жизни, однако я полагаю, [судя] по стремлению к еде, что и ангелы едят, потому, боюсь, что ту половину хлеба и один съест. 7. Но киренец тот был воздержан, ибо его или необходимость, или природа заставила голодать, или же, наконец, их, я думаю, морская качка делает невосприимчивыми к еде: мы же находимся далеко от моря и, о чем я тебе постоянно говорю, мы - галлы. Но пусть лучше Постумиан вернется к рассказу о своем киренце”.

V.

 1. “Действительно, - [сказал] Постумиан, - отныне я буду остерегаться что-либо говорить о воздержании, дабы высокий пример не задевал наших галлов. 2. Но все же я скажу, что мы были на обеде у этого киренца, а впоследствии - мы пребывали у него в течении семи дней - и при других застольях: но оставим это, дабы Галл не посчитал, что над ним смеются. 3. Итак, на следующий день, когда некоторые из [местных] жителей стали стекаться к нам[746], мы узнали, что нашим гостеприимцем оказался пресвитер, что он с величайшем тщанием скрыл от нас. 4. Затем мы прошли вместе с ним к церкви, которая, будучи скрыта от нашего взора, располагалась примерно в двух милях [от его дома]. Она была покрыта простыми ветками и выглядела не лучше, чем хижина нашего хозяина, в которой можно было находиться не иначе, как согнувшись в три погибели. 5. Когда мы расспрашивали о нравах [тамошнего] люда, то мы нашли [воистину] прекрасным то, что никто из них не занимается ни покупкой, ни продажей. Они не знают, что такое ложь и воровство. Золота, и даже серебра, которых более всего домогаются смертные, они не имеют и не желают иметь. 6. Ибо, когда предложил я тому пресвитеру десять золотых монет, он отказался, мудро заявив, что золотом церкви не строятся, а скорее разрушаются. Потому мы оставили ему кое-что из одежды.