Пост Леонардо - Игорь Фесуненко

Точно так бывает и перед началом «товарищеского матча» двух деревень: вожди или «представители команд» обмениваются приветственными речами, где каждый старается всячески восхвалять соперников и принизить достоинства своего собственного племени: «Раньше мы были сильны и велики,. но сейчас мы совсем ослабели, и вы должны легко победить нас. И когда вы победите, это будет заслуженная победа!» Иногда они входят в азарт и начинают расхваливать не только бойцовские качества соперников, но и рассыпают комплименты в адрес их деревни или их племени вообще: «Ваша замечательная деревня расположена на самом красивом берегу самой лучшей реки Шингу. Ваши малоки — самые прочные, самые красивые, самые чистые».

— Они, значит, умеют ораторствовать?

— Ораторствовать?!. Да в этом отношении они обогнали нас на несколько столетий! Будь уверен, никто из наших лучших ораторов не может идти с ними ни в какое сравнение! Никто. Потому что умению говорить они придают очень большое значение. Любая беседа вызывает у них уважение. Прервать беседу неприлично. Участвовать в ней почетно. Бесчисленное множество способнейших в иных сферах жизни индейцев теряли надежды стать вождями потому, что не умели ораторствовать. Ведь вождь племени — это прежде всего оратор, трибун! Он должен уметь сохранять достоинство, осанку, должен быть величавым, степенным, говорить не торопясь, не глотая слов. Он не может хохотать и суетиться.

— И они могут произносить длинные речи?

— Длинные?! Да, любой вождь способен в любую минуту произнести речь на два-три часа. Экспромтом и без шпаргалок, как ты понимаешь. Ты даже не представляешь себе, какие великие ораторы имеются среди них! Лет пятнадцать назад прибыла сюда к нам солидная делегация: депутаты конгресса. Прилетели на двух самолетах прямо из столицы. Дело было вечером, мы их сразу разместили на отдых, а утром я велел сыграть подъем в шесть утра. Заметь: в шесть утра! И сразу же после кофе началась у них встреча с иолапити. И депутаты — люди, которых не удивишь длинными речами, — чуть не попадали в обморок: с шести утра до девяти вечера продолжался устроенный в их честь «митинг». С приветствием выступили два индейца. Сначала выступил один, потом брал слово, чтобы дополнить его, другой, потом снова начинал говорить первый и так далее. Эти два иолапити уморили депутатов.

— Но о чем же можно говорить столько времени?

— Как это «о чем»? Да о чем угодно! Эти двое, например, рассказывали депутатам об истории своего племени, о его славных деяниях, о великих войнах. Потом они перешли, так сказать, к анализу различных аспектов влияния белой цивилизации на жизнь иолапити, изложили депутатам свою точку зрения, свое мнение относительно всех плюсов и минусов «караиба», что у «караиба» хорошо, а что плохо, что иолапити нравится, а что не очень.

...Пока я перезаряжаю магнитофон, он подходит к окну и кричит зычным голосом:

— Эй! Кто там? Принесите воды!

Спустя полминуты слышится дробный топот босых ног: три мальчугана несутся во весь опор. В руке у каждого громадная кружка с водой.

— Черт возьми, — ухмыляется Орландо. — Видать, я крикнул слишком громко.

Забег проходит с переменным успехом, но к финишу все трое приходят одновременно: они протискиваются и дверь, ожесточенно толкая друг друга локтями, и протягивают свои кружки. Орландо берет воду у одного из них, пьет, поглядывая краем глаза на двух других сорванцов. Те понурились. Уж очень каждому хотелось, чтобы Орландо взял воду именно у него.

Орландо допивает, отдувается, протягивает руку, берет другую кружку и пьет из нее. Потом тяжко вздыхает, гладит себя по громадному животу, вздыхает еще раз и берет третью кружку. С трудом осушает и ее, снова отдувается, как бегемот, выставивший морду на поверхность пруда в зоопарке. Потом шлепает ближайшего мальчугана по попке и командует:

— А теперь марш отсюда!

Детишки с радостным визгом скачут прочь.

— Можно продолжать? — спрашиваю я.

— Ну что с тобой делать, — вздыхает он. — Давай терзай меня дальше. После этих трех кружек меня уже ничем не испугаешь.

Я снова включаю магнитофон.

— А можем ли мы чему-либо у них научиться? Может ли наша культура, наша цивилизация что-то у них позаимствовать?

— Ну, мы уже столько позаимствовали, что навечно остались их должниками. Мы взяли у них их землю. Они дали нам свою кровь: ведь индейцы стали одним из главных этнических элементов в формировании бразильской нации.

А их вклад в нашу духовную жизнь? В литературу! Искусство! Лучшие произведения бразильской литературы построены на индейском фольклоре, на их эпосе. А язык! Сколько индейских слов впитал в себя португальский язык, сколько названий на карте осталось от старых имен, например, тупи!

Но оставим в стороне эти абстракции. Возьмем, скажем, сельское хозяйство. Сколько тебе известно типов ореха «амендоима»? Лучшие агрономы в штате Сан-Пауло знают шесть типов. А индейцы высевают шестнадцать! Возьми картофель: на этой же земле, где какой-нибудь батрак в Шавантине собирает этакие шарики для пинг-понга, у индейцев картофелина иногда получается размером с футбольный мяч. Их маниока ни в какие сравнения не идет с нашей: она вкуснее, питательнее и лучше.

Пойдем дальше. Необычно поучительна их медицина! Я говорю не о колдовстве, а об их изумительных травах, об их умении определять свойства растений, их полезность в хозяйстве и в той же медицине. До сих пор врачи бьются и не могут разгадать загадку их противозачаточных средств: когда женщина решает воздержаться от деторождения, она выпивает какую-то настойку из травы и перестает рожать. Может пройти несколько лет, и, если она вновь захочет ребенка, она разыскивает другую траву, которая снимает эффект первой.

А их искусство? А их ремесло? Эти потрясающие бусы и маски, украшения и утварь. Кто из нас способен украсить резьбой ручку лопаты с такой же любовью, с какой индеец украшает орнаментом свой лук? А их украшения из перьев? А легенды, которые они рассказывают, тысячелетиями передавая их из поколения в поколение. Разве мы, «цивилизованные люди», смогли бы без помощи письменности, литературы, библиотек и архивов сохранить столь же бережно, как они, наше духовное наследие, нашу историю? А ведь у них нет никакого способа сохранить или развить свою духовную культуру, кроме устной передачи друг другу.

— Одним словом, я вижу, что их мир куда более сложен и интересен, чем это представляется всем нам?

— Разумеется!

— Но как же все-таки трудно перекинуть мост между этими двумя мирами: нашим и их!

— Трудно? — Орландо задумался. — Нет, я бы сказал, невозможно!