Опальные воеводы - Андрей Богданов

Грамоты сообщают, что не́чего больше бояться крымского хана. Хан ныне сгинет со всей своей силою. На него идёт со множеством воинства московский царь, а за хребтом хана идёт Иван Шереметев.

Успеет ли Девлет-Гирей получить эту весть? Для этого достаточно схватить любого языка на границе. Может быть, и не любого; не все языки развязываются пытками. Известий в Москву не было. Опасность продолжала висеть над головой царя, хоть и крымского, но царя. Что будет, если холопы перестанут трепетать перед царями? Семь дней прошли в неизвестности. Откладывать поход стало уже невозможно.

В воскресенье 30 июня царь и великий князь Иван Васильевич вместе с царём казанским Симеоном Бекбулатовичем выступили из Москвы. Как ни медлили в дороге, но 2 июля, во вторник, армия пришла в Коломну. Войска рвались в бой. Бояре и воеводы требовали, чтобы их отпустили на рубежи, за Оку. Всё же удалось простоять на месте ещё вечер, ночь, ещё день.

В среду вечером прискакало множество гонцов: пограничные воеводы единогласно сообщали, что Девлет-Гирей идёт к Туле, как и предполагалось. Крымский царь словно ослеп. Его разъезды никак не могли взять языков. Девлет-Гирей упорно лез навстречу своей погибели. Взятые порубежными воеводами пленные утверждали, что орда от Тулы выйдет к переправам через Оку близ Каширы.

Удержать русскую армию больше было нельзя. Выступив в четверг утром из Коломны, войска в тот же день переправились через Оку под Каширой, увлекая с собой московского и казанского царей. Не дожидаясь главных сил, с поспешением поскакали к Туле Сторожевой полк Ивана Васильевича Меньшого-Шереметева и полк Правой руки Ивана Ивановича Турунтая-Пронского. За ними, обгоняя Передовой полк, устремился полк Левой руки князя Василия Семёновича Серебряного. Казалось, ничто уже не может спасти царя крымского. Но долгожданное известие пришло. Вскоре после переправы царю московскому и царю казанскому сообщили, что Девлет-Гирей бежит: взял-таки языков!

Вечером в четверг царь и великий князь Иван Васильевич удостоверился, что ещё во вторник упорные поиски ханских разъездов увенчались успехом. Языки рассказали об огромной русской рати, которая во главе с царём собралась в Коломне. Конечно, русские люди, взятые в степи более чем за сто верст от Тулы, не могли знать о том, что именно в этот день царь пришел в Коломну. Но своей мужественной смертью под пытками двое безвестных воинов сторожевой службы смогли подтвердить пугавшее хана известие.

Девлет-Гирей, заметавшись, поворотил орду на Одоев, но не дошёл и туда. На реке Зуше, первом большом притоке Оки, были захвачены ещё двое пленных. Один из них умер молча, другой не вынес пыток и рассказал о содержании столь предусмотрительно посланных из Москвы грамот. Быстрый ум Девлет-Гирея оценил опасность. До Куликова поля было рукой подать не только в географическом смысле. В несколько часов крымские войска развернулись и к вечеру того же вторника в полном порядке устремились к Крыму.

Утром пятницы царь и великий князь Иван Васильевич, не имея больше причин задерживаться, двинулся с основными полками к Туле. Он даже уступил сторонникам активных действий, поставив в товарищи к воеводе Большого полка Ивану Фёдоровичу Мстиславскому, известному промедлителю, лихого вояку князя Петра Семёновича Серебряного-Оболенского. Пяти-шестидневный отрыв крымского царя от войска царя московского позволял такие жесты. Правда, Серебряный ещё не считал дело проигранным. Полк шёл день и всю ночь, а на восходе субботы, 6 июля, вступил в Тулу.

У подножия высокого кургана с осыпавшейся белой каменистой вершиной татарские сакмы раздваивались. Поговорив с ветеранами сторожевой и станичной службы, Иван Васильевич Большой-Шереметев отпустил стариков и воссел на жёлтый валун, лежавший здесь же, у подножия кургана. Рядом расположились командиры всего заброшенного в Дикое поле 13-тысячного войска.

Было установлено, что с этого места хан начал войну. По обыкновению, татары оставили запасных коней, которые могли бы помешать в бою, в безопасном месте на полдня пути в сторону от основной сакмы и в нескольких днях пути от русского рубежа. Отсюда они шли боевым строем, послав далеко вперед разведку и постоянно готовые к бою.

Взять ханский обоз, а главное — коней было очень соблазнительно. Но ещё важнее было вовремя оказаться над головой хана в тот момент, когда он нарвётся на главные русские полки. Мнения участников военного совета разделились. Одни считали, что потеря коней и обоза будет для Девлет-Гирея столь тяжким ударом, что стоит рисковать. Другие требовали не оставлять сакму, по которой вспугнутый чем-либо хан может внезапно унестись в Крым, справедливо полагая, что хан дорожит своей головой более, чем пожитками. Третьи предлагали разделиться, частью сил захватив обоз, а частью продолжая преследование Девлет-Гирея.

Иван Васильевич внимательно слушал, но молчал. Когда командиры закончили говорить, он поднялся со своего места и сказал:

— Мало нас, но хана будем бить повсеместно. Те, кто хотел идти на обоз, больше пригодятся при взятии обоза. Это примерно тысяч пять сабель — столько же, сколько охраняет ханский кош. Головами у вас пойдут Ширяй Кобяков и Григорий Жолобов. Да смотрите, чтобы ни один басурман с вестью к хану не ушел! Коли останутся силы, пошлёте людей за нами вдогон немедля. Сами же, поставив коноводов к ханским табунам, на другой день за нами поспешайте в ополчении ратном.

Те, кто хочет самого хана бить, любы мне своим мужеством. С ними без сомнений двинусь за ордой и в бою не оглянусь. Не в числе воинов одоление брани бывает, но твёрдым и сердцем чистым дарует победу Господь! Коли уцеломудрились вы лучше принять смерть, нежели длить под татарской данью позорный живот, ступайте без страха за мной, ибо я басурманам пути не уступлю.

С этими словами надел воевода кольчужку длинную, а на неё байдану широкую, возложил зерцала прочные, надел на голову ватную шапку, а на неё кованый островерхий шлем с флажком малиновым, завязал под бородою ремешком науши, повесил на пояс оружие, взял в руку тяжёлую палицу, сел на коня и поехал в чисто поле вослед басурманскому воинству. Поскакали за Шереметевым лучшие воины Большого и Передового полков с воеводами, а Сторожевой полк впереди по степи рассыпался, дозирая в поле злого татарина.

Ушло восемь тысяч воинов русских дорогою правою, а пять тысяч дорогою левою. Первым свёл битву с татарами Обозный полк. Вихрем налетели воины малым отрядом на ханский кош и в свалке множество обозных стражников порубили. Бо́льшую часть сил пустили головы Кобяков и Жолобов в охват ханских табунов, чтобы ни людей, ни коней татарских в степь не упустить. Бросились обозные стражники и табунщики врассыпную, и разлилась сеча по широкому пространству. Гонялись всадники друг за другом весь день с великим упорством: только к вечеру русские ханских людей повыбили и кругом коша степь очистили.