Терракотовые дни - Андрей Марченко

За последнее время ночные бомбардировки стали привычным делом. Ночью можно было летать без истребительного прикрытия, а чтоб не попасть под огонь зениток самолеты забирались почти на предельную высоту. Ориентироваться по занавешенными светомаскировкой городам, было невозможно. Поэтому самолеты шли по счислению, по приборам: примерно за триста километров от аэродрома должен быть город.

Корректировать бомбардировку надлежало по огням пожаров. Но эффективность таких ударов была низкой, и порой весь боезапас вываливали в чистом поле.

Но в этот раз бомбардировщикам будто бы удалось нащупать цель.

Бойко уже собирался отходить ко сну, когда услышал хлопки. Он вышел из дома, отошел от порога метров на пять, чтоб лучше видеть. Небо к югу за рекой было наполнено вспышками.

С земли били прожектора, пытаясь нащупать в облаках советские самолеты.

— Вот вам и небо в алмазах… — прошептал Владимир.

В городе били зенитки. С расстановкой отправлялись в небо "чемоданы" восьмидесяти восьми миллиметровых снарядов. Тарахтели скорострелки калибра поменьше. Достать самолеты они не могли и только разве что шумели, создавая видимость хоть какой-то работы.

Осколки от разорвавшихся снарядов сыпали дождем. Были они горячие и острые, как бритвы. Они пробивали крыши, поджигали кучи собранной листвы, даже убили одну собаку.

Солдаты в банке чувствовали себя неуютно. Под бомбардировки они попадали и раньше, но одно дело прятаться от нее в окопах, совсем иное бомбардировка в городе.

В здании банка открыли все двери, исключая двери на улицу. На площадках в такт взрывам ходила волнами вода, разлитая в бочки.

После очередного взрыва завыла сигнализация.

— Да выключите ее наконец!

Свет в коридорах на мгновение стал ярче и погас вовсе. Через полминуты в подвале удалось запустить резервный генератор. Загорелось аварийное освещение — света оно не давало, а лишь обозначало проходы.

Бойко слышал, как на аэродроме поднялся шум, заревела сирена, ударили прожектора. Наверняка зенитчики изготовились к стрельбе. Но нет, бобы падали в центре города.

Наконец, с аэродрома взлетело два ночных истребителя. Набирая высоту, они прошли низко над поселком.

Зенитки замолчали, чтоб не подбить своих. Бомбы продолжали падать. В вышине строчили пулеметы. Вместо осколков по черепице затарахтели гильзы. Звук был совсем иной, будто пошел жестяной дождь.

Задымился и кометой ушел в сторону пляжа самолет. Чей — разобрать с земли не представлялось возможным.

Кто-то звал вниз, в подвал.

Какая разница, где умирать, — подумал Ланге, — хорошее попадание — завалит и подвал. Вряд ли деньгохранилище проектировали на прямое попадание авиабомбы.

Но тут рванула бомба. Разорвалась совсем рядом — кажется на пустыре через улицу. Ударной волной выбило стекла — полоски бумаги, наклеенные крест-накрест, помогли мало. Что-то повисло на лентах, но осколки стекла, царапая полировку, застучали по столу, по полу…

А, впрочем…

— В подвал! — скомандовал Ланге.

Его приказ повторили много раз. Сапоги загрохотали по лестницам.

Открыли дверь в хранилище. Когда отперли засовы, лишний воздух с легким хлопком выдавил ее наружу.

В деньгохранилище было тесно. Очень скоро воздух стал жирным, жарким.

Металлическую коробку трясло, маленькая лампочка аварийного освещения света почти не давала, она дрожала в плафоне. А затем во время очередного взрыва она звякнула и потухла.

Избавившись от груза бомб, выработав часть горючего, бомбардировщики, став легче, набирали высоту. Бомбардировка уже заканчивалась. В самом деле, не вечно же ей продолжаться?

— Aber wie, verdammt,wie?

Вопрос поняли все, но он остался без ответа. Ни солдаты Schutzstaffeln, ни их командир не могли дать ответ. Бойко вроде бы улыбался краешками губ.

Или показалось?.. — подумал Ланге. — А почему он молчит? Может быть, потому что вопрос обращается не к нему.

Тогда Ланге повторил его на русском

— Но как, черт возьми, как?.. Господин Бойко, вы ничего не хотите нам сказать.

Тот пожал плечами.

— А что тут говорить? Нас обокрали.

Утром, как всегда, почти вовремя он явился в комендатуру. Вместо Ланге застал записку в дверях. Развернул, прочел:

"Владимир, я в банке. Чрезвычайная ситуация. Подходите туда",

Подпись "Искренне Ваш Отто" была перечеркнула, под ней значилось: "Хауптштурмфюрер Отто Ланге".

Банк был закрыт, не пускали и в операционный зал, хотя у входа стояло несколько унтер-офицеров, отправленных получить денежное довольствие.

Владимир постучался, его впустили, но дверь за ним закрыли на все засовы, чем вызвали еще большее возмущение у стоящих на улице.

В операционном зале были построены солдаты охраны. Меж ними ходил Ланге. Был он чернее ночи.

Утром он спустился в деньгохранилище. Зашел все больше для порядка. Заметил, что на одном ящике сорваны пломбы. При чем в этом ящике хранилось самое ценное: богатство компактное. За содержимое этой, в общем-то, негабаритной коробки можно было купить небольшой замок, маленький остров в не слишком престижном океане, вместе с пальмами, песком и несколькими деревнями туземного населения. Проще говоря, там содержались драгоценные камни.

И совершенно ясно было — этот ящик не только вскрывали, но и довольно сильно очистили от содержимого.

Меж тем, Отто мог поклясться — вчера, за полчаса до бомбардировки, он спускался вниз. Пломбы были на месте.

Обыскали солдат. Нашли какую-то мелочь — колечки с камушками и без оных, броши. Лица солдат заливала краска, но ни одно из найденных изделий в описи ценностей не значилось. Эти украшения они раздобыли где-то в иных местах для своих подруг — нынешних и грядущих.

Проверили двери, решетки на окнах. Решетки были не повреждены, двери из здания оказались запертыми изнутри.

Ланге распорядился — из здания никто не выйдет до особого распоряжения. Работающие в банке могут войти и занять рабочие места, но выйти он им тоже не разрешит. Не стал выходить и сам. Утром по телефону из комендатуры вызвал связного, записку Бойко передал через маленькое окошко. Чтоб избежать кривотолков, устроил так, что передачу записку видело человек пять. Ланге нарочно писал ее долго, вертел: смотрите, мол, никаких фокусов.

Прошел еще по зданию, проверяя прочность решеток, целостность полов, стен. Отдельно долго осматривал ту самую зарешеченную дверь. Замок на ней еще не успел заржаветь, но следов взлома на нем не было.

Наконец, в здании появился Бойко.

— Под подозрением все… — сообщил у двери ему Ланге.

— Даже вы…

— Ну я-то сам себя не подозреваю. Но вы для ровного счета можете подозревать и меня. Я вам этого запретить не могу.

Солдаты были собраны в главном зале. Оружие у них не отобрали, и, хотя о деклассификации не было и речи, выглядели они сурово и даже зло — в первую очередь к Ланге.

— Но как, черт возьми, как?.. — твердил Ланге. — Как? Владимир, вы можете мне объяснить?

— Пока нет… Мне бы подумать, посмотреть…

— Ну так думайте! Вам, среди прочего, за это деньги платят! Подумайте! Походите!!! Походите пока по зданию. — Предложил великодушно Ланге. — Я не стану вам мешать, чтоб не путать ваше мнение со своим…

Владимир так и сделал. Заняло это у него не так уж и много времени. Вернулся назад. К тому времени как раз привезли завтрак. Солдаты, будто заключенные, подавали свои котелки в окошко для бумаг.

— Есть будете? — спросил Ланге, который свою порцию уже получил.

— Не откажусь.

Ему нашли какую-то миску. На столе у клерка обнаружилась чашка, из термоса ему налили кофе. Вкуса оно было похуже, чем кофе, которое обычно пил Ланге, но Бойко счел лучшим об этом промолчать.

— Погуляли? — спросил Ланге.

Бойко кивнул.

— И составили мнение?

Владимир кивнул еще раз.

— Замечательно. Тогда я могу сообщить вам свое. Я так думаю, что украл это кто-то из своих, и ценности не покидали это здание. Нам надо только найти или виновного, или тайник. Вы, вероятно, думаете также?

Теперь Бойко покачал головой. Чтоб его жест не был истолкован неверно, наконец, заговорил:

— Думаю, ценностей в здании нет. Вполне возможно, что они вовсе не в городе. И украл их человек, образно выражаясь, с улицы.

— Но в здании не было посторонних. Никто не видел…

— То, что посторонних никто не видел, не значит, что их не было вовсе, — прервал его Бойко.

И удивился своей смелости. Будто бы раньше он Ланге не прерывал. Но тот либо не заметил, либо не обиделся. Не до того было.

— Ну а как он пробрался в деньгохранилище.

— Он не пробирался. Он прошел твердой походкой. Затем не менее уверенным шагом вышел.

— Да как это ему удалось?.. Его бы заметили!

— Вы что, еще не поняли? Вор ходил по банку в одежде немецкого солдата.