Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг. - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тяжело идти, особенно голове колонны – 1-й роте полка. Черноземная дорога глубоко пропитана влагой от почти стаявшего снега: едва ступишь ногой, как она углубляется в густую массу. Чтобы ее вытащить, нужны усилия, но вытянутая нога покрыта прилипшим черноземом. По щиколотку уходят ноги в гущу и с хлипким всасывающим звуком вытаскиваются из земли.
В строю роты особенно туго отделенному – поручику Якушеву и корнету Пржевальскому. Их длиннополые кавалерийские шинели, их «малинно-звонкие» шпоры, которые так выгодно отличали их от общей массы пехотинцев, теперь, в условиях пехотного похода, являются тяжелой обузой. На первом же привале вопрос решается просто и рационально: обе шинели обрезаны на четверть выше колен, более, чем положено по уставу, шпоры сняты и брошены. Взводный, капитан Згривец, смотрит косо и неодобрительно. Рота хохочет.
Дальше – не лучше. Многие озабочены: разваливаются сапоги и ноги натерты до острой боли. Пришлось некоторых отправить в обоз. Другие обматывают ноги чем было. Последующим ротам идти легче: от сотен ног густая масса под ними превратилась в грязь.
За полком идет батарея. Коням также тяжело. От них валит пар. Но верные животные делают свое дело с усердием. В иных местах им на помощь приходят людские силы «батарейцев».
В Юнкерском батальоне особая забота: завязают окончательно в грязи девушки, пожелавшие идти с ним в поход в качестве сестер милосердия. Их маленькие ножки вылезают из больших для них сапог, которые остаются в грязи. Приходят на помощь юнкера: одни переносят сестер на более твердую почву, другие их сапоги. Генерал Боровский отправляет сестер в обоз. Они смущены, пытаются протестовать…
К концу дня армия втянулась в станицу Хомутовскую, проделав 20-верстный переход. Квартирьеры немедленно развели свои части по квартирам. На взвод – 1–2 дома. Не без радушия встретили пришельцев казаки и казачки, но равнодушны оказались они к идее их: «Большевики нас не тронут».
14 февраля. С рассветом армия готовилась к дальнейшему походу, как неожиданно со стороны Батайска на станицу налетела кавалерия красных. Ее отбили заставы от Офицерского полка и Юнкерского батальона и 1-я батарея. Офицерский полк понес первые за поход потери: одного зарубленным и другого тяжело раненным в щеку сабельным ударом. Окончательно отбросил красных конный дивизион полковника Глазенапа.
Этот эпизод несколько задержал выступление армии. В прежнем порядке, по такой же тяжелой дороге и проделав те же 20 верст, она пришла в станицу Кагальницкую.
Памятно вступление в станицу: на окраине ее, окруженный своим штабом, под трехцветным флагом стоял генерал Корнилов и пропускал мимо себя свою армию. Его присутствие как рукой сняло все походные неприятности. Люди подтянулись, шли стройно и весело.
«Для меня навсегда осталось загадкой: на чем базировался каждый из нас в своей бесконечной вере в генерала Корнилова и каким образом чувствовал он эту нашу веру в него? Тот, которому не пришлось видеть в своей жизни природного вождя, никогда не поймет наше чувство, нашу веру», – записал один из участников похода.
15-16 февраля. Два дня, неожиданно для всех, армия простояла в станице Кагальницкой. 17-го – перешла в станицу Мечетинскую. 18-го – в станицу Егорлыцкую, последнюю станицу Донского войска, находящуюся у ст. на линии железной дороги Батайск-Торговая. На станции в охранении стояла Техническая рота, в которую тут была влита часть партизанского отряда сотника Грекова, подвергшегося расформированию. В Егорлыцкой армия простояла снова два дня, не тревожимая противником. Попытка преследовать ее стоила красным дорого: они попали в засаду, устроенную кавалерийским дивизионом полковника Гершельмана, с 10 февраля временно поддерживавшего связь с Донским отрядом. Все переговоры генерала Корнилова с генералом Поповым не привели к соединению отрядов. Противобольшевистские силы оказались раздробленными.
За минувшие дни потеплело, и дороги подсыхали, что весьма радовало добровольцев.
Бой у села Лежанка
21 февраля. Утром Добровольческая армия выступила из станицы Егорлыцкой на село Лежанка Ставропольской губ., находящееся в 22 верстах. В авангарде по-прежнему Офицерский полк с батареей полковника Миончинского и Техническая рота. Генерал Марков, обгоняя свои части, со всеми поздоровался и ускакал вперед со своими ординарцами. Снега нет совершенно, но густая, липкая, черноземная масса делает поход тяжелым. Сделали привал, затем второй. Было известно, что Лежанка занята красными и, в частности, там стоят части 39-й пехотной дивизии. Следовательно – бой неизбежен.
Откуда-то по колонне Офицерского полка передается приказание:
– Ротные командиры к командиру полка!
Все следят, куда идут командиры. Слегка в стороне от дороги все видят генерала Маркова и полковника Тимановского. К ним идут: полковник Плохинский, полковник Лаврентьев, полковник Кутепов, ротный Дударев, полковник Кандырин; подъезжают верхом полковник Миончинский и полковник Гершельман. О чем они там говорят? Но «это дело хозяйское». Совещание кончилось, и все его участники направляются к своим частям и отдают распоряжения.
И, наконец… от авангардной 4-й роты отделяются взводы и идут влево от дороги; за ними вся рота. От 1-й роты один взвод идет по дороге вперед, другой, вправо на топографический гребень, вдоль которого идет дорога. Влево рысью уходит конница, скоро исчезнувшая за цепью курганов.
Когда походные заставы отошли примерно на версту, полк в колонне двинулся вперед. Генерал Марков значительно впереди. Все тихо. Что впереди? Где противник? Не видно. Лишь за перегибом впереди лежащей местности видна верхушка колокольни с. Лежанки.
Вдруг над колонной, высоко в небе, появляется маленькое белое облачко от разрыва шрапнели. Другое, третье… Наконец, их уже не счесть. И все «журавли». Полк начинает разворачиваться в боевой порядок; левее его Техническая рота. А шрапнели все продолжают «давать журавлей»: со стороны Лежанки стреляет батарея и стреляет прескверно.
Роты быстро достигли гребня, откуда местность начинает понижаться к реке Средний Егорлык, на противоположном берегу которой расположено село. Едва заметив появление цепей, красные открыли ружейный и пулеметный огонь. Расстояние слишком велико (около 2 верст), и стрельба их недействительна. Не снимая с ремней винтовок и не прибавляя шага, роты идут на сближение. По дороге идет полковник Тимановский с трубкой в зубах, опираясь на палку.
Расстояние все уменьшается, и пули все чаще и чаще пролетают мимо ушей. Впереди уже ясно видна вся обстановка: полоса камышей; за ними огороды и на них окопы красных; за огородами село. Невольно усиливается шаг, перешедший затем в бег, чтобы скорее достичь камышей и укрыться
