Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944 - Александр Гогун

Любой исследователь сталкивается с сильным разрывом между данными УШПД и тем, что говорят об эффективности деятельности партизан немецкие источники. Приведем сведения Строкача еще раз: в 1941–1944 гг. только партизанами НКВД УССР — УШПД в ходе боевых действий и диверсий было убито и ранено 464 682 солдата и офицера противника, включая коллаборационистов. Если к этому мы добавим результаты деятельности других ведомств, проводивших борьбу за линией фронта, а также «неорганизованных партизан», то можно вообще получить цифру в полмиллиона убитых и раненых украинскими партизанами (к слову, примерно столько же, сколько в изобиловавшей партизанами Белоруссии). Согласно основывающимся на немецких данных оценкам автора, в ходе атак, диверсий, разнообразных акций партизан и антипартизанской борьбы в Украине в 1941–1944 гг. погибло от 10 до 15 тыс. солдат и офицеров Вермахта, полиции и СС, союзников немцев и коллаборационистов, и примерно в полтора раза больше было ранено. Представляется, что партизаны и УШПД в своих отчетах преувеличили эффективность партизанской борьбы в 10–20 раз. Сами же партизаны, согласно данным УШПД, в 1941–1944 гг. потеряли убитыми и умершими от ран 14 тыс. человек, ранеными 10 тыс. человек[563] (не считая потерь отрядов ГРУ и НКВД СССР, а также 30 тыс. партизан, «исчезнувших» в 1941–1942 гг.). Причем цифра в 24 тыс. убитых и раненых советских партизан также не окончательная, т. к. партизанские командиры периодически занижали или скрывали данные о потерях в собственных рядах. Примером может служить история Карпатского рейда Сумского соединения, в начале операции насчитывавшего 1900 человек. Согласно отчетным документам ковпаковцев, количество убитых, пропавших без вести и умерших от ран составило приблизительно 430 человек. По спискам же личного состава соединения безвозвратные потери составили 600 человек. При этом из 415 членов и кандидатов в члены компартии в рейде погибло или пропало без вести 130 человек[564]. В условиях далеко не идеально поставленного в других отрядах ведения документации скрывать потери иногда неплохо удавалось. Таким образом, представляется, что потери немецкой стороны были не больше потерь партизан.

Партизанская, зафронтовая борьба куда более, чем действия регулярной армии, располагает к развитию фантазии у рядовых и командиров, составляющих отчеты о собственных успехах. Конкретный результат схваток и диверсий крайне сложно проверить, а в ряде случаев просто невозможно.

Будем учитывать также, что красные партизаны были частью советской системы, для которой приписки являлись неотъемлемой и важной сущностной характеристикой многих видов отчетности. И это не случайно — в закрытом обществе при отсутствии свободы прессы и необходимости власти регулярно отчитываться перед народом искаженная статистика получает широчайшее распространение в госсистеме.

Поэтому приведем несколько примеров того, как и по каким схемам возникали партизанские приписки.

Довольно буйно красноречие играло у партизан всех уровней. Сложно как-то комментировать следующий фрагмент сообщения начальника 1-го отдела УШПД подполковника Погребенко о ситуации в Ковпаковском соединении: «Коммунисты-партизаны показывают образцы героизма и смелости в борьбе с фашистами: (…)

Боец — Кобяковский Иван Александрович, будучи в разведке с группой партизан, численностью в 7 чел., вступил в бой с отрядом противника количеством в 20 чел., полностью разгромил фашистов, оружие которых доставил в отряд. (…)

Молодой коммунист — боец Терешин (отряд Иванова) в упор расстрелял из своей винтовки 12 фашистов, пытавшихся захватить его живым, и благополучно вышел в расположение своего отряда. Командир группы Хомутин (отряд Иванова) вместе со своей группой во время боя, подпустив гитлеровцев на 25–30 метров, расстрелял в упор из пулемета до 350 фашистов»[565]. Отчет был составлен на основании донесений самих партизан.

Но и их командир был не всегда честен.

По сведениям Ковпака, нападение Сумского соединения на Лель-чицы в конце ноября 1942 г., стоило жизни 500 немцам и полицейских[566]. А данные гражданской оккупационной администрации свидетельствуют: с немецкой стороны погибло 80 человек[567].

Искажали партизаны и партизанские командиры не только абсолютные цифры результатов боевой и диверсионной деятельности, но и качественные показатели собственной эффективности. Например, Сабуров более или менее правдиво информировал УШПД об итогах нападения собственных отрядов на Столин в январе 1943 г. Однако в его донесении, позже вошедшем в отчеты более высокого уровня, утверждается, что партизаны уничтожили «дом отдыха с немецкими офицерами и их женами»[568]. Между тем убитые в собственных квартирах немцы были не офицерами, а простыми сотрудниками строительной организации Тодт, причем о гибели их супруг соответствующее донесение СД не сообщает[569].

Спустя полгода о подобном случае, произошедшем в ходе разгрома Давид-Городка 25 июля 1943 г., Судоплатов кляузничал в ЦШПД: «Сабуров доложил т. Строкачу, что во время этого налета убито 139 немецких солдат и местных полицейских. На самом деле убитых до 20 человек. Причем неизвестно, полицейские ли это или жители местечка»[570].

Вскрываются приписки и благодаря документам разных партизанских отрядов. Например, 23 июня 1943 г. начальник оперативного отдела УШПД Владимир Соколов отправил командиру Черниговского соединения Николаю Попудренко гневную радиограмму: «По донесению Салая (командира дислоцировавшегося рядом Полтавского соединения. — А. Г.), истреблено всего 114 фашистов, а не 780, как указываете вы»[571]. Не исключено, что и М. Салай преувеличил число немцев, уничтоженных двумя соединениями в ходе совместной операции по разгрому райцентра, но даже в этом случае донесения двух командиров о результатах одного и того же боя разнятся всемеро.

Нередко один и тот же партизанский командир с течением времени изменял показания о своих подвигах. Например, Сидор Ковпак, отчитываясь о штурме Делятина и бое около с. Белые Ославы, 12 августа 1943 г. в радиограмме № 200 в УШПД количество убитых немцев и венгров оценил в 125 человек (при 70 убитых партизанах). А согласно составленному позже обобщающему оперативному отчету Сумского соединения, в этом бою погибло уже свыше 500 солдат и офицеров противника[572].

Сводка аппарата Эриха Коха в восточное министерство информирует нас о том, что на территории рейхскомиссариата за май-июль 1943 г. было совершено 1009 нападений на железные дороги[573]. (На тот момент основная часть партизан УШПД была переведена с Левобережья на территорию РКУ. А та диверсионная деятельность, которую весной-летом 1943 г. вели подчиненные Строкача на землях Украины, не входящих в РКУ, вряд ли превышала суммарное количество диверсий, проведенных в РКУ диверсантами иных ведомств, и на севере РКУ отрядами БШПД.) По сведениям оперативного отдела УШПД, основанным на донесениях самих партизан, за указанные три месяца количество подорванных эшелонов составило около 600[574]. Если на тот момент статистика подрывов партизанами и искажалась, то, вероятно, не сильно: результат в один подорванный эшелон на две заложенные мины или попытки подрыва в тех условиях был вполне достижим.

Причем, по данным немцев, партизаны в мае совершили 312 нападений на железные дороги, в июне — 315, и в июле — 385, т. е. с мая по июль этот показатель вырос не сильно — на 22 %. Согласно же сведениям оперативного УШПД, количество подорванных локомотивов за этот же период увеличилось ровно втрое. Вероятнее всего, на ужесточившиеся летом 1943 г. требования Строкача подрывать как можно больше эшелонов партизаны ответили не только реальным ростом показателей, но и увеличением числа «бумажных диверсий».

Не случайно 3 августа 1943 г. командир отряда им. Сталина Черниговско-Волынского соединения, опытный диверсант Григорий Балицкий сделал запись в своем дневнике: «Получил радиограмму от тов. Федорова. “7 батальон [нашего соединения] уничтожил 19 поездов. Федоров-Дружинин”… Спрашивается, где он мог уничтожить 19 поездов, когда дорога Ковель — Сарны почти не работает, днем поезда ходят, а ночью вообще никакие поезда не ходят? Спрашивается, где же 7 батальон уничтожает поезда?»[575]

Спустя пару дней, 5 августа 1943 г. Строкач дал за линию фронта раздосадованную радиограмму: «Всем командирам соединений и отрядов. Имеются случаи донесений о крушениях поездов, которые агентурными данными и сообщениями соседних отрядов опровергаются. Предупреждаю под личную ответственность командиров и комиссаров соединений и отрядов: сведения должны быть проверены и правдивы. Виновных за ложные донесения строго наказывать. Исполнявший отряд — при возможности фотографируйте крушение»[576].