Сачлы (Книга 2) - Сулейман Рагимов

— А вот этого делать не следует, Алеша, — совсем другим тоном, мягко, сказал секретарь. — Надо работать, бороться, уничтожать врагов. Я тебе доверяю, Алеша, потому и требую.

— Я всегда готов оправдать доверие нашей партии, товарищ секретарь райкома!

— Посмотрим. — Демиров прищурился, повторил: — Посмотрим, Алеша.

— Значит, сомневаешься?

— Не сомневаюсь, но требую. Ясно? Требую как от члена партии. Требую и приказываю: действовать, действовать, действовать!

— Мы действуем. Но наши действия скрыты от глаз непосвященных. Жизнь показала: банду Зюльмата простыми средствами не возьмешь. Нужна хитрость. И мы действуем хитро. Тайком, Таир, действуем. Результаты будут очень скоро. Потому я и говорю: нужно время. Дай нам срок.

— Никакого срока. Никакого! Слышишь?

— Вспомни русскую поговорку, Таир: поспешишь — людей насмешишь. Она очень подходит к нашей работе.

— Но ты и меня пойми, Алеша. Я несу ответственность за кровь Сейфуллы Заманова. Всегда, когда произносится имя Зюльмата, Сейфулла оживает перед моим взором, и мне становится мучительно больно и стыдно. Ведь я — представитель партии большевиков в этом районе. И я требую от имени партии, я приказываю действовать быстро и решительно!

Демиров, взяв папиросу, закурил, вопросительно взглянул на Гиясэддинова. Тот сказал:

— Заверяю тебя, Таир, банда Зюльмата будет поймана в самое ближайшее время. Мы покараем также и тех, кто поддерживает бандитов, кто вдохновляет их. Мы найдем убийцу Сейфуллы. Чека раздавит всех врагов рабоче-крестьянской власти! Однако нужно терпение.

— Терпение, но не промедление, — закончил Демиров. Помолчав немного, сказал: — Я, Алеша, намереваюсь побывать на эйлагах, посетить некоторые деревни.

— Когда? В какой части района?

— Возможно, уеду послезавтра.

— Неподходящее время выбрал, Таир. Нельзя ли повременить, а?

— Нельзя, — решительно сказал Демиров. — Считай, Алеша, это вопрос решенный.

После бессонной ночи под глазами Гиясэддинова появились мешки. Демирову вдруг стало жалко его.

— А теперь, Алеша, иди спать, — сказал он. — И не сердись на меня за воркотню. Имей в виду, покою не дам, пока Зюльмат гуляет на свободе.

Наконец-то Кара приступил к своей новой должности начал выполнять обязанности конюха при райкомовской конюшне. Материально это была менее выгодная работа, чем в столовой, но Кара был доволен тем, что наконец избавился от каждодневных унизительных окриков и попреков.

— Честное слово, Сары, я прямо-таки счастлив, — делился он с братом радостью, вернувшись с работы в первый день. — Теперь мне не надо выслуживаться перед посетителями, гнуть спину перед всякими невеждами, которые мнят себя большими начальниками. И конь у Демирова что надо. Я прямо-таки влюблен в него. Мне кажется, лучшего жеребца я не видел на свете, — статный, резвый, выносливый. Конь — это не кухонная печь, на которой варится бозбаш. Смотреть за конем — это настоящее мужское дело. Спасибо тебе, Сары, за помощь.

— Очень кстати, что ты заглянул к нам, — перебил его Сары. — Я только-что хотел идти искать тебя. Демиров просил сказать, чтобы ты приготовил коня к дальней дороге на завтра — с вечера дай ему побольше овса, пусть наберется сил. Утром пораньше почистишь, оседлаешь и подашь его к девяти часам к дому секретаря. Ясно?

— Ясно, Сары. Все исполню, как ты говоришь.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Туман сделался реже. Поднявшийся час назад ветер гнал его вниз по долине, рассеивал, и вот наконец выглянуло солнце. Демиров увидел впереди гору, на вершине которой лежал снег, Ему захотелось подняться на нее, и он направил коня вверх по довольно крутому склону. Спустя четверть часа Тайр достиг края снеговой шапки. Спешился. Огляделся. Отсюда вся окрестность была видна как на ладони. На склонах соседней горы с плоской верхушкой паслись стада коров и овец. Хорошо заметны были остроконечные палатки, шатры с плоским верхом, круглобокие юрты. Дымили костры. Порыв ветра донес до него звуки пастушьей свирели. Таир, держа коня в поводу, пошел в сторону становища. Начался подъем, и он снова сел в седло. В стороне пасся небольшой табун лошадей. Когда он подъехал совсем близко, от табуна отделился белый жеребец и, угрожающе ржа, кинулся к его коню. Обе лошади взвились на дыбы, Таир с трудом удержался в седле. К нему подбежал бородатый старик в бурке, отогнал криком обезумевшего жеребца, затем спросил:

— Кого надо? Кто такой? — Узнал секретаря райкома, удивленно воскликнул: Это вы, товарищ райком?!.. Какими судьбами?! А я думаю, что за джигит пожаловал к нам?

Демиров тоже узнал старика, протянул ему руку.

— Добрый день, Мюршюд-оглу. Выходит, я попал в твое царство?

Старик двумя руками пожал руку Демирова.

— Получается — так, товарищ райком. Добро пожаловать в наши края! Пусть будут наши горы даром тебе, как говорят у нас!

— Спасибо за щедрый подарок, Мюршюд-оглу, — улыбнулся Демиров. — Как вы тут живете?

— Неплохо. А как вы? Что хорошего у вас, товарищ райком? Как хлеба внизу? Говорят, нынешний год урожайный везде.

— Хлеба уродились, Мюршюд-оглу. В этом году зерна соберем порядком.

— Ну, слава аллаху!.. — сказал старик. — Это добрая весть. Спасибо за нее. Ты давно выехал из города? Сколько дней путешествуешь, товарищ райком? Конечно, извини за любопытство.

— Третий день в дороге.

— А где ночевал?

— Где ночь заставала, — уклончиво ответил Демиров и снова улыбнулся. — Вот сегодня добрался до ваших гор. Красиво у вас! Старик недовольно покачал головой:

— Одному нельзя в горах. Одному опасно, товарищ райком. Горы — это горы.

— Ничего, как видишь, жив-здоров, волки не съели, — пошутил Демиров.

— Пошли в наш пастуший дом, прошу! Еще раз добро пожаловать. Пошли, пошли, — приглашал Мюршюд-оглу.

Демиров спешился, и они зашагали рядышком к становищу. Глядя на одежду гостя, старик спросил:

— Не холодно, товарищ райком?

— У вас здесь прохладно, — ответил Демиров. — Даже не скажешь, что сейчас лето. На вершинах снег, как зимой. Странное ощущение испытываешь: кажется, поставь лестницу — и можно взобраться на небо, вот оно, рядом, рукой достанешь. Всего три дня я добирался к вам, а у меня такое чувство, будто я в пути много месяцев, будто попал в какой-то другой мир — волшебный.

Старик прищурился, добро улыбнулся:

— Значит, нравится тебе у нас, товарищ райком?

— Очень, Мюршюд-оглу, очень! Нравится — даже не то слово. В сказочном краю живете.

— Честное слово, товарищ райком, — сказал старик, — вся моя жизнь прошла, можно сказать, вот в этих горах, и они мне не надоели. Наверное, они и вправду волшебные. — Помолчав, он добавил: — А к холоду мы привыкли с детства. Лукаво усмехнулся: — Мы — к нему, он — к нам. Живем в мире, холод нам вреда не причиняет.

— Как идут дела, Мюршюд-оглу? Как скот? Достаточно ли корма? поинтересовался Демиров. — Сочная ли трава в этом году? Чем могу быть вам, скотоводам, полезен?

— На траву в этом году не жалуемся, товарищ райком. Зимой было много снега. С солью у нас плохо, скот остался без соли.

— Вот как? Это почему же?

— Так получилось. Подвел нас этот жулик Нейматуллаев. Пообещал к первому августа отпустить соли для скота. Я послал быков в райцентр. А он соли не дал, говорит: нету, приезжайте через неделю. Завернул быков назад. Целую неделю быки были в дороге — и зря. Теперь, едва быки вернулись, их надо опять отправлять в путь. А вдруг Нейматуллаев снова не даст соли? Ну и кооператив у нас, будь он неладен!

— Соль у вас будет, — сказал помрачневший Демиров. — Посылай быков в город. А с Нейматуллаева мы в ближайшее время шкуру спустим. Недолго ему осталось ходить в начальниках. Что еще у вас, Мюршюд-оглу? В чем трудности?

— Да вот, пожалуй, все. Совался было сюда Зюльмат со своими людьми. Но мы дали ему отпор. — Мюршюд-оглу горделиво разгладил усы. — Скажу тебе откровенно, сынок, я видел здесь всяких людей. Некогда в горах скрывался Гачаг Наби, я знал его лично. Но он не делал того, что делает этот пес Зюльмат. Гачаг Наби был другом бедных людей.

— Наби был народным героем. Разве можно равнять его с Зюльматом. Зюльмат грабитель, бандит! Наби был за народ, был его голосом и совестью, а Зюльмат продажная шкура, у него за кордоном есть хозяева, которые купили его, которым он служит.

— Ясно, Зюльмат — наемный бандит, — согласился Мюршюд-оглу — иначе быть не может. Некогда мы дрались здесь с солдатами Николая, но ведь Николай был душителем народа, нашим кровным врагом. А против кого идет банда Зюльмата? Против народа, против власти народа. И ведь многие в его банде вовсе не кулаки. Как они попали в его банду?.. Не понимаю. Видно, запугали их, оговорив советскую власть.

Демиров, решив переменить разговор, спросил: