Симеон - Мархуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обе Екатерины перестали «джокондиться» и теперь нянькаются с игрушечным императором. Даже помазание решили устроить в зиму лютую, чтобы к его дню рождения подгадать. Сам Александр Первый, с их дозволения, вовсю тратит деньги, окружая себя пышным двором и транжирит бабло на родню своей супруги. Гвардейцев, собака, прикармливает потихоньку, чтобы было на кого опереться, а то и саму императрицу отморозить от власти. И на фига было помогарь рекордный бюджет набубосивать, если излишки налево и направо разлетаются?
Впрочем, грех жаловаться. Мне лично все неустойки выплатили и даже наперёд деньжищ, как базовому армейскому кормильцу, выделили. Так я повадился закупать за границей самые классные пушки, чтобы в своём полку артдивизион создать.
— Так ныне считается, что нужна одна пушка на тысячу солдат вроде?
— Я их, Александр Васильевич, за свой счёт покупаю, так что могу и поболе.
— И сколько же собираетесь купить, коли у вас две тысячи солдат в полку?
— Уже три тысячи и к лету доведу до трёх с половиной. Создаю образец правильного стрелкового полка для реформы. Хочу со временем представить военным, может понравится?
— А пушек-то сколько будет?
— Планирую четыре батареи по восемь орудий, как бы одно на сотню солдат.
Храповицкий только покряхтел от непонятных расходов.
— Это же безумно дорого, если целую армию так обеспечивать?
— Я думаю, что не дороже бесконечных балов и празднеств. Да и врагам слишком трудно будет одолеть такую оборонительную армию.
У меня в планах ещё и строительство завода по производству артиллерии имеется.
— А где же пороху на всё набраться?
— Строгановы вроде хорошее месторождение селитры нашли. По крайней мере, на мой полк хватит.
Слава богу, что у нас с Павлом Петровичем теперь под ружьём не меньше солдат, чем в гвардейских полках Петербурга у императора. Однако наши уже явно лучше вооружены и персонально подготовлены. Скоро на полную мощность начнёт работать фабрика по производству кирас из твёрдой седельной кожи с набитыми на них металлическими пластинами…
Глава 30
Моя сельхозпрограмма принесла неожиданный бенефит. В 90-ом году пошли слухи о жутком барине, загнавшем крепостных в постоянную барщину и жестоко расправлявшимся с несогласными. Теперь кривотолки изменили полярность на 180 градусов.
— Князь Семён Афанасьевич заботится о свои мужиках да бабах…
— Да-да, кормит их за свой счёт с доходов…
— А его богачество прибавляется, потому как мужики хорошо работают…
— Так чего бы не работать от души, коли жалованье плотют…
— И больницу для крестьян построил, и школу для малят и взрослых…
— Я бы тоже так работал, да барин замучал…
— Эх, взял бы князь Семён Великий нас к себе…
— Ну, всех не прокормить по-людски…
— Его бы министром царским поставить, дабы повсюду порядки свои ввёл…
Вроде мелочь, болтовня, но дошло и до дворца. И мне приятно, когда такие слухи под ручку со сплетнями по Петербургу бродят. Заодно, всё больше тренируется личное негласное агентство Храповицкого, которое я помог ему организовать три года назад. Эдакое народно-информазионное, где специально подобранные шептуны и крикуны за жалованье доносят до народа различную информацию, вместо интернета. Не все же газеты читают, а обычные болтуны всей нужной мне правдой не владеют, ещё и перевирают истинное положение вещей. Иначе откуда бы солдаты в России знали, что «Светлейший князь Семён Великий заботится о русских солдатах в Европах и уберегает их от войны и погибели».
Как-то на дворцовом приёме пересеклись с одним из Салтыковых. Этот клан, как Моссад, каждый агентом является.
— Семён Афанасьевич, откуда деньги берёте на жалованье крепостным?
— Пётр Иванович, так я его плачу лишь тем работникам, которые на моих полях трудятся. Оброчники таких бенефитов не имеют.
— А на чём деньги-то зарабатываете?
— Русский кофе и русский сахар выращиваю, они хороший доход уже давать стали. Сами знаете, продукт очень выгодный и дорогого стоит.
— А как бы мне такое начать?
— В следующем августе будет очередной набор в Сахарную школу. Присылайте грамотных мужиков, если экзамены успешно сдадут, то пройдут курс обучения. Правда за обучение вам платить придётся.
— Так где я грамотных крепостных возьму?
Пришлось объяснять, что безграмотные пусть репу выращивают вместо сахара. Или учить своих мужиков грамоте, да как следует, иначе ничего на занятиях понимать не будут.
— Семён Афанасьевич, так давайте я ваших знающих куплю. Хорошо заплачу.
— Нет уж, у меня у самого денег полно, так я ещё и из Европы толковых мужиков нанимаю. Все расходы быстро окупаются. Вон, из Голландии несколько больших семейств вывез, так они не только картошку и кукурузу выращивают у меня, но и моих людей учат, как лучше и правильнее это делать.
До Салтыкова начинает доходить сермяжная правда жизни. Оказывается грамотный крестьянин больше пользы приносит, чем безграмотный.
— Вон оно как, а я-то думал…
Пока болтали «о женском», вокруг кучка слушателей образовалась.
— А вы откуда такое знаете, Семён Афанасьевич, вроде совсем молодой?
— Есть люди ещё моложе, но учились в университетах. Те ещё вольше знают. Хотя имеются у меня и минусы. Я, например, совсем не умею рисовать и танцевать.
— Так этому не трудно научиться, можем учителей хороших посоветовать.
— Господа, поймите правильно. На вашу учёбу придворным умениям у меня совсем нет времени, как и на придворную жизнь. На мне, например, висит ответственность за качественное снабжение наших армий в Европе. Не до танцев пока, — милостиво улыбаюсь.
Народ шувуршится, пытаясь понять в чём проблема заключается.
— Есть же интенданты, пусть они и заботятся.
— Нет уж, моментально и артистично вспыхиваю, — интенданты будут воровать и солдаты останутся некормленными и в рванье.
Окружающие всё равно не хотят понимать, а вот Салтыков уже намылился к родственникам, чтобы мои секреты им донести. Пусть топает, что я хотел, то слил ему, якобы он выведал.
Кирилл Григорьевич Разумовский приятно учудил, порадовав меня. «Дед» организовал в Москве Сельскую академию имени себя, чтобы его управляющие делились опытом, как с управляющими других помещиков, так и со студиозами разными. Прикольно, но старик ударился в науки к которым особо не прикасался всю жизнь, будучи главным по наукам в России.
Вот тебе и перестройка с ускорением в конце восемнадцатого века, Вся горбачёвщина должна стоять в сторонке и курить, злобно завидуя.
Всё-таки поразительно похожи судьбы России и Франции в первые годы после революции. Одинаковый хаос, внутренняя гражданская война, борьба в верхах за власть, казни. Экономики на ходу перестраиваются, становясь полностью подконтрольными правительству, множество вражеских армий разного размера и силы со всех сторон. И перестройка своих вооружённых сил
