Гори, бабочка, гори - Риз Риверс

Все начинается с извинений и объяснений. Просьбы вернуться постепенно сменяются тем, что он делится кусочками своей повседневной жизни. Смешные моменты, трудности, с которыми он столкнулся, играя в новой команде, и одиночество, которое он испытывал, не имея меня и ребят рядом в новом незнакомом городе. Все сообщения, которые он присылал мне на протяжении многих лет, заканчиваются словами о его любви ко мне. У меня уходят часы на то, чтобы прочитать их все. Над одними я смеюсь, над другими плачу, но каждое из них выбивает еще один кирпичик из стены вокруг меня.

Сообщения Тейта занимают не так много времени, поскольку он отправил их не так много, но они такие же проникновенные, как и сообщения Джуда. Я переключаюсь с его сообщений на письма, которые он мне прислал, и узнаю подробности того, как он справился с переездом в новую команду и с какими трудностями ему пришлось столкнуться. Я вижу, как он вырос за эти годы и это еще больше растрогало мое сердце. Сначала он писал мне о других игроках, но постепенно это переросло в рассказы о женах и семьях других игроков и о том, как сильно он хотел бы, чтобы это было и со мной.

Сообщения Бека снова и снова разбивают мне сердце. В них столько боли, а заканчиваются они через несколько месяцев после моего ухода. Он рассказал мне, что произошло после этого, лично, так что я знаю, как сильно он боролся. Он присылал мне подарки. Маленькие плюшевые животные, свечи, пахнущие ванилью и персиками, мягкие, пушистые свитера и пижамы с безумными мультфильмами на них. Натягиваю свитер, на котором изображены собаки в очках и читающие книги, и укутываюсь в него.

Эш ничего мне не прислал. Ни сообщений, ни писем, ни подарков, но я понимаю, почему. Он рассказал мне о своем пути в терапии, чтобы стать другим, более доверчивым человеком. Он не мог связаться со мной, пока не почувствовал, что является тем мужчиной, которого я заслуживаю.

Солнце уже взошло, когда я дочитала последние любовные письма и послания, которые они мне прислали. Встаю и потягиваюсь, а затем беру в руки книги, которые Джуд и Тейт прислали мне. Каждая из них заполнена крошечными цветными флажками, торчащими из тех мест, где они делали пометки и примечания, чтобы поделиться со мной. Все эти книги разные виды любовных писем. Выделены отрывки, которые их тронули или которые показались им забавными. Сексуальные сцены, которые Джуд выделил, отметил звездочками и поставил нелепое количество восклицательных знаков.

Я несу их вниз, в обеденный уголок на кухне, и складываю на стол, прежде чем приготовить кофе и тосты. Устраиваюсь на мягкой скамейке, солнце поднимается за моей спиной, его лучи падают через окно, а я с кофе и едой, читаю все выделенное. Солнце проплывает над домом и снова начинает тускнеть, когда последняя книга выпадает из моих пальцев, мои веки опускаются, и я роняю голову на скрещенные руки на столе. Я мечтаю… мечтаю о любви.

ТЕЙТ

Брожу по дому с похмелья, нажравшись накануне, сразу после отъезда Сави. Я впервые за много лет напился, и последствия напомнили мне, почему я вообще бросил пить. Единственные люди в доме, на которых уход Сави не повлиял, это Таннер и няня. Даже ее собака расстроена. Он постоянно принюхивается к входной двери, как будто она собирается вернуться в любой момент, а затем снова опускается перед ней с глубоким тявкающим вздохом.

Это ад. Чувствую себя чертовски безнадежно и знаю, что остальные тоже. Бек заперся в игровой комнате с Таннером. Эш и Джуд несчастны из-за ее отъезда и похмелья, от которого оба страдают. Я нахожу их все еще растянувшимися на диване, где они отрубились прошлой ночью.

— Это чертовски глупо! — говорю я им. — Мы должны просто пойти и забрать ее. Она должна быть здесь, с нами.

Джуд со стоном проводит татуированной рукой по лицу и смотрит на меня мутными глазами.

— Ты же не думаешь, что это то, что я хочу сделать? Забрать ее и держать в заложниках, пока она не сдастся нам? Мы, блядь, уже пробовали! Мы не можем заставить ее выбрать нас. Она должна сделать это сама. Теперь все зависит от Сави. Больше мы ничего не можем сделать.

Сжимаю в кулак волосы на макушке и тяну.

— Черт! Я не могу смириться с мыслью, что она одна у себя дома. Что, если кто-то снова попытается добраться до нее? — Оглядываюсь через плечо в сторону входной двери. — Она не должна быть там одна! Я отведу Мо обратно к ней.

Эш наконец-то садится, достает бутылку с водой, стоящую на столе, и осушает ее, после чего кивает.

— Мы должны подумать о том, чтобы нанять команду охраны, которая бы следила за ней. Она не хочет верить, что ее дядя имеет отношение к тому, что произошло, но мы не можем этого исключать. Слишком много совпадений, чтобы не принять меры предосторожности. — Он прикрывает рот рукой. — Боже, я не знаю, что еще делать.

Я хмуро киваю.

— Ладно, зови Бека сюда и начинай звонить каким-нибудь людям за рекомендациями компаний, занимающихся обеспечением личной безопасности. Я отвезу Мо к ней, и когда вернусь, нам нужно будет разработать какой-то план, пока она не разберется со своим дерьмом.

Пробки, как всегда, кошмарные, пока я борюсь с часом пик. Это дает мне слишком много времени, чтобы обдумать все, что я хочу ей сказать, накричать на нее… умолять ее. К тому времени, когда я останавливаюсь перед ее домом, мои пальцы болят от того, что я так крепко сжимал руль всю дорогу. Я заставляю себя посидеть в джипе минут двадцать, чтобы успокоиться и взять под контроль свои бушующие эмоции. Джуд прав, это должно быть ее решение. Недостаточно того, что мы выбрали ее. Она должна выбрать нас в ответ.

Как бы мне ни хотелось постучаться к ней в дверь, я не хочу, чтобы она подумала, что я здесь, чтобы давить на нее, поэтому я достаю свой мобильный из подстаканника и начинаю писать ей сообщение, что я на улице с Мо. Сомневаюсь, что она это прочтет, ведь она не читала ничего из нашего…

Мои глаза расширяются, когда я осознаю, что вижу в текстовом потоке над тем, что я набираю. У меня пересыхает во рту, и я с трудом сглатываю, медленно