Русский адат - Сергей Самаров

– Кто сифилитик… – возмутился мент.

– В твоем возрасте такие прыщавые хари только от сифилиса могут быть… Ты проверься…

– Хватит вам! – прикрикнул следователь. – Молодежь резвая… Нашли время…

2

– Скажи мне, Алексей Георгиевич, что сегодня произошло? – спросил Строганов после тяжелого, призванного произвести впечатление вздоха усталого за годы службы человека, все повидавшего на своем веку, много знающего и многое умеющего понять.

– Сегодня произошло три существенных события. Которое из них вас интересует больше? – Алексей отвечал членораздельно и четко, резко отделяя слова друг от друга, и в его словах проскальзывали металлические нотки раздражения.

– Уже целых три? – спросил прыщавый мент. – И что третье?

Алексей не ответил, но Строганов понял, видимо, что похороны для старшего лейтенанта трудно назвать несущественным событием.

– Начнем-ка со взрыва…

– Здесь все предельно просто, и вопросов не возникает. Ваха приказал взорвать похоронную процессию… Я так понял… И чтобы отвести от себя подозрения, сам пришел на похороны…

– То есть рисковал быть взорванным… – возразил следователь, считая, что его единственный довод способен победить любые встречные доводы, потому что он существенен и логичен. А все остальные утверждения логики лишены и потому не состоятельны.

– Ничуть… Он не рисковал… Он бы вообще оказался там, где погибшие… Вроде бы рядом со взрывом… В опасной, как вам кажется, близости… В то же время, по замыслу Вахи, это должно быть самое безопасное место… Но он не учел неопытность своих минеров…

– Какая здесь может быть опытность, неопытность… – продолжал злиться прыщавый мент.

– Если, скажем, такого вот мента послать мину «МОН-50» устанавливать, он может себя взорвать, – сказал Алексей. – Потому что понятия не имеет, что это такое, но устанавливать все равно возьмется… А вы, Артем Палыч, имеете понятие, что такое современная противопехотная мина? Что устанавливать не будете, я понимаю… Но хотя бы общее понятие имеете?

– Смутное… – честно сознался подполковник юстиции.

– Мы имели дело с миной «МОН-50»… Мина осколочная, направленного действия, с поражением на дистанции пятьдесят метров. Сектор поражения в пятьдесят четыре градуса. Имеет металлический корпус, выгнутый по плоскости дугообразно. Задняя сторона мощная, почти непробиваемая. То, что входит в сектор поражения, все находится впереди… – Алексей умышленно не стал ничего рассказывать о стальном листе, выставляемом позади мины. – И парни Вахи что-то напутали… Они мину установили неправильно… Не в ту сторону направили… Не на похоронную процессию, а на себя… И получили результат… И вы туда же чуть не попали… Сначала даже встали рядом с ними… Если бы я не начал на Ваху орать, вы бы там остались… До сих пор…

Мент рядом представил, видимо, картину возможного и побледнел лицом, а прыщи на этом лице, наоборот, покраснели.

– Ничего себе… – только и сказал, а потом себя ощупал, не залетел ли куда под одежду шариковый осколок.

– А с чего ты вдруг на него орать начал? – спросил следователь. – У тебя, случаем, не психопатия?… Так только психопатов прорывает… Вдруг… Если бы ты сразу, как Ваха приехал… Это бы я понял… Но ты момента дождался… Нас, что ли, таким образом спасал?

– Тебя в следующий раз спасать не буду… – сказал Алексей менту. – Учти, до старости с такими прыщами не доживешь…

– Я серьезно спрашиваю, Алексей Георгиевич… – Строганов не желал переводить разговор в шутку, на которой все и закончится.

– А кто из нас знает, когда его прорвет… – хмуро посмотрел Алексей в глаза Артему Палычу. – Прорывает, когда накапливается, а накапливается по ходу концентрации мыслей… Каждый человек, по сути дела, заводной… Копится в нем, заводится, заводится, обстоятельства и мысли вместе сходятся, тогда и прорывает…

– Ладно, – согласился следователь. – Тебе я совсем не верю, а психиатрам верю еще меньше… Поэтому вынужденно остановимся на твоем варианте. У меня, к сожалению, нет причин предъявить обвинение тебе… А что, старший лейтенант, ты мне про сгоревшие машины можешь сказать?

– Ничего сказать не могу… Меня удивляет только тот факт, что они сгорели, а бензобаки не взорвались… А должны были бы…

– Взорвались… Только бензобак взрывается так же сильно, как мина, только в кино… Ради эффекта, созданного для глупого зрителя… В действительности взрывом только бак и обшивку сбоку разрывает, а машину даже не подбрасывает…

– Может быть… Пусть и сгорели, и взорвались… Здесь предъявить мне претензии у вас тем более причин нет… Я знать не знал, что Ваха приедет… Я не имел возможности подготовиться… Я не имел возможности бросить процессию, забежать вперед, обгоняя машины, поджечь их каким-то образом…

– «Коктейль Молотова»… – сообщил следователь. – Остались осколки бутылок…

– Поджечь их «коктейлем Молотова», потом бегом вернуться к процессии, где никто не заметил моего отсутствия, и вместе со всеми найти горящие машины…

– Это даже я понимаю… – согласился Артем Палыч. – И куда Ваха с пятью своими парнями делся, тоже не скажешь?

– Надеюсь, что я доберусь до него… Как бы ни прятался…

– Ты намекаешь, что он машины сжег, чтобы от тебя спрятаться?… – спросил сообразительный, несмотря на многочисленные прыщи, мент.

Алексей не удостоил такой достойный вопрос достойным ответом.

– Итого, что мы имеем… – подвел итог Строганов. – Расстреляны, потом сгорели в доме два человека – с одной стороны… Расстреляны, потом сгорели в машине два человека с другой стороны… – Алексей бросил взгляд на следователя. Тот смотрел внимательно и испытующе. Но в такую примитивную ловушку старшего лейтенанта загнать было трудно.

– В машине тоже расстреляны? – изобразить удивление было нетрудно. – Тогда это почерк… Вы не находите?

– Или точный ответ… Адекватный…

– Тоже может быть… – уклончиво сказал Пашкованцев. – Но я так смело утверждать не берусь… Здесь факты нужны…

– Ладно… Продолжим… Два и два… Плюс сегодня… Сегодня четверо погибло, шестеро пропало, и, я думаю, вскоре где-то в речке всплывут их обглоданные раками трупы…

– Я думаю, у раков вкус лучше… – единственно, чем смог возразить Алексей.

– Восемь трупов, шестеро пропавших без вести… И все только за такой короткий промежуток… И все потому, что ты здесь объявился…

– Поищите по домам… Может, пропавшие найдутся…

– У нас пост стоит на выезде… Никто не проходил и не проезжал мимо…

– А кто вам сказал, что они все в райцентре живут… Может, они из местных деревень… Их здесь, как нерезаных…

– Ладно… Заявят, будем искать… Под крыльцом в твоей бане…

– А что там? – не моргнув глазом, спросил старший лейтенант. – Можно посмотреть?

Он надеялся, что все бутылки оттуда Мишка забрал.

– Не знаю… А вот в самой бане… Ты уж извини, замок ты не повесил. Мы заглянули… Взяли пустую бутылку, чтобы сравнить с той, которой машины поджигали… Как ты живешь в этом самогонном угаре… В баню зайти жутко… Все пропахло…

– Дай бог, товарищ подполковник, чтобы вам так запить не довелось… – сказал Алексей и открыл дверцу, понимая, что разговор закончен.

Что такое поминки в современной русской традиции и во что они могут вылиться, Алексей знал и потому не желал возвращаться в большой дом Пашкованцевых, хотя был всем членам семьи родственников очень благодарен за помощь и поддержку во всех практически возникших вопросах. Но смотреть, как люди пьют, как веселеют на его горе – это было выше сил старшего лейтенанта, он боялся сорваться и потому сел в бане на крыльце.

Позвонил отставному майору Арефьеву, хотя уже даже мысленно не мог называть его отставным майором, потому что Виктор сам сказал, что Мочилов передал старшего лейтенанта Пашкованцева под командование Арефьева. Следовательно, теперь и Арефьев при службе. Может быть, и всегда был при службе. Отставных разведчиков не бывает. Эта фраза давно уже стала в ГРУ крылатой и значила, что разведчик, накопив в своей голове немало сведений, составляющих государственную тайну, остается носителем этой тайны до конца дней своих. И если случается необходимость, отставника призывают на службу, чтобы тайна не стала достоянием еще чьей-то посторонней головы.

Как-то так сразу получилось, что Алексей с Виктором сразу перешли в разговоре на «ты», но произошло это в квартире отца и в присутствии отца, когда один из них был представлен действующим офицером, второй отставником, следовательно, субординацию можно было не соблюдать, разница в возрасте в десяток лет существенной роли не играла. Но как сейчас обращаться к Арефьеву, Алексей не знал, тем не менее решил разговаривать так, как привык.

– Ты освободился? – спросил Виктор.

– Да… Где встретимся?