Россия накануне смутного времени - Руслан Скрынников

В значении писцовых книг как документа, утверждавшего права помещика на землю, крестьянские оброки и повинности, не приходится сомневаться. Между тем в наказе деревских писцов отсутствуют какие бы то ни было инструкции по поводу заповедных лет. Приемы «письма» не менялись в течение всего периода описания. Следовательно, в 1582–1583 гг. деревские писцы не получили никаких разъяснений относительно заповедных лет. Они фиксировали тяглое крестьянское население заповедной пятины, используя те же самые приемы, что и писцы всех остальных «незаповедных» новгородских пятин.

Проверка данных едровских грамот конца 80-х годов с помощью писцовых материалов начала 80-х годов колеблет привычное представление о действии заповедных лет с начала 80-х годов.

Другой источник, на котором базируется традиционная хронология заповедных лет, — приходно-расходные книги Иосифо-Волоколамского монастыря, введенные в научный оборот Н. Тимофеевым[541]. В построениях Б. Д. Грекова показаниям волоколамских книг отведено исключительно важное место[542].

Книги Иосифо-Волоколамского монастыря зафиксировали множество крестьянских переходов в период с мая 1573 по сентябрь 1581 г. Максимальное число переходов приходится на 1579/80 г. Но с осени 1581 г. сведения о крестьянском выходе полностью исчезли со страниц монастырских книг. Этот факт Б. Д. Греков был склонен рассматривать как доказательство отмены Юрьева дня в начале 80-х годов. В. И. Корецкий признал значительность аргумента Б. Д. Грекова и пытался объяснить его с помощью гипотезы о распространении режима заповедных лет на вотчину Иосифо-Волоколамского монастыря в начале 80-х годов[543]. Но обширная документация монастыря тех лет не знает термина «заповедные годы».

Попытаемся критически разобрать показания волоколамских книг. 7 сентября 1581 г. казначей занес на страницы приходно-расходных ведомостей последнюю запись о крестьянском переходе. В этот день монастырский приказчик сдал в казну полтину, «взял выходу на крестьянине на Степанке на Овдокимове»[544]. Из приведенной записи следует, что Степан Евдокимов покинул Волоколамскую вотчину с явным нарушением срока — за полтора месяца до Юрьева дня. Так или иначе, но на страницах приходно-расходных книг Евдокимов фигурирует как последний монастырский крестьянин, заплативший монахам пожилое и воспользовавшийся правом перехода. Случай с крестьянином Евдокимовым следует признать исключительным. Массовые данные о крестьянских переходах исчезают со страниц волоколамских приходно-расходных книг после 16 марта 1580 г. (см. табл. 5).

Таблица 5. КРЕСТЬЯНСКИЕ ПЕРЕХОДЫ В ВОТЧИНАХ ИОСИФО-ВОЛОКОЛАМСКОГО МОНАСТЫРЯ[545]

Крестьяне 1.V.1573 — 29.IV.1574 26.VII.1575 — 24.VII.1576 7.IV.1579 — 29.III.1580 1.V.1581 — 18.V.1582 Вышли из-за монастыря 24 13 76 1 Названы в монастырскую вотчину 24 10 20 — Перешли в пределах монастырской вотчины 2 2 — — Итого 50 25 96 1

Как истолковать этот факт с точки зрения традиционной хронологии заповедных лет?

Б. Д. Греков полагал, что указ Грозного о заповедных летах стал действовать в 1581 г. Иначе говоря, 26 ноября 1581 г., когда наступил Юрьев день, крестьяне впервые не смогли воспользоваться правом перехода. Эта трактовка не дает ответа по крайней мере на два вопроса: почему крестьянские переходы (по материалам монастыря) прекратились за полтора года до введения в жизнь соответствующего закона? Почему монастырские власти прекратили все денежные операции по оплате и взысканию пожилого задолго до предполагаемого введения в их вотчинах заповедных лет?

При оценке показаний монастырских приходно-расходных книг историки Б. Д. Греков и В. И. Корецкий не учли одно важное обстоятельство. Монастыри вели учет наличного крестьянского населения своих вотчин с помощью специальной документации — писцовых книг. Приходно-расходные книги, будучи документами финансового назначения, не могли сколько-нибудь полно отразить перемены в составе вотчинного населения. Они фиксировали только те крестьянские переходы, которые были связаны с уплатой пожилого. Все случаи, не сопряженные с денежными расчетами (своз или выход без уплаты пожилого), в них попасть, естественно, не могли. Если в годы наибольшего разорения вотчин Иосифо-Волоколамского монастыря приходно-расходные книги не зарегистрировали ни одного случая выхода крестьян «без отказа», то это объясняется односторонним характером и неполнотой источника.

В самом деле, к началу 90-х годов за монастырем числилось 888 пустых крестьянских вытей[546]. На каждую выть приходилось по два-три и более крестьянских двора. Значит, в годы разорения монастырскую вотчину покинуло не меньше тысячи тяглых крестьян. Между тем приходно-расходные книги, составленные в годы наибольшего упадка, зафиксировали всего 114 случаев выхода крестьян из монастырских вотчин (см. табл. 5). Очевидно, разоренные крестьяне не могли платить пожилое в монастырскую казну и покидали монастырь «без отказа». На десятки переходов с соблюдением правил Судебника, отмеченных приходно-расходными книгами, приходились сотни случаев бегства крестьян и выхода их без уплаты пожилого. По мере нарастания кризиса случаи выхода в Юрьев день становились все более редкими. Сами монастырские власти сравнительно рано встали на путь нарушения правил Судебника. Первый случай такого рода формально засвидетельствован расходной книгой в записи от 15 февраля 1580 г. В этот день старцы выдали двум крестьянам деньги «на выход взаем», «а пошли те крестьяне… за монастырь из-за Ивана из-за Головленкова». Помещичьи крестьяне были свезены в монастырскую вотчину через десять недель после Юрьева дня[547]. Начав с нарушения срока выхода (Юрьева дня), монастырские власти через некоторое время перестали соблюдать и другие правила крестьянских переходов, установленные царским Судебником. После 16 марта 1580 г. всякие сведения о крестьянских выходах исчезли со страниц волоколамских книг. Свидетельствует ли этот факт об отмене Юрьева дня с весны — лета 1580 г. и о полном прекращении крестьянских переходов в пределах многочисленных волоколамских вотчин? Строго говоря, нет. Он говорит лишь о том, что монастырь прекратил с весны 1580 г. все соответствовавшие нормам Судебника денежные операции по взысканию и ссуде пожилого в своих вотчинах.

Критическое рассмотрение документов вынуждает отвести важнейший довод в пользу утвердившегося взгляда на хронологию заповедных лет.

Показания приходно-расходных книг, неполно и односторонне отражавших перемены в составе крестьянского населения, полезно дополнить показаниями документов, специально составленных с целью учета крестьянского населения. К их числу относятся писцовые книги, и в частности книги 1580 г. дворцовых владений князя Симеона Бекбулатовича Тверского. Сопоставление их с книгами Иосифо-Волоколамского монастыря представляется уместным, поскольку они составлялись в одно время и относятся к смежным или очень близким территориям. Тверские писцовые книги предоставляют в распоряжение исследователя уникальный материал по истории крестьянских выходов. Писцы описали почти два десятка дворцовых волостей и сел, разбросанных по разным концам Тверского и Микулинского уездов. В них числилось более 20 тыс. четвертей пашни в трех полях. К моменту описания более 70 % этой площади запустело. Тем не менее в дворцовых волостях оставалось более 2 тыс. тяглых крестьян. Писцы собрали точные данные об обстоятельствах перехода примерно 200 крестьян[548]. В большинстве случаев крестьяне покидали своих землевладельцев в самые голодные зимние и весенние месяцы года — начиная с конца декабря и до мая (см. табл. 6–8). Юрьев день как срок выхода был соблюден только в 11 случаях[549].

Таблица 6 ВЫХОДЫ И БЕГСТВО КРЕСТЬЯН ИЗ ТВЕРСКИХ ВОТЧИН СИМЕОНА[550]

  1574/75 гг 1575/76 гг 1576/77 гг 1577/78 гг 1578/79 гг 1579/80 гг Без даты Всего[551] Выход, своз и бегство 1 5 8 25 12 151 102 304 В том числе «сбежали безвестно» — — — 4 — 4 46 54

Однако соблюдение Юрьева дня не всегда означало выполнение правил выхода по Судебнику. Подьячий А. Варламов вывез двух симеоновских крестьян «по сроке», но «безпошлинно и безотказно». Один крестьянин «вшол ново» в вотчину Симеона из-за помещика И. Головленкова «о Юрьеве дни о осеннем», но не известно, заплатил ли он своему помещику пожилое. И только восемь крестьян выполнили все правила ст. 88 Судебника, т. е. вышли «по сроку» и «по отказу», с уплатой пожилого. Все они перешли из дворцовой волости Симеона в вотчину знаменитого боярина Н. Р. Юрьева[552]. По существу приведенными примерами исчерпываются все случаи соблюдения крестьянами и землевладельцами норм Юрьева дня. В подавляющем большинстве случаев землевладельцы свозили крестьян не «по сроку» и «без отказа». Служилые люди Твери, Микулина и смежных уездов решительно встали на путь нарушения норм царского Судебника с 1579/80 г., когда законность Юрьева дня как единственного регулятора крестьянских переходов не ставилась еще под сомнение властями[553].