В пекло по собственной воле (сборник) - Светлана Алешина

– А как же с Чугунковым? – спросила я, когда он замолчал. – Если он узнает, что я под него копаю, собираю о нем информацию…

– Если узнает, – перебил меня Менделеев, – скажешь – по моему приказу. Я подтвержу… А теперь все, извини, мне пора…

Его голос пропал, и в наушниках воцарилась мертвая тишина.

Я вздохнула с облегчением. Ну наконец-то я хоть приблизительно представляю ситуацию в целом. Японцы, значит? Хорошо, пусть будут японцы.

Немного подумав, я поняла, что единственный пока доступный мне путь поиска доказательств – разобраться с унесенными в океан охотниками-айнами. И прежде всего – поговорить с тем стариком, которого мы с Евграфовым привезли со «Стремительного».

Старика держали в одном из кубриков, где жили пограничники. Почти все они были сейчас пусты, так как поиски пропавших продолжались и все пограничные катера были в океане.

Я без труда разыскала жилые помещения личного состава и увидела у дверей одного из кубриков пограничника с автоматом.

– Сюда нельзя! – преградил он мне путь.

– А в чем, собственно, дело? – спросила я. – Почему нельзя?

– Здесь задержанный сидит! – пояснил он.

– Во-первых, не задержанный, а спасенный, – сказала я, беря его за пуговицу гимнастерки. – Во-вторых, вы его не сторожите, а охраняете. В-третьих, вы забыли приказ заместителя начальника заставы капитана Евграфова, который разрешил мне доступ во все помещения на заставе, включая кабинет начальника заставы и комнату спецсвязи. И в-четвертых, вы не по форме одеты.

Он посмотрел на меня удивленно и недоверчиво. Я протянула ему на ладони только что открученную от гимнастерки пуговицу. Солдат уставился на пуговицу, словно впервые ее видел. Я взяла его руку, вложила в нее пуговицу и вошла в комнату, больше не обращая на него внимания.

Первое, что я увидела, был тревожный взгляд старика в синем узорчатом халате, устремленный на меня. Он был явно напуган. Перед ним, спиной ко мне, сидел офицер в форме пограничника и что-то вполголоса ему говорил. Я не слышала, что именно он говорит, слова сливались в неразборчивое бормотание, но я уверена была, что говорит он не по-русски. От двери я увидела в двух просветах на погонах пограничника по одной звездочке. «Майор!» – шевельнулось во мне какое-то воспоминание, но какое – я так и не сообразила.

Майор услышал легкий скрип половиц под моими ботинками и резко обернулся. Его узкие глаза смотрели зло и настороженно.

– Немедленно покиньте помещение! – прокаркал он резким, неприятным голосом, хотя я только что слышала мягкие вкрадчивые интонации в его словах, обращенных к старику. – Вы мешаете мне вести допрос важного свидетеля!

Я молча подошла ближе к нему. Его узкие глаза подтолкнули меня к странной мысли – уж не тот ли это «японец», который стрелял в бухте в Евграфова и Фимку?

– Кто вы? – спросила я резко и требовательно, я знала, что именно такой тон необходим, когда тебе нужно что-то, на что у тебя нет никаких полномочий.

– По какому праву вы задаете мне этот вопрос? – возмутился майор очень искренне, так, что я чуть было ему не поверила. – Что вы себе позволяете, капитан? Это не лагерь спасателей, а пограничная застава. Я доложу о вашем самоуправстве вашему начальству. Ваша фамилия?

– Капитан МЧС Николаева! – ответила я с некоторой угрозой в голосе. – Можете докладывать хоть министру МЧС – я выполняю приказ своего командира!

Узкоглазый растерялся. Я ясно видела это по его забегавшим по сторонам глазам, по тому, как дрогнули его напряженно сжатые в кулаки руки.

Я не могла понять – что на него так подействовало? Неужели легкая угроза, прозвучавшая в моей последней фразе? Но это противоречило здравому смыслу! А что же еще? Только моя фамилия!

Или я становлюсь на Шикотане слишком известной личностью, хотя я не видела к тому никаких оснований, или… Или этот узкоглазый знает мою фамилию уже давно!

Он смотрел на меня теперь уже с открытой ненавистью. Но мне нужно было выяснить подробности о том, как были унесены в океан охотники на котика. Я отстранила рукой вскочившего мне навстречу майора и сама села напротив старика.

Он смотрел на меня недоверчиво и как-то очень неспокойно.

– Вы говорите по-русски? – спросила я его.

Майор тут же оказался рядом и заявил:

– Я буду переводить, он очень плохо понимает русский язык, разговаривает только по-своему, по-японски.

Я даже головы не повернула в сторону майора.

– Переводить будете пенсию по инвалидности на свой счет в банке, если сейчас не заткнетесь, – пообещала я ему многозначительно. – Вы понимаете, что я говорю? – вновь спросила я старика.

Он кивнул головой, что вышло у него как-то очень сдержанно и с большим достоинством. Вообще старик совсем не походил на японца, он напоминал мне гораздо больше Омара Шарифа из какого-то известного фильма. Лишь слегка зауженный разрез глаз намекал на его принадлежность к японской нации.

– Вас вместе с другими охотниками унесло во время цунами в океан? – спросила я.

Он выслушал меня очень внимательно, слегка наклоняя голову направо, и я не сомневалась, что он ответит утвердительно. Я задала этот вопрос чисто формально, лишь для того, чтобы постепенно войти с ним в контакт, но старик совершенно неожиданно для меня медленно покачал головой из стороны в сторону.

Я даже растерялась. Как? Неужели военные моряки ошиблись и старик совсем не имеет отношения к тем, пропавшим во время цунами охотникам? Тогда – кто же он?

Нет, видно придется начинать с самого начала. Скорее всего происходит самая обычная вещь – мы с ним не понимаем друг друга, так как вкладываем в одинаковые слова различный смысл. Или смысловые акценты расставляем по-разному. В результате один и тот же вопрос может получать противоположные ответы.

– Я же говорил, что он не понимает по-русски! – воскликнул узкоглазый майор-пограничник и что-то залопотал на совершенно незнакомом мне языке, и впрямь очень похожем на японский.

В его интонациях я не услышала ничего угрожающего, но старик еще больше насторожился и как-то весь подобрался, поглядев на меня почти враждебно.

«Что это он ему говорит? – подумала я. – Так у меня ничего не получится, это ясно!»

– Вы не поняли, что я вам обещала, майор? – очень резким тоном сказала я и не менее резко вскочила.

Я прекрасно знала, что не произвожу впечатления женщины сильной физически, хорошо владеющей различными приемами всевозможных систем самозащиты и боевых искусств. Знала я и другое – чем сильнее проявляет свою агрессивность человек, внешне совершенно не опасный, тем более устрашающее впечатление он производит. Нужно только ни секунды не сомневаться, что тебе удастся достичь того, чего ты хочешь, и все получится. Мне же сейчас хотелось единственной вещи – выставить этого узкоглазого майора из комнаты, чтобы поговорить со стариком без его дезориентирующих переводческих услуг.

Однако я все же не предполагала, что достигну столь впечатляющего результата. Майор бросился к двери, свалив по пути тумбочку и даже не замедлив свое движение, когда споткнулся о нее и едва не угодил головой в косяк. Он меня, признаться, озадачил. Я на такой эффект не рассчитывала, хотя и предполагала, что мне удастся вытеснить его из кубрика…

Я вновь повернулась к старику. Не могу сказать, чтобы он улыбался, но какая-то тень улыбки играла на его полускрытых бородой и усами губах.

– Кито ты, зеньсина? – спросил он неожиданно тихим и довольно высоким голосом, хотя я ожидала услышать нечто вроде менделеевского баса.

– Я – спасатель! – ответила я, не очень, правда, веря, что он поймет, что я имею в виду, поэтому добавила: – Я помогаю тем, кто попал в беду. Таким, как ты.

– Зятем? – спросил он.

– Как зачем? – не поняла я. – Чтобы они жили…

– Зили? – переспросил он. – Зидесь?

Мне вдруг стало стыдно.

«А ведь старик-то делает то, что должна была в первую очередь сделать я! – подумалось мне. – Он пытается найти со мной общую точку отсчета, основываясь на которой строить уже всю систему понятий. Иначе я не пойму его, а он – меня. У нас слишком разные миры. То, что в моем является ценностью, в его может оказаться абсолютно ничтожным и, соответственно, наоборот…»

– Вы жили на берегу в деревне? – спросила я его и, к моей радости, он активно закивал головой.

– Зили! Зили! – повторял он.

– Вы отправились в океан на охоту? – спросила я, ободренная первым успехом в разговоре. – Охотиться на котика?

Однако он вновь принялся крутить головой из стороны в сторону.

– Нет! Котики – нет, – лопотал он при этом.

«Так! – сказала я сама себе. – Где-то здесь находится точка нашего расхождения».

– Вы сели в лодки и отплыли от берега. Так?

Он закивал головой.

– Но охотиться на котика вы не хотели? – спросила я.

– Не хотели, – подтвердил он, качая головой.

– А что же вы собирались делать в океане? – продолжала я пробиваться к взаимопониманию.