Седьмая пятница - Артем Тихомиров

Мы гнали их в неизвестном направлении, сея на улицах Мигонии страх и ужас, переворачивая тележки, лотки и неповоротливых граждан, и напоминали демонов мести, которые если уж втемяшат что себе в голову, наплюют на все препятствия.

— Ага! — крикнул Изенгрим. Сунувшись в карету, он пояснил: — Они гонят в Нижнюю Баржу, злачный район! Хотят там скрыться!

— Зубастик, — сказала Гермиона, — будь осторожен. Им помогают Тузмесовы приспешники. Нельзя дать им перескочить через портал.

— Сам знаю!

Бешеная скачка продолжалась в Нижней Барже. То, что это злачный райончик, можно было определить по запаху. Неприятному, очень неприятному. Его источали отбросы общества разной степени отброшенности, и все они кучковались в этом городском анклаве — жили, обделывали делишки, делили территорию. Я слышал, устраивали войны между группировками за право обладать какой-нибудь сомнительной дрянью. Низы, что поделаешь. Я больше понимаю жизнь в иных измерениях, чем то, что творится в моем любимом городе.

Ворам пришлось снизить скорость, иначе они рисковали налететь на что-нибудь и перевернуться. Снизили и мы, но Чирливилли, сидящий на козлах, оказался более искусным кучером. Мы приблизились вплотную. Лошади захрапели, карета наша задрожала, отовсюду заорали недовольные зеваки. Что-то, я не видел, затрещало и опрокинулось, после чего нас обложили первостатейной бранью, в которой я не уловил ни одного знакомого слова. Изенгрим не остался в долгу, рявкнул в ответ и усилил хаос телекинезом. Где-то посыпалось стекло.

Негодяи — Фрикко и компания — протиснулись через проход между лотками небольшого рынка, свернули нескольких торговцев и попытались использовать фору на довольно длинном участке относительно незанятой улицы.

Чирливилли щелкнул кнутом и устремился следом. Каким-то образом ему даже удалось обогнать криминалов и, поравнявшись, дать своим бортом. Талула юркнула внутрь, упав в мои объятия. Теперь в них стало тесно, потому что до этого момента я держал Гермиону. На щеках моей возлюбленной горел румянец, глаза вылезли на лоб. «Феерично!» — выдохнула чародейка, и никто не стал опровергать это мнение.

Карету Фрикко швырнуло на стену здания. Она проехала метров десять, с дьявольским звуком скребя каменную кладку, пока ей не встретилось крыльцо без навеса. Обычное такое, ступеней в пять.

— Держись! — закричал Зубастик.

Ну вот, опять за рыбу деньги! За сегодня я слышал это слово уже миллион раз и так и не понял, какая от него практическая польза. Зачем кричать: «Держись», если держаться не за что? Вместо ответа Изенгрим тоже упал в мои объятия. Теперь в них было уже трое.

Наша карета вильнула вправо, а карета негодяев продолжала нестись во весь опор. Крыльцо ей перемахнуть было не суждено. Лошади, не будь дурами, перемахнули через ступеньки, но экипаж не умел ни прыгать, ни летать. С невообразимым грохотом карета криминалов столкнулась с препятствием, дышло обломалось — и лошади помчались, освобожденные, вниз по улице. Кучер описал высокую дугу и пропал из виду (позже выяснилось, что он зацепился штанами за флюгер на здании по соседству и повис).

Дальше произошло то, чего мы ожидали. Неприятельская карета встала на дыбы, крутанулась и рухнула, расколовшись пополам, на брусчатку. Колеса, подпрыгивая, покатились в разные стороны, крыша уехала, двери перестали выполнять свои обязанности. И среди всего этого — пятеро рож во главе с селедочногубым.

Мы остановились и атаковали конкурирующую фирму, пока она не пришла в себя. Впрочем, торопились излишне. Бандиты были, как говорит один мой приятель-чародей, ни петь ни танцевать. Издавая невнятные звуки, компания ползала среди обломков, пытаясь понять, на каком свете находится.

Мы им показали. Изенгрим обрушился на бандитов, словно коршун на голубку. Он выудил из кучи маргиналов самого колоритного, решив, что тот и есть главарь, и сунул ему под нос волшебную палочку.

— Где камень?

— Ы?..

Фрикко сделал попытку упасть в обморок, но Зубастик умел быть назойливым. Повторил свой вопрос и приготовил руку, светящуюся зеленым, ту самую, которая недавно так взбодрила меня.

Для острастки мы окружили компанию, нацепив на лица самые суровые выражения. Бандиты задрожали. Чем больше они возвращались к реальности, тем сильнее был страх.

— Камень! — потребовал Зубастик.

— Ы… они пообещали по мешку золота!.. — простонал Фрикко, сообразив наконец, что барыш срывается с крючка. И вся его злостная душа в этот момент дрожала от несправедливости. Ему-то сказали, что чародеи и пальцем не пошевелят, что все они тупицы недалекие и взять их в оборот — раз плюнуть. На деле в оборот взяли Фриккову бригаду. Да еще где — в Нижней Барже, дома!

— Кто вам золото обещал? — спросил я.

Фрикко описал:

— Такой в длинном, синие глаза…. Баба еще была, с луком и ножиком, мне челку отрезала, курва…

— Все ясно! — сказала Талула.

Мы кивнули, словно палачи, готовые профессионально приступить к делу.

Фрикко завыл. Его поддержали подельники. Видок у них был жалкий.

— Камень на бочку, — напомнил селедочногубому Изенгрим.

Слезы Звезды появились в мгновенье ока — вынырнули из бандитского кармана и перекочевали в руку Гермионы.

— Превратить бы вас в… Да возиться некогда, — сказала юная волшебница.

Надо заметить, бандюков больше всего пугала именно она — перемазанная, в порванной одежде, с волосами, по-ведьмински растрепанными во все стороны. Ужас, да и только. Негодяи помнили ее странное участие, точнее неучастие в потасовке и, честно говоря, решили тогда, что это был манекен, свистнутый из Музея. Теперь Гермиона предстала перед их очами во всей красе.

— Ладно, едем, — сказала Талула, заметив, что неподалеку собираются подозрительные личности со сдвинутыми на затылок шляпами и руками в карманах. Личности сплевывали через передние зубы, показывая, что, вообще-то, они здесь главные.

В карету мы запрыгнули быстро и покатили прочь. Наши лица были суровы, точно у героев после очередной одиссеи, и исполнены чувства на треть выполненного долга.

Гермиона рассматривала артефакт, а Талула, подарив мне влюбленный взгляд, взяла на руки Квирсела. Бедняга до сих пор был в шоке — ему понадобится немалая толика ласки, чтобы хотя бы начать моргать. Чародейка взяла на себя миссию по реанимации мопса, и я этому мопсу позавидовал.

Никто в Нижней Барже не пробовал нас задержать, хотя за спиной мы оставили порядочный переполох. Чирливилли вел карету окольными путями, избегая широких и оживленных улиц, где обычно стража околачивается в больших количествах. Неприятности с законом нашей Лиге ни к чему.

Ехали медленно, и постепенно я уснул, а когда продрал глаза, оказалось, мы возле моего дома.

Сгрузились, сверив часы и уточнив, что мы будем делать завтра. Зубастик взял Слезы Звезды себе, уверяя, что в его доме артефакт будет в полной безопасности. На вопрос, почему он так уверен, Изенгрим, не моргнув глазом, ответил, что там нет меня. Я обиделся и был энергично затолкан в собственную берлогу. Даже с Талулой попрощаться не дали — дело ограничилось маханием издали. Поттеры уехали.

— А я с тобой, — сказал Гермиона, внося Квирсела в дом. — Переночую здесь, а то мало ли что.

— Ноу меня нет ни одного платья, в которое ты могла бы переодеться, — ответил я. — Твой внешний вид…

— Не надо!

Гермиона ткнула мне в нос указательным пальцем.

— Без комментариев, если не хочешь увидеть, какой я могу быть!

— Дорогуша, я видел много раз.

— Ошибаешься!

Короче, оказавшись в моем доме, сестрица ощутила себя в нем хозяйкой. А хозяйки, как правило, наводят порядок.

Селина, конечно, всегда исполняла свои обязанности на «отлично», однако Гермионе требовалось все равно кое-что подкорректировать. Этим она занялась уже после того, как при помощи портала сбегала к себе домой за чистой одеждой, приняла ванну и мы пообедали.

Откуда в ней столько энергии? После всего! Особенно после свалки на лестнице Музея! В целом ей досталось значительно меньше, чем мне, которого колошматили целенаправленно, но всему же есть предел.

Всему — но не Гермионе. Она не могла успокоиться и, пока я валялся в кресле, потягивая джин, просматривала бумаги, рассусоливала о завтрашней вылазке и тому подобном.

В общем, я уснул, а проснулся спустя час от дикого воя. Вылупив глаза, мимо моего кресла пронесся Квирсел, тянущий за собой шлейф дыма. Исчезнув за поворотом, чародей забился в какую-то нору в просторах дома.

— Что ты сделала? — спросил я, когда Гермиона появилась в дверях.

— Сняла с него заклинание левитации. Оно примитивное, в нашем измерении его давно не используют, но дело даже не в этом. Квирсел балбес — всегда произносил формулу неправильно и поэтому не мог повернуть процесс вспять.