Бог с синими глазами - Анна Ольховская

– Господи, Илона, но почему? – не удержалась я. – За что? Где мы перешли тебе дорогу?

– Ну что же. – Якутович устроилась поудобнее на диване и тоже закурила, хорошо хоть не сигару, а длинную тонкую сигарету, и с минуту разглядывала нас прищуренными глазами сквозь дым. Затем промурлыкала, обращаясь к своему шефу: – Омар, я могу доставить себе удовольствие посвятить этих дам в подробности нашего дела? Они ведь уже никому ничего не скажут, а мне так хочется отвести душу! – Она опять злобно покосилась на Таньского. – Ведь согласись – моя заслуга в том, что наша почти безнадежная затея все же увенчалась успехом, немаленькая.

– Да ради бога! – небрежно махнул рукой аль-Магдари. – Ты действительно умница, потому можешь поразвлечься. Я, ты же знаешь, вообще не собирался ничего объяснять этим ослицам, но тебя я могу понять. Месть – вкуснейшее из блюд, особенно в холодном виде! – пафосно закончил он, глядя куда-то в сторону.

Я непроизвольно посмотрела туда же. Ничего. Стена, картина, зеркало. А, зеркало! Полюбоваться, видать, любит великолепнейший аль-Магдари на свою выхоленную персону. Словно в подтверждение моих слов Омар встал, подошел к зеркалу и, внимательно рассмотрев свое отражение, выдернул из брови какую-то недостойную торчащую волосинку. Затем вернулся в свое кресло и продолжил вонять. Курить, в общем.

А Илона, победно улыбнувшись, продолжила:

– Как я уже говорила, благодаря тебе, Лощинина, нам удалось то, на что мы уже и не надеялись. Поэтому ты имеешь право знать, почему, за что и где. А заодно и эта толстозадая, твоя подруга.

– Стоп, Илона, – спокойно прервала я хозяйку дома, хотя внутри все кипело. – Ты же сама начала с требования обойтись без оскорблений. Или на тебя это не распространяется?

– Согласна, – кивнула, выпустив облачко дыма, та. – Хотя и не обязана. Так вот, начну издалека. Как ты, Лощинина, знаешь, еще в институтские годы я пришла в модельный бизнес. Карьера моя на Западе складывалась более чем удачно, я работала с лучшими кутюрье. Банковский счет рос вместе с популярностью, я была востребована и, как мне казалось, уважаема и ценима. Хотя не скрою, – нервным движением Илона загасила в пепельнице окурок, – иногда, да что там иногда – очень часто путь к самым выгодным контрактам лежал через постель. Но это в порядке вещей в модельном бизнесе, и никто не будет на тебя показывать пальцем и улюлюкать вслед. В общем, у меня была своя квартира в Париже, успех и блестящие перспективы. Пока на моем пути не появился он. – Якутович встала и, подойдя к столику с разнокалиберными бутылками, бросила в широкий стакан лед и щедро набулькала виски. Какое там «на два пальца» – на кулак! Вернувшись на место, она отпила несколько глотков. Рука ее подрагивала. – Если бы я знала, ЧТО принесет мне это знакомство, я бы, наверное, бросила все, вернулась домой, в Россию, и устроилась швеей-мотористкой на фабрику постельного белья в каком-нибудь Захудалинске! Но тогда, о, тогда! Мы встретились на какой-то вечеринке, уже не помню, на какой. Да это и не важно. Я много слышала о нем, о нем писали в газетах, его показывали по телевизору, о нем постоянно судачили дамы на всех тусовках. И хотя за ним тянулся шлейф скандальных историй, хотя его потребительское отношение к женщинам было хорошо известно, но именно это и разжигало интерес дам. Каждой хотелось познакомиться с этим плейбоем, каждой казалось, что именно она сможет привязать его к себе, приручить, подчинить и потом демонстрировать всем как самый ценный трофей. – Илона отпила еще и усмехнулась. – Говорю – каждой, но под этим словом подразумеваю себя. Именно мне и хотелось заполучить в свое единоличное владение Хали Салима. – Якутович испытывающе посмотрела на Таньского, ожидая реакции, но моя подруга не двинулась с места. Она сидела, опустив голову, лишь руки, судорожно вцепившиеся в мягкую ткань халата, выдавали ее волнение. – И вот наконец мы познакомились. На ту вечеринку Хали пришел со своей тогдашней пассией. А ушел со мной. Затащить его в постель оказалось на удивление просто. А потом, я была уверена: я смогу очаровать его, увлечь и заставить потерять голову. Так и произошло, – скрипуче рассмеялась Илона, хотя в лихорадочно блестевших глазах не было и следа веселья. – Но с точностью до наоборот. Я была очарована, увлечена и окончательно потеряла голову, я! Я стала очередным трофеем Хали! А он… Целых три месяца мы были вместе, и он был великолепен во всем – в ухаживаниях, в щедрости, в постели. Он засыпал меня подарками, он возил меня на уик-энд в Монте-Карло, в Ниццу, в Венецию – по всей Европе. И я была на седьмом небе от счастья и, как вскоре оказалось, на втором месяце беременности. – Тут моя бедная подруга не выдержала и тихо ахнула. Илона мстительно посмотрела на нее: – Да, именно. Я ждала ребенка от Хали и, как только мой врач подтвердил это, радостно сообщила Салиму хорошую, как мне казалось, весть. Особого восторга Хали не высказал, он только попенял мне за то, что я плохо предохранялась, а больше возмущаться не стал. Воспринял эту новость на удивление спокойно. А через неделю проиграл меня в карты саудовскому шейху. – И Илона залпом допила виски.

– Нет! – вскочила Таньский. – Ты все врешь! Он не мог! Он не такой!

– Такой, милочка, такой, – пьяновато ухмыльнулась Илона. – И скоро ты сама сможешь в этом убедиться.

– Не верю, – твердо проговорила Таньский и, садясь на место, добавила: – И не поверю никогда.

– Ну-ну, – покивала моя бывшая однокурсница. – Поживем – увидим. Так вот. Хали Салим – человек честный и, ставя меня на кон, честно предупредил шейха о моей беременности. Но это Абдаллу совсем не смутило, очень уж я ему нравилась, очень он хотел меня заполучить. И заполучил. Его люди явились за мной прямо в квартиру Хали, где я жила последнее время. Они передали мне записку от Хали с просьбой приехать. Я, ничего плохого не подозревая, собралась и отправилась вместе с посыльными. Которые и привезли меня в дом Абдаллы. А уж он вначале воспользовался правом собственника, – криво улыбнулась Илона, закуривая снова, – а потом объяснил мне, что к чему. Я, разумеется, не поверила. Тогда Абдалла набрал номер Хали, и этот мерзавец абсолютно спокойным тоном подтвердил слова Абдаллы, да еще и удивился: чем я, собственно, недовольна? Он нашел подходящую замену себе, шейх сказочно богат, так что я, мол, не только ничего не теряю в этой ситуации, но при правильном поведении еще и выиграю. Я щипала себя за руку, мне казалось, что все это снится, но увы, увы… Все было на самом деле. И на мое напоминание о нашем ребенке я услышала лишь безразличное: «На усмотрение Абдаллы». Вот так. – Пошатываясь, Илона направилась за очередной порцией виски. – Я проревела всю ночь, а утром тихо выбралась из дома Абдаллы и направилась к своему знакомому, журналисту популярной во Франции газеты. Я рассказала ему все, он записал мои слова на диктофон, и скандал грянул! Ну еще бы, такой горячий, просто дымящийся материал! Все газеты мусолили эту тему, репортеры гонялись за Хали Салимом, но он исчез. Вроде бы его забрал домой отец. Наверное, репортеры искали и меня, но я тоже исчезла. Меня тоже забрали, но не мама и папа, а люди Абдаллы. На следующий день после выхода газеты они появились уже в моей квартире, куда я, естественно, вернулась, и, вкатив мне снотворное, чтобы я не шумела и не сопротивлялась, увезли. Все в тот же дом, к Абдалле, который очень доходчиво объяснил мне мое нынешнее положение. После его «объяснений» я потеряла ребенка. – Илона прервала рассказ, занявшись виски, а бедняга Таньский… Я с испугом смотрела на подругу – она сидела согнувшись, прижав одну руку к животу, а вторую – ко рту, бледная до синевы. Глаза ее закатывались, похоже, она вот-вот потеряет сознание. Оторвавшись от виски, Илона тоже заметила это. – Что с ней?

– Не знаю. Танечка, милая, что с тобой? – потрясла я подругу за плечо. Та, глубоко дыша ртом, попыталась мне ответить, но тут же опять зажала рот ладонями и вскочила с места. Я тоже подхватилась, поддерживая ее за плечи. – Илона, где тут туалет? Скорее. Скорее, ей же плохо! Ты что, отравить ее решила?

– Не-е-ет, – сузились глаза Якутович, – еда была отменная. Похоже, тут другое. Отведи ее, туалет там. Потом закончим. А охрана пойдет следом, у дверей постоит. Марш, марш, пока она все тут не изгадила!

ГЛАВА 37

До местного санузла мы добрались за рекордно короткий срок, и то едва успели. Таньскому было совсем плохо, поэтому мы задержались довольно надолго. Под дверью уже давно раздавалось возмущенное сопение, потом наши стражи закудахтали по-арабски, потом начали барабанить кулаками в дверь. На их стук среагировала только я – открыла дверь и, лучезарно улыбаясь, продемонстрировала международный жест. И быстренько захлопнула дверь обратно. Раздались возмущенные вопли и еще более сильные удары, от которых не очень внушительное препятствие, разделявшее меня и беснующихся человекообразных, в ужасе затряслось.