Дар ледяного огня (СИ) - Майер Кристина

Мы все не дышали. Меня разрывали эмоции – не сразу такое осознаешь. Мне хотелось с кем-нибудь это обсудить, выплеснуть свой восторг, но говорить было запрещено. Со своим эмоциональным хаосом приходилось совладать самой.

Жрец вновь запел. Сейчас его мотивы были тихие и переливчатые, неся в себе очарование и красоту. Палки, что были в руках у помощников, сложили в центре алтаря в виде костра. Огонь разгорелся быстро, его яркое пламя взметнулось к небу. Дальше опять стали происходить удивительные вещи: огонь принимал формы животных, и не только тех, что мы видели сегодня в лунной ипостаси. С каждой минутой он разгорался все больше и больше, силуэты животных стали крупнее, поднимались вверх, отделяясь от костра, затем тонкой струйкой дыма медленно исчезали высоко в небе. Завороженно все наблюдали необычную картину. Огонь, словно живой, рисовал волшебный танец.

Резкий вскрик жреца – и мы все словно очнулись. Переглянулись между собой, снимая с себя наваждение этой ночи. Из леса, прямо к нам, двигалось животное. Пока между ветвей виднелось только его сине-белое свечение. Что это за животное я понять не могла, но определенно такой чистоты и яркости цвета я никогда раньше не встречала. И даже не слышала о таком.

– Единорог, – услышала я и не поверила. Это же миф, их же не существует на самом деле! Но глаза меня не обманывали: это и правда был единорог.

Он приблизился и остановился в центре поляны. Серебряные копытца, белая-белая шерсть сияет так, что слепит глаза. Это не лунный зверь, а настоящий живой единорог, с большим серебряным витиеватым рогом, на конце острым, как игла, золотисто-серебряная грива и хвост. От него исходил мир и покой, счастье и радость.

Вперед вышел Ирбис, альфа оборотней.

– Каждый из вас подойдет к единорогу, погладит и загадает желание. Желание не может нести в себе зависти и злобы, оно должно быть чистым и искренним. Никакого шума и толчеи, все успеют подойти к животному. Ведите себя достойно.

– Все? – прошептала я тихо, но меня никто не услышал. Растерялась не только я: все выглядели пораженными и растерянными. – Что просить? - спрашивали друг у друга. Оборотни знали, чего ждать, поэтому желания подготовили заранее. Эдвард не стал нам рассказывать, чтобы мы смогли прочувствовать всю гамму эмоций этого ритуала. Это, наверное, правильно, но я абсолютно не готова сейчас идти к единорогу.

Оборотни спокойно выходили по одному, медленно подходили к единорогу, который каждого приветствовал кивком головы или взмахом хвоста. Загадав желание, так же спокойно возвращались на место, но лицо в этот момент у всех озарялось радостью. Вот настала очередь Эдварда, он подошел, улыбнулся животному, долго его гладил по белоснежной шерсти и что-то тихо шептал возле уха. Такой спокойный уверенный, разве мое сердце могло устоять перед ним? «Какой же он красивый», – подумала я, как только Эдвард, загадав желание, направился в нашу сторону. Нет, сейчас я не про Эдварда, а про животное, которое поразило меня своим совершенством.

Когда настала моя очередь, я стушевалась. Подойти и погладить, когда все смотрят на тебя? Страшно. Вдруг он не захочет исполнять мое желание, на глазах у всех развернется и уйдет? Что тогда делать? Я же опозорюсь, а все начнут спрашивать, что я загадала. Ох, как страшно.

Все эти мысли крутились в моей голове, пока я подходила к нему. Шерсть оказалась такой нежной и мягкой, удивительно. От него исходили волны тепла и спокойствия, которые передались и мне. Так бы и гладила, приговаривая про себя: «только не уходи».

Долго не могла сформулировать желание. Сначала хотела попросить сделать нас с Эдвардом парой. Поняла, что таким желанием неволю другого человека: может он, как и я, давно в кого-нибудь влюблен. Нечестно так поступать по отношению к нему. И тут само собой возникает в моей голове желание, о нем я даже не думала. Пусть весь этот Мрак с его жителями сгинет. Никакой Бахус больше не угрожает нашей планете. Наступит мир на Мэрне, хватит нам жить в страхе. Моя подруга сможет наконец быть счастливой. Как только закончила, внутри меня словно раздался голос: «хорошее желание, я помогу». И я медленно вернулась на место.

Как только на поляне не осталось ни одного желающего загадать желание, он, словно знал это, развернулся и величественной неспешной походкой направился в лес. На душе стало так грустно, не хотелось его от себя отпускать. Но задерживать единорога мы права не имели. Долго еще мы любовались им: уходил он другой дорогой, позволяя нам проводить его глазами. Все это время мы любовались им, пока он не исчез в глубине леса.

Все вокруг словно отмерло. Стали слышны звуки природы, треск догоравших костров. Народ дружно отправился отдохнуть, хоть до рассвета и осталось не больше часа. Затем нужно будет свернуть лагерь и вернуться в академию. Сегодня вечером состоится осенняя серия «Опасных игр», на которую я обязательно хочу попасть. Последняя мысль, перед тем как заснуть была: «Интересно, что загадал Эдвард?» А вторая: «Спасибо ему за этот день, это было чудесно».

Эдвард.

Для меня все это не ново: не первый раз Ирбис приглашал на ритуальное таинство. Но это, по сути, первый раз, когда я точно знал, что хочу попросить у единорога: счастья для своей девочки. Пусть проживет так счастливо, как даже мечтать не смеет, и если дарована мне будет честь любить и заботиться о ней, с я гордостью пронесу ее через всю жизнь.

– Спать не идешь? – Ко мне приблизился Ирбис.

– Постою еще немного.

– Хорошая девушка, она сможет сделать тебя счастливой. – Ничего не ответил: это я знал и сам. – Но только если ты позволишь себе быть любимым. Перестанешь винить себя за чужие грехи. Родных не выбирают, Эдвард, не неси чужой груз. Пусть расплатятся те, кто совершил преступления. Забери малышку в свой дом и строй уже свою жизнь.

– Я об этом думаю каждый день, поверь.

– Ты не думай, а действуй! – Своим рыком он сейчас весь лагерь перебудит.

– Даю слово.

Хлопнув его по плечу, я отправился в палатку.

Начало светать. Уставший народ крепко спал, даже охрана дремлет по периметру. С моей боевой выучкой меня не услышит и сова – так тихо крадусь к нужной мне палатке. Это не последнее утро, что я могу провести рядом с ней, но до следующего придется еще немного подождать. А сейчас я могу беспрепятственно ею любоваться. Все это время я ждал, когда весь лагерь уснет. Ноги сами меня несли в нужном направлении.

Смотрю на нее спящую. Она прекрасна. Чистая, нетронутая – рядом с ней я и успокаиваюсь, и сгораю от страсти. Еще только раз коснусь ее губ – и уйду. Когда смогу в следующий раз почувствовать на губах ее дыхание, не представляю. Обещание надо уметь держать. Я за три года точно свихнусь без секса, а с другой женщиной он мне и даром не нужен. Хочу только эту девушку.

Словно голодный зверь, склоняюсь над ней, вдыхая самый сладкий аромат на свете, ловлю ее дыхание. Моя ладонь бережно касается ее щеки. Провожу подушечками пальцев по атласной коже. Как же хочется слышать ее стоны, срывающиеся с губ в момент страсти. Нежно, едва уловимо касаюсь ее губ своими.

О каком контроле может идти речь? Он давно потерян. Одна мысль о том, что мне три года нельзя к ней прикасаться, уносит остатки благоразумия. Познать ее всю не мечта, а наваждение. Но если переступлю черту, никто меня не удержит от нее на расстоянии. Мои клятвы и обещания не будут стоить и кучи навоза. «Успокоиться, не сорваться», – мысленно отдаю себе приказы, а сам сильнее смыкаю губы на ее устах, языком ласкаю их контур. Но этого так мало, чтобы насытиться или хотя бы утолить примитивный голод – он разгорается только сильнее. Внутри меня рычит зверь, он чувствует свою самку и желает получить ее.

Глубокий вдох девушки, смотрю в ее глаза – проснулась. «Сейчас закричит», – секундное опасение, но тут же понимаю, что все равно никто не услышит. Полог тишины наложен на палатку. Я не отстраняюсь, не извиняюсь – наоборот, я целую ее так, как мне хочется, как давно мечтаю: сильно, страстно.