На руинах Эдема - Лис Баюн

— Вы, двое, пожалеете! — прохрипела и сделала отчаянный рывок вперед, мечтая самостоятельно разорвать глотки хотя бы одному…

Промахнулась? Нет. Но фигуры призраками растаяли, стоило их коснуться.

— Однажды самонадеянность погубит тебя, пусть даже не сегодня… Гера, — вот последнее, что услышала она от бывшего брата.

— Поднимайся, сестра, ну давай же, — а это уже голос одного из своих, Ареса, кажется. С трудом распахнув глаза, поняла вдруг, что лежит на трапе корабля.

Получилось.

Они выживут.

Боги не могут умереть.

Меня била мелкая дрожь, а лоб, напротив, пылал жаром. Я ожидала, что будут сниться кошмары… конечно… Но, почему такие!? Должно сниться что-то тоскливое, разрывающее сердце и… мое.

До сих пор в теле ощущалась непонятно откуда взявшаяся боль. Фантомная? Подняла руки, будто налившиеся свинцом. Прищурилась, пытаясь разглядеть их в темноте. Вроде мои, бледные, с обломанными короткими ногтями. Я — это я. А то был всего лишь сон.

Быстро одевшись, я поднялась на поверхность. Стоило открыть дверь, в лицо ударил порыв холодного ветра. Я инстинктивно отшатнулась, почувствовав на коже мелкие капли. Но дождь пах свежестью и, кажется, был не опасен… Неужели Смотритель прав — мир действительно меняется? Да и противогаз, забытый в судорожном желании вырваться на поверхность, вроде не особенно требовался…

Я уселась прямо на каменный порожек, лишь краем сознания отметив, каким холодным он был, но не ощущая этого до конца. Завывал ветер, шумело громче обычного, потревоженное море, и звенели, разбиваясь о гальку, струны дождя. А я впервые после гибели сестры заплакала. Беззвучно, только слезы, текущие из глаз непрерывным потоком, все не желали останавливаться. Как и ливень снаружи… Будто и на небесах кого-то оплакивали.

Только у тех, кто там, горести совсем иные, непонятные нам, земным созданиям. Да и небеса всегда остаются равнодушны к тому, что посылается к ним — будь то слезы, смех или молитвы.

А если кто-то сверху все же обращает на людей свое внимание, невольно думаешь — лучше вы бы и дальше не вспоминали о нас…

То, что я не одна не сплю в столь поздний час, поняла, только когда Петрель уселся рядом. Его шагов не было слышно, вероятно, из-за погодной какофонии.

— Что ты тут делаешь? — спросил он.

— Свежим воздухом хотела подышать, — ответила, поспешив украдкой оттереть мокрые глаза. Надеюсь, что в темноте парень видит не слишком хорошо и следов моих рыданий не заметит. Желания объясняться нет, да и сочувствия от него вряд ли дождешься.

— Да уж, погодка в самый раз для этого, — недоверчиво хмыкнул островитянин.

— Легкие волнения матушки-природы — далеко не самое страшное в жизни… — само собой сорвалось с языка.

Петрель молчал, но мне казалось, что и насмешливая ухмылка с его лица тоже исчезла.

— Чем страшнее буря, тем быстрее она заканчивается, — неожиданно произнес он, и будто по команде, дождь прекратился, а порывы ветра сделались значительно слабее.

— Как ты это?.. — я в недоумении повернулась к парню, на мгновение даже позабыв о своих печалях.

— Отец же говорил — чутье у меня на такие вещи. Но я ведь не только погоду имел в виду…

— Я поняла, — кивнула с неохотой, — Только… Буря-то заканчивается, а ее последствия остаются.

Я указала на берег, усыпанный морским мусором всех форм и размеров. Света звезд и луны хватило, чтобы юноша догадался, к чему был этот жест.

— Представь, что буря вынесла тебя на берег, как этот кусок травы. И ты уже никогда не сможешь вернуться домой. Или, что еще хуже — всех, кто был тебе по-настоящему дорог, забрала эта жуткая сила, а ты остался… — голос мой сорвался, и я замолкла. Разговор с общих и вполне безобидных тем, переходил на все более личные.

— Иди-ка ты, Тесс, спать. Под светом солнца многие вещи кажутся не такими страшными… — неожиданно посоветовал Петрель.

— Да, пожалуй, так и сделаю, — устало согласилась я, прочувствовав весь ночной холод.

Что ж, остается надеяться, что теперь этот парень не будет таким враждебным, подумала, прежде чем провалиться в глубокий сон без снов.

Глава 5

Темнота, что дремлет внутри,

Говорит с темнотою снаружи…

Как наивно-бесстрашны мои новые черные крылья…

Сильва улыбалась ожесточенно и беспомощно одновременно. Автоматически водила клинком по точильному камню, не видя в этом особого смысла. Нет, она будет бороться до конца, раз уж их забросили сюда, как и Гелий. Но… Опускались руки, а внутри не оставалось ничего — только бесконечная усталость, свернувшаяся в груди компактной черной дырой. Все шло не так, как должно было, впрочем, удивляться не приходилось.

Тем, кто вернул их на землю, просто надоела эта игра. А, может, и нет. Только других объяснений не находилось. Их осталось лишь двое, от Лоа уже пользы никакой, хотя раньше они рассчитывали именно на нее… Теперь она простой человек, одна из тех, кого ангелы должны защищать. Обязаны спасти, любой ценой.

— По крайней мере, у нас не забрали силы, — подал голос Гелий, который прекрасно понимал, о чем думает его подруга.

Сильва кивнула в ответ, слов просто не нашлось. Однако следующий вопрос заставил ее заговорить.

— А что все же случилось с той девочкой, Тамарой? Такая грустная и странная смерть…

— Да уж, — женщина внезапно усмехнулась, — И все странности так или иначе связаны с твоей подружкой, Тесс, заметил?

— Она потеряла на этой войне больше, чем мы. В чем ты хочешь ее обвинить?

— Это не обвинение. Просто… констатация факта. Так или иначе, подумай о том, что я сказала. Думаю, Тесс замешана в происходящем больше, чем простой обыватель, — Сильва откашлялась, — Так вот, о ее сестре. Сначала я решила, что дело в воде… Подобного стоило ждать от Технобогов — отравить источник или сделать так, чтобы яд просочился в грунтовые воды, а уже оттуда — в резервуары коммун…

— И девочка погибла, выпив что-то, — кивнул Гелий.

— Да, верно. Только совсем не отравление было причиной смерти.

— Но… что же тогда?

Сильва отложила клинок в сторону и развернулась к ангелу. Лицо ее выражало задумчивость вкупе с растерянностью. Слишком часто в последнее время она не понимала, что же происходит…

— Вода в полном порядке, мой друг. И та, что пила Тамара, и вообще… Я не стала говорить людям, сделала вид, что источник пришлось прочищать, но…

Голубые глаза Гелий расширились.

— Тесс тоже не знала об этом?

— Ей не зачем знать, — резко ответила женщина, — Ты ведь понимаешь, что не Технобоги виноваты в смерти ее сестры? Но и случайностью она не была. Нам терять нечего, а вот Терезе…

Ангел лишь покачал головой.

— А ей, думаешь, есть? После всего, что случилось…

— Людям всегда есть, что терять.

— Ошибаешься. Ей совершенно плевать даже на саму себя. Ты не видела ее глаз после той трагедии — а я видел. Глаза человека, который уже умер. Если бы я только мог не отпускать девочку тогда, — с сожалением добавил он, — Но рядом с нами ей лучше не станет.

Сильва подошла ближе и положила ему руку на плечо, выражая свое сочувствие.

— Она вернется, поверь. Хотя ты и прав в том, что от нас Тесс стоит держаться подальше…

Стояла глубокая ночь, и почти все обители коммуны давно уже спали праведным сном. Лишь возилась до сих пор в мастерской со своими таинственными механизмами Сильва, и вызвавшийся помочь ей, Адам.

И прижавшись к Кайлу, чей разум давно погрузился в сновидения, смотрела, не мигая, в потолок Лоа.

Днем ей казалось, что все, если не хорошо, то хотя бы нормально. Барьер между ее душой и телом, наконец, оказался сломлен — теперь она практически ничем не отличалась от обычных людей.

Точнее, так было до тех пор, пока на мир не опустилась ночь. Темнота оказала на душевное состояние девушки странное воздействие. Вглядываясь в тени, клубами пыли, скопившиеся по углам, она ощущала внутри себя нечто такое же — темное и пугающее, нечто, что тянулось ко мраку снаружи.

Первую половину ночи она провела более-менее нормально. Только попросила Кайла не гасить полностью свет. Приглушенное мерцание ламп отгоняло тревогу… какое-то время.

Стрелки часов застыли между цифрами три и четыре. И Лоа начала понимать, почему часы перед рассветом считаются самыми жуткими.

Даже любимый парень рядом не мог унять ее страхи. В голове проносились сотни разных мыслей, большинство из которых казались какими-то чужими, пугающими и неестественными. Минуты же ползли так медленно… Девушка все сильнее убеждалась, что она сходит с ума.

Если только дожить до рассвета… Ведь днем все снова станет привычным и правильным. Днем даже эти катакомбы не будут такими страшными, а тени расползутся подальше, напуганные светом ярких ламп. Все страхи, все безумные мысли, залягут на самом дне ее сознания… Но не вернуться ли они следующей ночью?