'Фантастика 2025-31'. Компиляция. Книги 1-27 - Роман Корнеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В любом случае, за Цагаанбат сейчас наверняка наблюдают. Хорошо хоть, ей хватило ума в самом начале недолгого их с Парсонсом прощания запустить помехопостановщик. Сумел ли сегодняшний поступок Парсонса заставить эту всеведущую «третью силу» начать пересматривать планы? Или те, кто сюда направили Цагаанбат, на нечто подобное и рассчитывали?
Полковник нехорошо оскалилась. До сих пор ей успешно удавалось играть на публике дуру. Только горстка пепла осталась от единственного человека, который знал, что она на самом деле собой представляет. Кажется, настало проявить себя в новом амплуа.
Давно, очень давно, Цагаанбат была знакома с великим человеком, даже имени которого никто не знал. Его все звали просто «мекк», а единственный друг называл Тенью. Когда-то именно «мекк» вырвал Цагаанбат из лап корпоративных крыс, но вскоре сам погиб, спасая Ильмари, нового эффектора Соратника Улисса. Погиб глупо, как сейчас Парсонс. А единственный друг его предал, переметнувшись на сторону корпораций.
Цагаанбат не собиралась становиться ещё одним Ма Шэньбином, хотя чувствовала себя от этого не лучше. Ма Шэньбин хоть не убивал Тень своими собственными руками.
Она останется в строю и доведёт дело до конца. Но пусть это будет нашим маленьким секретом.
Отсалютовав останкам Парсонса, Цагаанбат двинулась по траектории ухода, через пустую башню, по занесённым сором и покрытым коллоидом трескающимся пандусам, в сторону ближайшей станции монорельса. Нужно попробовать оторваться от преследователей.
За ней в этот момент и правда наблюдала одинокая женская фигурка, замершая у разбитого окна в двух километрах восточнее. При ней не было ни единого оптического прибора, как не было на ней и следов имплантантов. Она просто смотрела и видела. Видела то, что увидеть не ожидала.
Нет, план работал в точности согласно графику, не сбиваясь ни на миг.
Но то, как вели себя эти люди, оказавшись в ситуации жестокой несправедливости, вызывало в безымянной женской фигуре чувство, схожее с завистью. Они оба, что персекьютор, что валькирия, действительно верили в то, что делают. Но верили совсем не так, как верят в свою правоту истовые фанатики. И это ставило под вопрос многое, если не всё.
Нужно обдумать. Всё нужно ещё раз обдумать.
Женская фигура исчезла, словно растворилась в воздухе. Она это умела лучше всего.
4
Время смерти
Заводить вездеход с толкача – дело нервное и опасное, да ещё в одиночку. Особенно когда под руку пищит диспенсер, в котором садится последний полудохлый топливный элемент, а тебе надо бегать от стартёра в обход распластавшейся по грунту основной юбки, да по колено в воде, туда, к ротору, чтобы дать ему пинка, пока питание поступает.
С третьего раза удалось, двигло два раза чихнуло и затарахтело на холостом ходу.
Роуленд утёр пот со лба и, тяжело отдуваясь, согнулся пополам. Долбаная одышка. И долбаные топливные элементы. Это нефти в Сибири до сих пор навалом, а вот новые запчасти, да ещё и такой хайтек, здесь в традиционном дефиците. Надо же было тогда бортануться о скальный выступ, и где, на болотах, ровных как стол, и тянущихся, кажется, от Енисея до самого Урала. Нет, собрал на полном ходу единственный торчащий булыжник, хорошо не перевернулся, иначе страдать одышкой было бы уже некому.
Теперь чуть не уследишь, успеет треснувший диспенсер за ночь достаточно разрядиться – вперёд, поработай теперь руками, главное убирай их резче, пока лопастью не отхватило. Бывали случаи, ханьцы трепались. А, случись что, с медициной здесь ещё хуже, чем со сменными топливными элементами. Хорошо двигло на вездеходе неубиваемое, катализаторного типа, работает на всём, что хоть чуть-чуть горит, даже на оленьем говне, хаха. Только на спирту не работает, потому что кто ж ему дасть.
Это здесь такой повод для традиционного народного юмора. Даже ханьцы его понимают, которые местные в пятом колене, не понаехавшие.
Кажется, элементы достаточно насосались от генератора, двигло начало давать мощность на гражданские нужды. Например, чтобы прокачать, наконец, подушки.
Сквозь мерное ду-ду-ду двухметрового винта послышался плеск, это толстенные юбки начали подбираться под днище, расправляясь. По водяным окнам во все стороны побежала привычная рябь воздушных струй.
Роуленд последний раз проверил подачу топлива, прислушался к вою генератора, покачал головой и тронул рукоятку основных заслонок, одновременно выжимая газ. Шестиметровая машина послушно принялась разворачиваться. Хорошая штука вездеход, на нём разве что в горы лучше не лазить, а по местным пологим холмам, утопающим в солоноватой водице, самое оно. И главное фиг чем такую штуку засечёшь, разве что специально беспилотник запускать, или зимой, под слепящим солнцем вновь вернувшегося сюда сибирского антициклона, с орбитальной группировки. А так мы люди незаметные – не шумим, не пылим, в эм-диапазоне отмалчиваемся, железа в нас – килограмм тридцать на всю машину если наберётся, а так сплошной армированный пластполимер. У вояк янгуанских в своё время выменял на бочку спирта. Ещё долго думал, не прогадал ли. Не прогадал. Зверь-машина, ещё бы двигло перебрать, но это спиртом не отделаешься.
Когда вездеход выбрался из низины, а под подушкой с металлическим скрежетом начало продираться разнотравье, Роуленд с наслаждением отстегнул респиратор. Запах, особенно по весне, был далёк от цветочных ароматов, но это смотря с чем сравнивать. Местные хакасы из «диких» рассказывали, что ещё лет тридцать назад «служанки» из-под куполов только в гермокостюмах полувоенного образца показывались, и то сказать, были в этом правы. Сейчас – совсем другое дело.
То ли мгноговековые залежи всякой органической дряни на месте бывшей вечной мерзлоты за полтора столетия начали наконец превращаться в нечто химически нейтральное вроде торфа, то ли там снизу снова начало подмораживать – Роуленду в общем было всё равно – главное, иногда тут становилось почти хорошо. И уж точно лучше, чем в душном людском болоте агломераций.
Тут порывом ветра на Роуленда так пахануло, что он поспешил обратно застегнуться. И если бы проблема была только в запахе или даже химическом составе. Сибирь скопила в своих недрах залежи самых немыслимых болезней, и такими безжизненными эти пространства стали не сами собой. Нет, плотность населения даже в благословенном XX веке тут была невесть какая, недаром ханьцы на эту территорию засматривались, но вот так, чтобы на сто километров в округе два-три жалких хутора, такого здесь не бывало, пожалуй, со времён палеолита.
Пару раз Роуленд натыкался на могильники начала века, жуткое зрелище. Спёкшаяся воедино масса из остатков одежды, белеющие кости, какие-то предметы обихода. Вылетаешь пулей, начиная про себя молиться на зверскую унивакцину, от которой каждые полгода валяешься как в бреду, с температурой под сорок. Зато есть шанс не подцепить что-нибудь покруче эбола, малярии-2 или гриппа-испанки.
Впрочем, этой же болотной дряни и спасибо, чужие здесь не шастают, никому эта территория не нужна, за ней если и следят, то разве что для проформы, и объект должен быть размером хотя бы с винтолёт. А кому нужен ломаный-переломаный вездеход?
Роуленд сверился с картой и начал потихоньку притормаживать. Хорошо, что старое-доброе крякнутое позиционирование тут, на почти ровной плоскости, работало идеально, а то при здешнем однообразии ландшафтов можно неслабо заблудиться. Хорошо, что так много старых спутников ещё болтается на стационарных, попробуй тут включи официальное, сразу будешь у «служанок» как на ладони. Здешние этого ой как не любили, по понятным причинам.
Ага. Зелёная ракета неспешно поднялась над пологим выступом на востоке, Роуленд нашарил свободной рукой под панелью пистолет и не глядя пальнул в небо. Обмен сигналами дело обычное, чтобы тут жить – нужно быть очень нелюдимым человеком, а привычка чуть что хвататься за ствол делала нечастые встречи ещё занимательнее.
Встречный вездеход уже остановился, и теперь аккуратно пристраивался правым бортом. Поступим так же.
– Ни хао рен!
Ломаный пунтухуа тут вроде как дань
