Римляне, рабы, гладиаторы: Спартак у ворот Рима - Гельмут Хёфлинг

За быстрой победой последовало столь же быстрое поражение, ибо рабы не замедлили напасть на войска двигавшегося на помощь городу претора. Однако ряды римлян дрогнули не только под натиском численно превосходивших их повстанцев; немалую роль в поражении Лициния Нервы сыграла и хитрость царя рабов, объявившего, что пощадит жизнь тех, кто бросит оружие. Оказавшись поставленными перед выбором — жизнь или позор поражения, римские воины предпочли бегство гибели от мечей восставших.

Этот умный ход позволил Сальвию одержать сравнительно легкую и громкую победу, получить массу столь необходимого его армии оружия и вновь захватить оставленный лагерь. По всему острову разнеслась его слава, и новый приток рабов удвоил численность восставших.

Однако Моргантина тем не менее не пала. И Сальвий решил добиться своего разложением боевого духа ее защитников. Всех рабов, живших в городе и защищавших его столь же отважно, как и их господа, он призвал присоединиться к освободительному движению. Однако и рабовладельцы не проявили себя простаками в деле ведения психологической войны: они также пообещали рабам свободу. Рабы предпочли обещания господ предложениям товарищей по несчастью и продолжали оказывать им ожесточенное сопротивление.

Однако они были жестоко обмануты, ибо сразу же после того, как повстанцы отошли от стен города, римский претор запретил держать данное слово. Дорого обошелся римлянам этот обман, так как большинство обманутых перешло в стан Сальвия.

Как и во время первого восстания, рабы поднялись в другой части острова, а именно на западе Сицилии, в районе городов Эгесты и Лилибея (нынешняя Марсела). Во главе их стал киликиец Афинион, смелый человек, знавший астрологию. Всего лишь за пять дней он собрал отряд в тысячу человек, избравший его своим царем. Знаком его высокого звания служила диадема.

Если в этом он был подобен своим предшественникам, то в смысле продуманности и экономической организации труда повстанцев он значительно превзошел их. Из всех своих приверженцев он лишь самых сильных сделал солдатами, остальным же приказал заниматься прежним делом. Распределив таким образом обязанности своих подданных на манер восточноэллинистического правителя, он обеспечил не только продолжение хозяйственной жизни, но и снабжение своей армии провиантом. В одном из своих указов он объявил, что в звездах он прочитал волю богов, собирающихся сделать его царем всей Сицилии. Поэтому необходимо беречь страну и находящихся в ней животных и запасы, как свои собственные. Возможно, что Афинион, бывший в рабстве управляющим поместьем с 200 сельскохозяйственными рабочими, желал запретом убийств и грабежей заложить основу государства, в котором земля была бы общей собственностью.

Когда численность армии рабов возросла до 10 000 человек, Афинион отважился на осаду хорошо укрепленного города Лилибея. Не будучи, однако, в состоянии сломить сопротивление защитников, он сообщил своим приверженцам, что боги посредством звезд приказали ему прекратить осаду, ибо в противном случае повстанцам грозят большие беды.

Но не успели они начать отступление, как на острове высадились отборные войска, прибывшие для подавления мятежа из союзной с Римом Северной Африки. Ночью они неожиданно напали на совершавших марш рабов и нанесли им тяжкие потери прежде, чем те возвратились под стены города. Но в глазах восставших это несчастье стало еще одним подтверждением умения Афиниона читать волю богов по звездам, так что они стали восхищаться своим вождем больше прежнего.

А тем временем Сальвий, прекративший осаду Моргантины, прочесывал со своей 30-тысячной армией страну вплоть до Леонтинской равнины на востоке острова. Войну он вел партизанским способом, так же как и Евн в свое время. Здесь, в благодатных восточных районах Сицилии, где Сальвию удалось закрепиться на некоторое время, избранный рабами царем вождь повстанцев принес Паликам благодарственную жертву и был интронизирован, приняв царственное имя Трифона.

Желая иметь опорный пункт, царь Трифон решил занять горную крепость Триокала в центральной части западной Сицилии и устроить в этом богатом запасами воды и защищенном самой природой месте, окруженном, кроме того, плодородными полями и долинами, свою резиденцию.

Незадолго до этого царь Трифон пригласил к себе царя Афиниона, и, как и за четверть века до того, во время первого сицилийского восстания, эта встреча закончилась тем же. Не желая ослаблять свои силы борьбой за власть, главы двух армий объединились против общего врага, причем оба раза на уступки шел киликиец: некогда Клеон подчинился Евну, а теперь Афинион — Трифону. Афинион отказался от своих царских притязаний, с тем чтобы быть военачальником Трифона.

Теперь звезда восстания взошла еще выше. Как и планировалось, Сальвий, он же царь Трифон, взял Триокалу, еще более укрепил ее, возведя стены и вырыв ров, и построил в ней дворец с обширным форумом. Так же как и Евн, он окружил себя высоким Советом, однако выступал в облачении римских правителей и по римскому обряду, т. е. носил как нижнюю рубашку с пурпурной полосой — тунику, так и верхнюю пурпурную одежду — тогу, облачение высшего римского магистрата, и выступал в сопровождении ликторов — «странное сочетание одежд триумфатора с монархическими устремлениями, которое можно рассматривать как своего рода знак прихода в отдаленном будущем диктатора-Цезаря», — замечает Фогт в своей книге «О структуре античных рабских войн».

На Сицилии наступало смутное время с присущими ему бесчинствами и беспорядками. Ни римляне были не в состоянии сломить восставших рабов, ни рабы — взять штурмом города римлян. Свободный пролетариат не присоединился к мятежникам, но использовал создавшиеся благоприятные возможности для того, чтобы ловить рыбку в мутной воде смуты. Более рентабельные методы производства, применявшиеся помещиками, делали мелких крестьян неконкурентоспособными, и они постепенно увязали в долгах. Кроме того, «пастухи-разбойники» чаще всего нападали именно на такие беззащитные семейные фермы. Словно спелые плоды, падали разоренные экономически и ограбленные физически хозяйства в руки латифундистов, а их бывшие хозяева вели в городах нищенскую жизнь класса без собственности, ведь крупные землевладельцы не желали занимать их даже поденным трудом, с большим удовольствием закупая более дешевых рабов.

А теперь бывшие свободные крестьяне, став свободными пролетариями, решили, что пришел их час и они могут безнаказанно возместить себе понесенные убытки. В условиях второго сицилийского восстания было возможно даже создание своего рода единого коммунистического фронта всех нищих и угнетенных, т. е. рабов и пролетариев, но этого не произошло. Последние затопили страну, грабя и убивая всех подряд, не разбирая между свободным и рабом и заботясь лишь о том, чтобы оставалось поменьше свидетелей их преступлений. Тут-то наконец вмешался Рим. Для прекращения войны рабов и восстановления порядка на острове сенатом была выслана 17-тысячная армия под руководством Луция Лициния Лукулла. В этой ситуации царь Трифон считал необходимым защищаться за стенами Триокалы, в то время как его полководец Афинион предпочитал открытое столкновение с врагом. В этом споре верх одержал стратег и занял со своей 40-тысячной армией лагерь у Скиртеи, в полутора километрах от расположения Лукулла.

После многочисленных мелких стычек оба войска сошлись наконец на поле сражения, в разгар которого рабы увидели, что их смелый вождь пал от ран, потеряли мужество и обратились в бегство. Более 20 000 повстанцев остались лежать мертвыми на поле боя, остатки же их укрылись в Триокале. Ночью удалось спастись и Афиниону, который притворился мертвым и спас таким образом себе жизнь.

Однако, вместо того чтобы преследовать побежденных, Лукулл появился под стенами Триокалы лишь на девятый день после сражения. Воспрянувшие духом к тому времени рабы отчаянно сопротивлялись и в конце концов вынудили римлян отступить, после чего Лукулл был отозван сенатом и сослан, как не оправдавший доверия. Та же судьба постигла и его преемника 1ая Сервилия, ничего достойного упоминания не совершившего.

В это время умер царь Трифон, на трон которого вступил Афинион, беспрепятственно грабивший страну и осаждавший сицилийские города.

Фортуна повернулась к Риму лицом лишь после того, как в 101 г. до н. э. задача очистить Сицилию от повстанцев была возложена на Мания Аквилия, избранного консулом вместе с Марием, занимавшим эту должность уже в пятый раз. Проявив в ожесточенной битве с рабами личное мужество, он убил Афиниона в поединке, причем сам получил при этом ранение головы.

В 100 г. до н. э. второе сицилийское восстание рабов было окончательно подавлено. Тогда никто еще не знал, что самая крупная война с рабами — восстание рабов и гладиаторов под руководством Спартака — была еще впереди, причем ареной ее должна была стать сама Италия.