Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах - Вадим Юрьевич Солод
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несмотря на то что на поиск бежавших были брошены все силы и объявлена награда в 5000 рублей за каждую пойманную беглянку, «новинский» побег оказался более чем удачным. Десять его участниц, включая саму Климову, смогли через Кавказ покинуть пределы империи и добраться до Франции. Наталья Сергеевна впоследствии стала верной соратницей Бориса Савинкова («Жоржа»), членом зарубежной боевой организации партии социалистов-революционеров. Год спустя, в день Святого Воскресения Христова, она прислала из Парижа пасхальную открытку в тюремную инспекцию. Расследование, проведённое специальной комиссией в Новинской каторжной тюрьме, стоило карьеры княжне Е. Вадбольской — её перевели с понижением на должность помощницы начальника этой же тюрьмы.
Младший надзиратель Фёдоров был привлечён к делу в качестве обвиняемого в пособничестве к побегу и заключён под стражу, арестованы были и «стоявшие на своих постах по пути следования бежавших» младшие надзирательницы Федотова и Веселова, «но последняя ввиду выяснившейся непричастности ея к делу вскоре была освобождена». Младшая надзирательница Тарасова[38] и младший надзиратель Фёдоров были уволены от службы и привлечены к судебной ответственности. Первая — за неисполнение имевшего важное значение распоряжения начальницы тюрьмы, а остальные двое — за пособничество побегу каторжанок. Старшая надзирательница Бельская, старший надзиратель Куликов и младшие надзирательницы Федотова, Скворцова и Веселова уволены от службы за небрежное отношение к своим обязанностям. Старшая надзирательница Сныткина к ответственности не привлекалась, так как «находилась в тяжёлом психологическом состоянии, вызванном смертью её отца».
Проверка, произведённая уже после происшествия, выявила многочисленные нарушения, и не только в организации содержания арестантов. В частности, проверяющие установили, что «надзиратели и надзирательницы и помещения тюрьмы не подвергались надлежащим обыскам, вследствие чего оказалось возможным заблаговременно пронести в тюрьму и хранить там 13 комплектов мужского и женского платья для бежавших (…) в коридоре самого важного каторжного отделения тюрьмы неоднократно дежурила надзирательница Тарасова, поступившая на службу лишь в январе 1909 года по своему возрасту (22-й год) и легкомысленному характеру не соответствовавшая требованиям такого ответственного дежурства» и т. д.
В отношении княжны Вадбольской было произведено специальное расследование, в ходе которого было установлено:
1) «Она дозволяла хранение в камерах арестанток лишних вещей и недостаточно часто и тщательно производила обыски… а также разрешала не обыскивать чинов надзора…»
2) «Она вопреки установленным правилам не отдала приказа о распределении постовой службы в тюрьме на следующую за 25 июня неделю, благодаря чему назначение постовых было сделано старшей надзирательницею Вельскою, которая поставила на ночное дежурство в коридоре каторжного отделения надзирательницу Тарасову, хотя последняя ею же Вельскою считалась неблагонадёжною».
3) «Что она, признав Тарасову, недостаточно подготовленную для несения служебных обязанностей при каторжанках и отдав старшей надзирательнице приказание не наряжать Тарасову на дежурство в каторжное отделение, не удостоверилась в том, действительно ли это распоряжение исполняется».
4) «Что она вообще не имела достаточного наблюдения за исправным несением службы чинами надзора и их поведением как в служебное, так и в неслужебное время, ввиду чего чины надзора не всегда исполняли ея распоряжения на дежурствах, позволяли себе спать и даже покидая свой пост, уходить для беседы к стоящим в других коридорах постовым.
А она, княжна Вадбольская, не была надлежаще осведомлена ни о стремлении некоторых надзирательниц, в том числе и Тарасовой, к сближению с политическими арестантками, ни о времяпрепровождении надзирательниц в их квартирах в административном корпусе тюрьмы, ни о посещающих их посторонних лицах».
5) «Что она недостаточно осмотрительна в выборе кандидаток в надзирательницы, допуская и оставляя на этих должностях слишком молодых и неопытных девушек, неспособных к строгому отношению к службе и отличающихся легкомысленным характером».
Здесь надо особо сказать, что сведения, имеющиеся в документах Главного тюремного управления при министерстве юстиции из Государственного архива РФ, из дела о награждении начальника московской тюрьмы Вадболь-ской (ГАРФ фонд № 122. Оп. 1, дело № 5730), и факты, изложенные в мемуарах и воспоминаниях самих сбежавших и непосредственных организаторов дерзкого побега, существенно отличались. То есть тюремное и полицейское начальство как могло пыталось представить происшествие как совокупность случайностей и обстоятельств, связанных с «тяжёлым переживаемым тюремным ведомством временем».
Из сбежавших пойманы были только трое — Иванова, Шишкарёва и Карташёва. Иванова и Шикарёва, которых сопровождал на конспиративную квартиру студент сельскохозяйственного института Яковлев, оказались недалеко от фабрики, на которой рабочими проводилась забастовка, и были задержаны полицией «как похожие на агитаторов». На жёстком допросе (в полиции пытали и мужчин, и женщин) они назвали непосредственным организатором побега И. И. Морчадзе и студента юридического факультета Московского университета, члена РСДРП с 1904 года В. И. Вегера (Поволжец, Ильин, Борис). Третья — Карташёва — была арестована агентами охранки в трамвае при переезде на новую квартиру, те опознали её по фото.
Уже на следующий день по адресу проживания жены Морчадзе художницы Елены Тихомировой по поручению Охранного отделения была устроена полицейская засада во главе с помощником пристава 3-го участка Мещанской части поручиком Якубовским. После его вежливых слов: «Пожалуйте, мы вас ждём!» последовал арест самого Исидора (он представился как Коридзе), а затем и самого Владимира Маяковского, появившегося на квартире. При задержании Владимир выдвинул версию «насчёт рисования»: пришёл, мол, к Тихомировой получить какую-либо работу по художественной части — «рисовать тарелочки». Держался независимо и даже не отказал себе в удовольствии «потроллить» пристава, снимавшего (проводившего) допрос: «Полиция приглашает Володю к столу. Начинается допрос. Вдруг он быстро встаёт, вытягивается во весь рост и издевательски шутливым тоном говорит приставу, который пишет протокол дознания: „Пишите, пишите, пожалуйста: я — Владимир Владимирович Маяковский, пришёл сюда по рисовальной части (при этом он кладёт на стол все рисовальные принадлежности, как-то: краски, кисти и т. д.), а я, пристав Мещанской части, решил, что виноват Маяковский отчасти, а поэтому надо разорвать его на части“. Этот каламбур, сказанный экспромтом Маяковским, вызывает у всех присутствующих взрыв хохота» (Морчадзе И. И. Владимир Владимирович Маяковский // Маяковский
