Остров Родос – властелин морей - Евгений Викторович Старшов

с 1352 г.) во время правления Великого магистра Пьера де Корнейяна (1353–1355 гг.) оказал серьезное давление на орден, чтобы тот «переехал» в Смирну и оттуда начал победоносное отвоевание у турок Малой Азии, однако ничего из этого не вышло. Следующей видной победой иоаннитов в составе антитурецкой флотилии стал разгром османов при Дарданеллах в 1359 г., где те незадолго до того объявились. Да, победы иоаннитов на море были фактом, с которым не могли не считаться ни враги, ни союзники, всегда готовые сами обратиться во врагов.

Объяснить морские успехи рыцарей можно разными факторами. Галеры иоаннитов, будучи гребными судами, не зависели от ветра, были быстры и маневренны. Есть данные, что рыцари применяли знаменитый греческий огонь, горевший даже на воде. Наконец, фактически именно иоаннитам принадлежит честь создания еще в 1522–1524 гг. (когда орден уже лишился Родоса) первого в истории броненосца: они обшили борта своего большого шестипалубного корабля «Святая Анна» свинцовыми плитами и сделали его практически неуязвимым для врага. Две из шести палуб этой карраки были пушечными; всего на судне было 50 больших и множество малых пушек; корабль имел 4 мачты, водоизмещение – 3000 тонн, арсенал амуниции для 100 рыцарей и 500 простых воинов, запас провизии на полгода, хлебопекарню, а также рощицу из кипарисов и цитрусовых деревьев для отдохновения Великого магистра. Корабль строился за границей, в Ницце, поэтому остался в распоряжении ордена, и в мальтийский период его истории считался сильнейшим боевым судном Средиземноморья.

Также следует отметить большую роль, которую сыграл в вышеупомянутом альянсе кипрский король Гуго Четвертый (р. между 1293 и 1296–1359 гг., правил с 1324 г.), который, по большому счету, его и создал, как указывает в своих лекциях, читанных в Оксфорде в 1878 г. профессор Уильям Стаббс (пер. с англ. – Е. С.): «Гуго Четвертый, король Кипра, властитель, оставшийся в истории литературы как король, которому Боккаччо посвятил свою „Генеалогию богов“. Он правил 25 лет, и его заслуга – в создании великого альянса между венецианцами, папой и родосскими рыцарями, которому были обязаны все успехи как его царствования, так и его сына». С. В. Близнюк, современный специалист по истории латинского Кипра, характеризует его следующим образом: «Король Кипра Гуго Четвертый Лузиньян был… одним из самых выдающихся представителей своего рода и весьма незаурядной личностью… Это был прежде всего блестящий дипломат и стратег… мудрый и хладнокровный политик, при котором наполнилась государственная казна… это был… человек всесторонних знаний и интересов, не чуждый новых для его времени гуманистических идей; при его дворе прекрасно чувствовали себя поэты и философы как латинские, так и греческие. Это был политик, которому хватало терпения и выдержки не обольщаться собственными достижениями, но заставить современников восхищаться его королевством…» Победоносно начав в одиночку борьбу с турками, он удостоился похвального послания папы Бенедикта Двенадцатого (на кафедре с 1334 г., ум. в 1342 г.): «Воистину, сын любезнейший, при чтении твоего письма одержанная тобой победа заслуженно доставила нам радость и веселье, а потери – скорбь. Эта славная победа над нечестивыми… была дарована тебе Небом. Воистину, сын дражайший, пока ты унижаешь вышеупомянутых турок, которые порождены, чтобы содействовать смущению и истреблению крови Христовой, ты стоишь не только за одного себя, но и за Того, Кто ради искупления рода человеческого Сам Себя предал Кресту, из чего тебе предпосылается такая надежда и предстает такое упование, что самому тебе, движимому чистыми помыслами, никоим образом сил недостаточно, но для укрепления и направления дела твоего Он тебе от Своего всемогущества необходимую помощь уделит… чтобы против упомянутых неверных врагов и их приспешников, помощников и сообщников… сильнее и крепче десница Господня совершила бы должное через твою доблесть». Но Гуго понимал, что в одиночку ему турок не одолеть – нужен был действенный союз с Венецией и Родосом, который пока был только бюрократической формальностью и существовал лишь на бумаге. Кипрский король писал в ноябре 1341 г.: «Враги не мешкают. Они, используя свою превосходящую мощь, топчут христиан и опустошают христианские острова и места их. И до того довели, что нет никого, кто мог бы сопротивляться своими силами, если только не призвать для поддержки другое средство: Божественную благодать, а также вспомоществование Святой Церкви и правоверных христиан. Лишь таким образом могут спастись местные жители, подавленные и приведенные в беспорядок столь ненавистной дерзостью вероломных турок. А поскольку еще и не такие беды предвидятся, то следует быстро и хорошо подготовиться, ведь потом будет слишком поздно для приготовления лекарства… А так как в течение долгого времени мы предвидели будущий ход дел, то не медлили прилюдно издавать наши возгласы и стоны, дабы все, видя столь явную опасность для Божественной веры, помогли бы, явившись дружно и в большом числе… [Киприоты] готовы ради почтения к Богу и Святой Матери Церкви, а также к нашей святой вере, соединившись с подмогой от других христиан… [обуздать] наглость турок» (эта и предыдущая цитаты приведены по труду С. В. Близнюк «Цена королевских войн на Кипре в XIV–XV вв.»).

Так военный союз с Родосом и Венецией стал реальностью, и усилия короля-отца дали стократный плод в деяниях его сына, упоминаемого Стаббсом: речь идет об одном из самых прославленных королей Кипра, иногда называемом «последним крестоносцем» – Петре Первом Лузиньяне (1328–1369 гг., правил с 1359 г.). На нем нам придется остановиться поподробнее. Для нашего рассказа такое внимание к кипрскому королю неслучайно, поскольку все те чудеса военного характера, которые ему удалось совершить (как увидим далее, взятие турецкой Атталии и египетской Александрии) в свое недолгое, но славное царствование, осуществлены были при прямой поддержке рыцарей-иоаннитов, с которыми он заключил тройственный союз (с участием Венеции) в 1360 г. Стаббс отзывается о Петре не слишком благожелательно (пер. с англ. – Е. С.): «Петр, очевидно располагая некоторыми характеристиками гения, был все же более-менее близок к безумию. Он дал клятву вырезать всех мусульман и для напоминания себе о ее сдержании носил на шее обнаженный меч».

Бернгард Куглер дает ему почти дословно схожую характеристику, изменив несколько лишь момент насчет постоянного ношения на шее обнаженного меча, – согласимся, это, по крайней мере, непрактично, а в отдельных случаях и вовсе затруднительно: «Петр Первый… обладал сильным, гениальным, но в то же время склонным к чистому безумству характером. Он поклялся, с обнаженным мечом у горла, истребить всех магометан».

Впрочем, так ли объективны европейские историки XIX века к королю века XIV? На взгляд автора, сухой ученый менталитет европейских ученых, определенная их предвзятость по отношению к «темному» и «фанатичному» Средневековью искажают образ короля-крестоносца. Для сравнения можно привести отзывы средневекового кипрского историка, можно сказать, почти что младшего современника эпохи