Три богатыря - Владимир Колычев

Еким все понял. Оба его друга впитали в себя повадки богов, чьи места занимали.

Да, старик-печенег был прав. Каменные истуканы были богами войны, коней и овец...

– Я согласен с тобой, старик. – Екиму очень не хотелось ударить в грязь лицом перед верующими в него. – Я – бог огня! А скажи, где нужен огонь?

– В очаге, – робко ответил старец.

– Верно, он нужен на войне!.. Так что я бог огня и бог-воин!.. А кому, скажи, нужна земля?

– Людям.

– Вот-вот, она нужна лошадям!.. Вот поэтому мой брат и есть бог земли и бог-конь!.. А вода зачем нужна?

– Чтобы ее пили люди.

– То-то и оно! В ней купают овец!.. Все ясно? – торжествуя, спросил Еким.

– Ясно, – пожал плечами старец.

На самом деле он ничего не понял, и это было видно. Но спорить с богами!.. Об этом он даже боялся помыслить.

Еким чувствовал себя голодным. Ему хотелось пить. Он устал, хотелось отдохнуть, поваляться на охапке сена. Об этом он сказал старейшине.

А тот уже и думать забыл о продолжении обряда посвящения. Сейчас он мог только ублажать своих богов. Он велел усадить кумиров на коней и везти в кочевье, к хану Латаю.

Еким чувствовал в себе неистребимое желание воевать, разрушать, сжигать... Значит, рассуждал он, ему повезло, он стал воплощением бога войны. Зато не повезло его друзьям...

Если Блуд и Тетеря что-то понимали, то лишь на уровне лошадино-овечьей сообразительности. По-людски говорить ни тот ни другой не могли. Могли только блеять и ржать.

Ничего не изменилось и на второй день их божественного пребывания в гостях у хана Латая. Когда они стояли возле Екима, первый становился на четвереньки и тыкался носом ему в колено; второй терся о его плечо. Они могли утолить голод травкой с земли, а жажду – водицей прямо из лужи.

Они оказались послушными, не пытались смешаться ни с овечьими отарами, ни с конскими табунами. И если бы не бестолковое блеяние и несносное ржание, их в самом деле можно было принять за богов...

Самозванцев окружили заботой, сдували с них каждую пылинку, досыта кормили, поили. Но Екиму не улыбался этот земной рай. Он не забывал о своих господах, тревожился о них, желал быть рядом с ними. Он бы удрал от печенегов и отправился на их поиски, если бы не Блуд с Тетерей. В степь с ними уйти он не мог, а оставить у печенегов – тем более.

Не мог знать он, сколь долго его друзья будут пребывать в божественной тупости. Но он терпеливо дожидался, когда на них снизойдет милость Истинного Бога. Тогда они прозреют, а пока...

Шло время.

Завтра кочевье хана Латая должны были покинуть все воины. Их собирала на рать княгиня Гзана. Повелительница. А сегодня в кочевье гуляли свадьбу.

Юная печенежская красавица выходила замуж за пожилого воина. Божественным оруженосцам отвели почетное место за свадебным столом.

Не забывая о святости своего положения, Еким свысока посматривал на печенегов. Не забывал он поглядывать за Блудом и Тетерей. И тот и другой вели себя смирно, ничто их не тревожило. Один тихонько лакомился сочной травкой с золотого подноса, другой – отборным овсом.

Все было хорошо, пока не вынесли какую-то чашу, окованную золотом. В нее налили вина и поднесли молодым.

– Да будут ваши дети сильными и смелыми! – торжественно изрек хан Латай.

Жених отпил из чаши, передал жене.

– И-и-го-го-о! – радостно заржал Тетеря.

– Бе-е-е... – вяло поддержал его Блуд.

Бог-конь захотел пить – так истолковали его ржание. В мгновение ока перед ним возник сосуд с водой.

– И-и-ге-ге! – замотал он головой.

Он хотел пить, но не воду...

– Налейте ему вина! – догадался хан Латай.

Воду выплеснули, налили хмельной влаги.

– Фр-р-р! – замотал головой Тетеря.

И показал головой на золотую чашу. Ну как можно отказать богу?.. Хан Латай лично поднес ему чашу.

Тетеря лихорадочно выхватил из подносящих рук заветную чашу, припал к ней, осушил до дна. Затем передернулся всем телом, скривился, громко заржал. Его ржание вдруг закончилось словами.

– И-и-о-го-го-о! И-и-о-о-ох, вы, погань степная! – заговорил он по-русски.

Он поднялся, гордо расправил плечи и грозно обвел рукой всех печенегов:

– Что ж вы, подлые, глумитесь над великим князем Святославом?.. Чашу из моей головы сделали. Да как вы посмели, нечестивцы?.. Ну, ничего, вы у меня еще попляшете!

Он яростно сверкнул взглядом, в гневе вытащил из ножен острый клинок, размахнулся им и, как одержимый, бросился на перепуганных печенегов.

Из бога-коня Тетеря перевоплотился в князя Святослава. В него вселился дух покойного...

Екима не интересовала золотая чаша. Но его сознание пробудилось, когда он услышал имя Святослава. Он-то знал, за какой чашей охотились три богатыря. И теперь он сам стал охотником.

Никто из печенегов даже не думал драться со взбесившимся лошадиным богом. Ему не отказывали в праве гневаться по любой причине. Бог есть бог!.. Степняки попросту удрали от него.

– Ага! Несчастные трусы! – Тетеря отчаялся поймать кого-нибудь, застыл на месте, как копытом ударил ногой оземь. – Боялись, боитесь и будете бояться князя Святослава!

– Да, да, они будут тебя бояться! – скрывая усмешку, подтвердил Еким.

– Ого-го! Да я погляжу, есть здесь смельчаки! – Тетеря смерил его презрительным взглядом. – Ну, держись! Сейчас я тебе задам!

– Не бей меня!.. Не бей меня, великий князь! – взмолился Еким. – Не видишь, мы свои!

– Свои?! – недоверчиво посмотрел на него лошадиный бог. – Кто вы?

– Мы руссы!.. Мой князь, нам нужно бежать! Пока печенеги не опомнились!

Нужно было как можно скорее уходить из кочевья. И не с пустыми руками, а с чашей Святослава, которую Тетеря продолжал держать в руках.

– Что?! Бежать?! – возмутился Тетеря. – Да ты за кого меня принимаешь?! Я не трус, чтобы бояться каких-то поганцев!

– Но печенегов много, а нас – мало! – Еким посмотрел на него убийственно-холодным взглядом.

– Ладно, ты уговорил меня, – неожиданно согласился одержимый. – Седлай коней. Мы уходим на Русь... Но мы еще вернемся!

Еким быстро раздобыл трех коней. Рассадил своих божественных друзей, прыгнул в седло сам.

Боги покидали кочевье. Разве же можно было так просто отпустить их?.. Печенеги побежали к своим лошадкам, вскочили на них. Они готовы были погибнуть от меча разъяренного бога, лишь бы только уговорить его вернуться в кочевье. Отъезд они восприняли как дурное предзнаменование.

Тетеря первым заметил погоню. Он остановился, развернул коня, выхватил из ножен меч и высоко вознес его вверх.

– Остановитесь, несчастные! – воскликнул он, обращаясь к преследователям. – Не то будет худо!

В это время над печенежскими всадниками пролетала большая стая диких голубей. То ли по случаю, то ли из озорства они оросили их дурно пахнущим дождем.