Семь лет за колючей проволокой - Виктор Николаевич Доценко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1952 году ушёл в запас. Всерьёз занялся исследованием ленинских фотографий, восстанавливая имена тех, кто был снят рядом с Вождём.
Познакомились мы с ним случайно в День Победы, оказалось, мы соседи, более того, живём на одной лестничной площадке. После размена с женой я получил комнату в его доме.
Рассказы Михаила Петровича показались мне настолько интересными, что я всерьёз увлёкся его исследованиями. Некоторые из моих статей, посвящённые этим исследованиям, наделали много шума в центральной прессе и стали настоящими сенсациями.
Постепенно родился сценарий об исследованиях Михаила Петровича. Я назвал его «Рядом с Лениным», отнёс на ЦСДФ, и его сразу одобрили. Вскоре я снял этот фильм…
В то время почти все были одурманены «Партией» и «Великими вождями», и я конечно же не являлся исключением. До осознания, что мы живём неправильно, и до написания правдивых стихов о Ленине я должен был пройти большой путь…
Во время работы над фильмом Михаил Петрович пригласил меня на свою дачу в Жаворонках, находящуюся в двадцати минутах езды по Киевской дороге. Так поручилось, что там я сблизился с его падчерицей, и вскоре Татьяна забеременела. Мы не планировали с ней совместного будущего, но зародившаяся жизнь меня как мужчину обязывала к определённым шагам, и вскоре мы поженились.
Так появился на свет мой второй сын Володя.
Нетрудно догадаться, что это имя он получил благодаря Михаилу Петровичу. Ещё задолго до его рождения он настаивал на том, чтобы назвать его в честь Ленина, у меня была другая идея, у Татьяны — третья. И, чтобы никому не было обидно, решили довериться судьбе. Каждый из нас написал своё имя на бумажке, бросили их в шапку, а тащить предложили Михаилу Петровичу. И что же? Генерал вытащил то, что и хотел, — Володя. Вы можете представить, как все изумились, когда мальчик родился именно в день рождения Ленина! В этом было что-то сверхъестественное…
О Михаиле Петровиче Ерёмине я могу говорить бесконечно, и в книге «Отец Бешеного» о нём написано гораздо больше. Для тех, кто не читал этой книги, расскажу пару историй, вполне претендующих на рубрику «Нарочно не придумаешь» и очень точно характеризующих его.
У Михаила Петровича было весьма слабое зрение, и он никогда не уходил один дальше нашего двора. Однажды я сопровождал его к Первому Секретарю Московского обкома партии Василию Конотопу, с которым он был коротко знаком.
Проходим мы через какой-то двор, а там старый котлован, который, судя по всему, давно должен быть засыпан. Приходим мы к Конотопу, а того срочно вызвали в Кремль. Помощник, отлично зная о хорошем отношении шефа к Михаилу Петровичу, пропустил нас в его кабинет. Михаил Петрович полистал справочник абонентов «кремлёвской вертушки» — так назывались телефоны спецсвязи сотрудников Кремля, — отыскал того, в чьём ведомстве находилась территория со злополучным котлованом.
Набрал его номер и бодро говорит:
— Иван Сидорович, здравствуйте!
— Здравствуйте, — неуверенно отзывается тот, — чем могу быть полезен?
— Объясните, пожалуйста, почему вы так плохо следите за вверенной вам территорией? По адресу… — называет адрес злополучного котлована, — не зарыт котлован, а люди ходят, ноги ломают… Нехорошо это!
— Откуда вы звоните? — спрашивает чиновник, вместо того чтобы объясниться.
И Михаила Петровича это настолько разозлило, что он не сдержался.
— Из телефонной будки! — зло выпалил Ерёмин и положил трубку.
Не успел он передать мне слова своего собеседника, как «кремлёвская вертушка» зазвенела.
— Слушаю! — поднял трубку Михаил Петрович, почему-то он был уверен, что звонил тот чиновник.
И оказался прав. По всей вероятности, до чиновника дошло, что по «кремлёвской вертушке» вряд ли можно звонить из телефонной будки. Всерьёз испугавшись недовольно-грозного тона невидимого собеседника, он позвонил специалистам, выяснил, что звонок был с телефона Первого Секретаря Московского обкома партии. Тут же перезвонил и стал всячески извиняться, ссылаясь на трудный день, трудное детство и так далее…
История закончилась тем, что на следующий день, побывав по просьбе Михаила Петровича в том дворе, я доложил, что котлован засыпан и утрамбован…
Казалось бы, какое дело старому больному генералу до чьих-то бед, но Михаил Петрович до самой смерти кому-нибудь помогал, за кого-то хлопотал, ходатайствовал. Он был истинным офицером, и об этом ещё одна небольшая история…
Пошли мы с ним на какую-то официальную встречу. Идём, разговариваем о том-сём. Неожиданно Михаил Петрович остановился как вкопанный и удивлённо на кого-то уставился, не мигая. Повернулся и я. Стоит порядочная очередь к бочке с пивом. И в середине очереди, куда уставился Михаил Петрович, я увидел подполковника, который как ни в чём не бывало стоял с бидончиком в руках.
Подходит к нему Михаил Петрович и тихо так, чтобы слышал только он, говорит:
— Товарищ подполковник, как вам не стыдно позорить форму советского офицера?
— Послушайте, папаша, идите своей дорогой! — довольно громко отмахнулся тот.
— Какой я вам папаша? — разозлился Михаил Петрович и скинул с себя плащ, под которым был китель генерала, с иконостасом во всю грудь орденов и медалей, среди которых четыре ордена боевого Красного Знамени и два ордена Ленина!!!
Подполковник мигом отшвырнул в сторону бидончик, вытянулся во фрунт:
— Виноват, товарищ генерал! — Взял под козырёк: — Простите! Разрешите идти?
— Идите! — устало махнул рукой Михаил Петрович…
Не мог старый генерал просто пройти мимо офицера, который в форме стоит в очереди за пивом. Да и вообще офицер с бидончиком или хозяйственной сумкой в руках — жалкое зрелище!
В этом был весь Михаил Петрович!
Пусть земля будет ему пухом! Хороший был человек — настоящий офицер…
Мои попытки получить самостоятельную работу ни к чему не приводили, и я был в полном отчаянии. Однажды я услышал о том, что на «Мосфильме» открылось новое объединение «Дебют», в котором молодым режиссёрам предоставлялась возможность самостоятельно работать над своим фильмом. Это ничего, что этот фильм: двадцать — тридцать минут, из них потом составляется альманах длительностью в полнометражный фильм и прокатывается в кинотеатрах и на телевидении. Главное — самостоятельная режиссура!
Заручившись всевозможными характеристиками, документами и рекомендациями, я бросился к Главному редактору новоиспечённого объединения. И, о радость! Ко мне отнеслись серьёзно, моя фамилия была внесена в список кандидатов на дебют. Но когда я просмотрел сценарии, имевшиеся в портфеле объединения, то едва не упал духом — они были настолько бездарны, неинтересны и скучны.
И Главный редактор отреагировал сразу:
— Не нравится? Принесите лучше!
— И принесу! — с вызовом бросил я и вышел…
Не буду описывать муки творчества, но через несколько недель принёс-таки свой сценарий,
