Дикая полынь - Цезарь Солодарь

— Вас интересует, как любой более или менее состоятельный еврей в Америке, в Аргентине, во Франции, словом, где угодно, относится к перспективе переезда в Израиль? На это можно ответить анекдотом, правда, вот с такой бородой. Однако замечательный писатель Лион Фейхтвангер счел нужным привести этот старый анекдот в одном из своих романов. Как известно, в пасхальный вечер верующие евреи по традиции пьют бокал вина за то, чтобы в будущем году встретить пасху в Израиле. И когда произносят этот тост, одна дама, проживающая в Америке, энергично, как подчеркнул Фейхтвангер, всегда добавляет к тосту: "Только без меня". Поверьте, это весьма типичная дама. На ее позициях нерушимо стоит абсолютное большинство американских евреев. Некоторые субсидируют — одни охотно, другие вынужденно — любые операции, способные усилить эмиграцию в Израиль, иные пылко поднимают бокалы за возвращение на землю предков, но каждый при этом мысленно или вслух добавляет: "Только без меня". Вопреки Фейхтвангеру они после этих слов ставят восклицательный знак, а может быть, даже целых три…

Вернемся, однако, в антверпенский особняк на Калмастраат, 7, где Марсель Брахфельд говорит мне:

— Некоторые сионисты в Нидерландах рассуждают, мне говорили, так: если много активных еврейских патриотов уедет от нас в Израиль, то это ослабит наши ряды в странах рассеяния. Я с такими мотивами не согласен. И прямо говорю, что хотелось бы видеть побольше единоверцев, добровольно выезжающих из наших стран в Израиль. Но пока слова насчет отъезда еще расходятся с делом, нужно, чтобы все евреи вне Израиля понимали, что дело в конце концов не в паспорте, и всюду ощущали себя гражданами еврейского государства. Со всеми обязанностями.

— И правами?

— А, — машет рукой Брахфельд, — прав мне и так хватает!

— Вас не беспокоит, что "двойное" гражданство порождает в человеке двойственность, даже двоедушие?

— Философия. Наоборот, когда надо действовать на два фронта, у человека прибавляется сил. Конечно, если это сильный человек… К сожалению, из ваших стран, из социалистических, в Израиль приезжают люди несильные. А требования у каждого колоссальные! Как минимум, дайте ему то же самое, что он имел там. И сколько ни долбите ему, не хочет понять, что служащими Израиль обеспечен по горло. И адвокатами, и банковскими работниками, и всяким начальством. Значит, если ты настоящий еврей, примирись со службой похуже. Не хотят. Протестуют, жалуются, непатриотично выражаются. Я думаю, многие из них — неверующие. Да, неверие — корень зла. Иначе не ставили бы они собственные интересы выше идеалов всего еврейства.

— Всего?

— В будущем — всего… А пока Израилю нужны патриоты, которые даже смерти не боятся, а не олим со ста болячками каждый. Попробует израильской жизни, поморщится и уезжает. Таких йордим["Йордим" на иврите — беглецы.], всех без исключения, я называю изменниками, не иначе. Их много и среди олим с Запада. От них мало пользы и там, на родине предков, где они становятся только израильтянами, и здесь, где они могут пользоваться "двойным" гражданством…

ТЕМЫ ЛИТЕРАТУРНЫЕ И ПРОЧИЕ

После таких человеконенавистнических откровений продолжать полемику с Брахфельдом о "двойном" гражданстве было, естественно, бесполезно. И я только повторил ему слова, услышанные мною от приказчика магазина Мориса Фельцштейна в Вене, на Кернерштрассе:

— "Двойное" гражданство? А тройного они не хотят? Я им скажу, как говорится в "Записках коммивояжера" у Шолом-Алейхема: с одной… "извините за выражение" на две ярмарки сразу не ездят!

— Шолом-Алейхем не любил еврейский народ, — неожиданно поморщился коммерсант. — Не будем о нем говорить, его сатиры давали и дают пищу антисемитам.

Не сразу придя в себя от такого парадокса, я заметил:

— Если стать на вашу точку зрения, то Гоголь не любил русский народ, а Диккенс — английский.

Брахфельд остался к этим именам равнодушным, как и к имени Горького, когда я сослался на высокую оценку, которую Алексей Максимович дал творчеству Шолом-Алейхема.

Пытался я заговорить о таких известных еврейских писателях, как Ицхок-Лейбуш Перец, Менделе Мойхер-Сфорим, Давид Бергельсон. Однако разговор на литературные темы у нас не получился. Брахфельд пресек его таким образом:

— Я читаю еврейскую художественную литературу нечасто. Но верю своим детям, что начинается она с современных писателей Израиля.

И назвал имена, честно говоря, неведомые мне. И, уверен, большинству евреев.

Вслед за этим Брахфельд оживленно заговорил об иврите. Это меня не удивило. Я и до того имел возможность убедиться, как все сионистские лидеры, вся сионистская печать (особенно усердно именно та, что издается на любых других языках!) подчеркивают, что насаждение этого культового, древнекнижного, не привившегося среди евреев языка является важным пропагандистским и организационным средством объединения разноязычного еврейства.

Особенно рьяно ратуют за иврит правые сионистские и клерикально-реакционные партии, придерживающиеся религиозных догм. Это вполне понятно: все иудейские религиозные книги, вплоть до самых обиходных молитвенников, написаны на иврите. И в том, что эти молитвенники в большинстве непонятны молящимся, сионисты усматривают своего рода возвеличивающее иудаизм начало. Искусственное насаждение иврита, надеются они, поможет им создать видимость единого еврейского языка как признака "единой еврейской нации". На этом основании они смогут еще категоричней требовать от еврея любой страны выполнения "лояльных" обязанностей заочного гражданина Израиля.

Вот почему самые ортодоксальные иудаисты сквозь пальцы взирают на то, как в Израиле происходит стихийное упрощение иврита. Борясь за читателей, газеты то и дело рекламируют переход "с такого-то числа" на более доступный ивритский диалект. Кстати, такой диалект — сугубо сефардского происхождения, то есть идет от темнокожих израильтян "второго сорта". Но сионисты и на это готовы закрыть глаза — только бы побольше евреев овладело, наконец, "языком отцов", не очень-то приспособленным к современной жизни.

А западноевропейских сионистов типа Брахфельда очень раздражает и даже злит полнейшее неприятие иврита молодежью их стран. Как можно было судить по высказыванию Брахфельда, бельгийские сионисты видят в насаждении иврита ту гирю, что способна затормозить ассимиляцию евреев. К ней стремятся очень многие евреи Бельгии и Голландии — и это чрезвычайно беспокоит Брахфельда и его единомышленников.

— Я знаю, — продолжал коммерсант, — у вас в стране издают еврейские книги, показывают еврейские спектакли. Но, к сожалению, только на идиш. А почему у вас не знают иврит? Ведь ваши молодые люди изучают многие иностранные языки. Почему бы им не изучать и древнееврейский?

— А какая в этом необходимость?

В словах хозяина дома впервые проскальзывает горячность: Советское государство чуть ли не должно обязать молодых людей еврейской национальности изучать иврит.

— И не просто изучать, — подчеркивает Брахфельд. — Читать книги на иврите, беседовать между собой на иврите.

Эту мысль он даже излагает повторно по-французски, для переводчика.

И мой молодой спутник нетерпеливо вступает в беседу:

— Иностранные языки — английский, немецкий, чешский, польский, любой другой — интересны, полезны. Помогают в учебе, в освоении навой техники, в работе. Вот я изучил французский, и он помогает мне объясняться с людьми из десятков стран, в том числе и здесь, в Бельгии. Есть у нас переводчики и с еврейского и на еврейский. Одни переводят на русский, белорусский, украинский Бергельсона, а другие на идиш русского писателя Фадеева, киргизского — Айтматова, белорусского — Быкова.

— У вас чересчур деловой подход, — нервозно прерывает переводчика Брахфельд. — Для дела мне тоже нужен английский. Но для сердца нужен иврит.

— Мне сердце этого не подсказывает.

— Вы обязаны подсказать, — обращается Брахфельд ко мне. — Вы, старшие, не должны мириться с тем, что еврейская молодежь у вас не знает иврита!

— А ваша молодежь знает иврит?

— Что за вопрос!

— Почему же все сионистские газеты издаются в Бельгии на французском и фламандском языках?

— Все? Ну, вы преувеличиваете!

Я вынужден обратиться к блокноту и коротко проинформировать хозяина дома:

— У вас, в Бельгии, издается двенадцать газет, журналов и бюллетеней сионистской ориентации. Даже "Кайлатенон" — орган главной еврейской общины Брюсселя, бюллетень с религиозным уклоном, бесплатно раздающийся читателям, — и тот выпускается не на иврите. Хотя, как вы знаете, редактирует его Пинхас Каленберг, обязанный безукоризненно владеть ивритом по своему сану военного еврейского капеллана. Так же поступает и журнал "Сентраль" — орган еврейских общественных организаций. Я сейчас не касаюсь их тиражей, порою карликовых и редкой периодичности. И лишь "Де Сентраль" — выходящий у вас, в Антверпене, журнал центральной администрации еврейских благотворительных и общественных организаций — только 8 процентов тиража печатает на идиш! Остальные 92 процента отданы фламандскому и французскому языкам. Что же касается иврита, то этот язык не фигурирует ни в одном издании. Я не ошибся?