Империум человечества: Омнибус - Джонатан Грин

В соответствии с новым положением и епитимией Иона не могла присутствовать на похоронах. Вместо этого Кассандра шла впереди несущих гроб илотов в белых робах, раскачивая из стороны в сторону, как маятник, кадило со священными горящими маслами. Мирия, Изабель и Порция следовали за укрытым телом; черная броня селестинок была начищена до зеркального блеска. В соответствии с обычаями ордена стволы их оружия были перевязаны красными шелковыми лентами, что означало его безмолвие в миг горьких дум.

Рейко, старшая сестра-ветеран, которая служила помощницей канониссы Галатеи, проводила церемонию надлежащим образом, но неискренне. Несколько других боевых сестер, которых Мирия не видела ранее, — вероятно, члены гарнизона монастыря — согласно традициям воздавали погибшей почести. Но все же ни одна из них не знала Лету, ни одна не сражалась вместе с ней против предателей и ксеносов, ни одна не проливала с ней кровь на проклятых полях битв.

Мирия нахмурилась. Она и раньше теряла женщин под своим началом при обстоятельствах куда худших, чем это, но простой и чрезвычайно жестокий способ убийства Леты лег ей на плечи тяжким грузом вины. Старшая сестра еле сдерживала внутренние голоса, усердно упрекающие ее за допущенную ошибку на борту «Меркуцио».

В своем воображении она вновь увидела, как приставляет плазменный пистолет к капсуле Вауна и грозит его убить. «Почему я не сделала этого? Лета осталась бы жива, и Иона была бы одной из нас». Но такой поступок означал бы открытое неповиновение приказу церкви. Мирию частенько призывали к ответу за ее «творческие» интерпретации приказов командира, но она никогда не шла против старших: подобная мысль была недопустима для Сороритас. Ее взгляд упал на каменную тропу под ногами. Сестра Диона призывала ее не терять бдительности, но Мирия к ней не прислушалась, пока не стало слишком поздно. «Я заставлю сполна заплатить тех, кто ответственен за это», — поклялась она.

Незакрытый овальный люк в каменной дорожке сада открывал взору вертикальную яму глубиной в несколько метров. Рейко завершила литанию памяти, и облаченные в белые одежды сервиторы опустили тело Леты в яму, засыпали землей. Ее похоронили по неванским традициям стоящей с запрокинутой к небу головой. По словам священников, это было необходимо для того, чтобы покойный видел путь обратно к Терре, тропу, что приведет к правой руке Императора.

— Именем Его и с одобрения пресвятой Девы-мученицы мы предаем нашу сестру Лету Катену земле. И да упокоится она до тех пор, пока Всевышний вновь не призовет павшую Его слугу и не возродит ее.

Рейко склонила голову, остальные повторили это движение. Мирия помедлила секунду, заметив, как на нее глядит молодая сестра в одеяниях другого ордена. Она смотрела на селестинку глазами, полными боли и злобы.

— Восславим Императора, ибо своими деяниями мы лишь вершим волю Его, — пропела Рейко. — И да будет так.

— И да будет так, — хором повторили остальные.

Все еще не желая отходить от того места, где покоилась Лета, Мирия подошла к стоявшей там на коленях женщине, невзирая на то что какая-то часть ее была твердо уверена в том, что ничего хорошего из этого не выйдет. Подойдя ближе, она различила символ неразбитого круга на одеянии девушки — эмблему ордена Безмятежности. Как и сестры ордена пресвятой Девы-мученицы, госпитальерки, служившие во имя безмятежности, прибывали из Конвента Санкторум на Офелии-7. Согласно имперскому закону ордены госпитальеров входили в число невоенных подразделений Сороритас, но это не означало, что в их рядах были неженки. Хирурги и медсестры обладали профессиональными навыками и чувством глубочайшего сострадания. В бесчисленных мирах они помогали бойцам имперской военной машины.

Также они были обучены военному ремеслу и вполне могли постоять за себя, если того требовали обстоятельства. Ни одна планета, называвшая себя цивилизованной, не обходилась без приютов или лечебниц, где служили такие сестры.

Девушка встала и посмотрела в глаза Мирии. Казалось, она была готова разрыдаться, но ее руки были сжаты в кулаки.

— Ты… Ты — командир Леты. Сестра Мирия.

— Я имела такую честь, — осторожно ответила Мирия.

Слова, кажется, причинили девушке боль.

— Ты… Ты позволила ей умереть!

— Она жила, чтобы бороться с еретиками и колдунами, и погибла, выполняя свой долг, — ответила Мирия, удивленная горем молодой девушки.

— Я хочу знать, как это случилось, — отрывисто произнесла госпитальерка. — Ты должна рассказать мне.

Мирия медленно покачала головой.

— Это дело орденов-милитантов — не твое.

— Ты не имеешь права скрывать это от меня, — на лице женщины появились слезы. — Я ее сестра!

Мирия показала на монастырь:

— Мы все ее сестры.

Госпитальерка отдернула свой воротник и вытащила из-под него длинную плетеную серебряную цепь: розариус, подобный которому Мирия видела до этого лишь у одного человека.

— Где ты это взяла?

— Я — сестра Верити Катена из ордена Безмятежности, — сказала девушка. — Родная сестра Леты из ордена пресвятой Девы-мученицы. Мы — дочери одной матери. — Она схватила Мирию за запястье. — А теперь ты расскажешь мне, как убили мою единственную кровную родственницу, или, клянусь Золотым Троном, я вытрясу это из тебя!

Мирия вгляделась в ее лицо: тот же изгиб носа, те же глаза и та же пылающая в них решимость. Мгновение растянулось в тишине, злость Верити разбила холодное уныние, окутавшее Мирию.

— Что ж, — сказала селестинка после долгой паузы. — Присядь рядом со мной, сестра Верити, я поведаю тебе суровую правду.

Худой юноша вертел в руках горящую свечу, забавляясь с мягким жиром и позволяя струйкам расплавленного воска завитками стекать по всей длине свечи.

— Нервы шалят? — спросил Ринк, бродивший у края стола.

Игнис поднял на него глаза.

— Это вопрос или утверждение?

Ринк не мог усидеть на одном месте и пяти минут с тех пор, как они пришли в бар, и метался даже здесь, в укромной задней комнате. Будто желая продемонстрировать правдивость своего ответа, Ринк взял со стола оловянную чашку рекафа и облизнул губы.

— Лично я не нервничаю, — здоровяк сказал это с такой вежливой невинностью, что Игнис усмехнулся. — Просто мне… не нравится тут.

— Ладно, не буду спорить, — произнес юноша, забавляясь с пламенем горящего фитиля свечи. Он тряхнул головой. — Не могу поверить, что мы вообще здесь.

— По-моему, — ответил Ринк, ставя чашку обратно, — нам стоит отказаться от этого безнадежного дела и…

— И что? — Фигура в капюшоне рукой отвела в сторону занавеску из бус, закрывавшую остальную часть бара. — Свистнете звездолету, чтобы он прилетел и забрал вас?

Ринк открыл рот, как рыба, а Игнис встал на ноги, оживив усмешку на губах.

— Во имя всего святого, это ты?

Торрис Ваун улыбнулся в ответ.

— О да, это я. Собственной персоной, — он похлопал обоих мужчин по плечу. — Держу пари, вы не ожидали увидеть меня снова.

— Если честно, нет, — признался Ринк. — После того как монашки словили тебя на Грумбридже, мы подумали, что все кончено.

— Некоторые подумали, — добавил Игнис язвительно.

— Они были немного грубы со мной, но ничего такого, к чему я бы не был готов. — Ваун придвинул к себе чашку рекафа и обильно подсластил его из стоящей на столе бутылки бренди. — Есть закурить? — бесцеремонно спросил он. — Уже невмоготу.

Ринк кивнул и достал пачку табачных сигарет. Ваун скривился, взглянув на этикетку, — это была дешевая местная марка сигарет, которые воняли, как теплые испражнения, — но все равно взял одну.

— У тебя рука дрожит, Ринк, — заметил преступник. — Ты не рад меня видеть?

— Я… м-м-м…

— Он нервничает, — пояснил Игнис. — Если честно, Ваун, я его понимаю. Прийти сюда… Короче, были разговоры, что это ошибка.

— Ошибка? — переспросил Ваун. Он прикоснулся кончиком пальца к сигарете, и та загорелась. — Кто такое сказал?

Двое мужчин переглянулись.

— Нашлись некоторые. И они не пришли.

— А именно?

— Гиббин и Рокс. Джеффер тоже, — фыркнул Ринк.

Ваун сделал пренебрежительный жест.

— Ой, варп с ними. В любом случае эти любители легкой наживы никогда не замахивались на крупное дело. — Он улыбнулся. — Но вы, парни, пришли. И это согревает мне душу.

Конец табачной сигареты вспыхнул оранжевым светом.

— Остальные разбежались. Залегли на дно, — пояснил Игнис. — Но мы пришли.

— Хотя тоже не хотели, — произнес Ваун недосказанную часть предложения. — Потому что спрашиваете себя: с чего бы, черт возьми, Торрис Ваун решил, что сбежит от Сороритас?

— Ага, — сказал Ринк, — а еще послание. Мы не знали, кто его принес — какой-то богатенький чел, мелкий, но дерзкий.