Алексей Ботян - Александр Юльевич Бондаренко

Некоторое шевеление происходило даже в далёком Лиссабоне. Руководство советской внешней разведки в ноябре 1943 года передавало заинтересованным лицам следующее сообщение из Португалии: «Нами получены агентурные сведения о том, что резидент польской разведки в Лиссабоне полковник Ян Ковалевский в настоящее время ведёт переговоры с представителями немецкой разведки о совместной работе немецкой и польской разведки против СССР»[194].

В общем, говоря по-простому, вся сволочь, «былые распри позабыв», объединялась в борьбе против победоносной Красной армии и действовавших в тылах гитлеровской армии партизанских соединений и оперативных групп.

Но как бы ни старалась эта нечисть, пробудившегося русского богатыря было уже не остановить. Москва требовала от своих отрядов:

«1. По мере приближения фронта к базам наших групп командирам групп, не ожидая специальных приказаний или грузов, основной численностью отрядов двигаться на Запад, перенося свои базы возможно глубже в тыл.

<…>

5. Усилить диверсионную работу на коммуникациях противника, входящих в сферу влияния каждой группы, минируя железные дороги и шоссе…»[195]

И последнее — выдержка из справки об агентурно-оперативной и разведывательно-диверсионной работе органов НКГБ СССР в 1943 году:

«На оккупированной противником советской территории в 1943 г. в разное время действовало от 41 до 125 оперативных групп НКГБ СССР и его периферийных органов общей численностью 7200 человек…

В течение года оперативными группами ликвидировано 42 видных представителя германской администрации и командования.

В сентябре 1943 г. после полуторагодовой работы пяти оперативным группам НКГБ СССР, оперировавшим в районе Минска, удалось привлечь надёжную агентуру, успешно осуществившую ликвидацию генерального комиссара Белоруссии, члена германского рейхстага Вильгельма Кубе.

В ноябре 1943 г. оперативной группой НКГБ СССР, действовавшей в районе г. Ровно, возглавляемой подполковником государственной безопасности Медведевым, после агентурной подготовки был застрелен помощник рейхс-комиссара Украины оберфюрер доктор Альфред Функ.

В марте 1943 г. оперативная группа, руководимая подполковником государственной безопасности Героем Советского Союза Орловским, получив агентурные данные о предстоящей охоте видных гитлеровских чиновников, ликвидировала с помощью засады заместителя генерального комиссара Белоруссии обергруппенфюрера СС, являвшегося одновременно главным комиссаром по Барановичской области, Фридриха Френча. Вместе с Френчем были убиты барановичский гебитскомиссар Фридрих Штюра и руководитель лесного управления Белоруссии обергруппенфюрер СС Фердинанд Засарнас.

Кроме того, помимо перечисленных, убиты 8 генералов, 7 гебитскомиссаров и их заместителей, 6 руководящих работников немецкой администрации…»[196]

Хотя Алексей Ботян в этом тексте не упомянут (здесь названы только два имени, уже тогда ставшие легендарными), но мы точно знаем, что один из семи этих гебитскомиссаров был на его личном счету.

Глава девятая

Спасти комиссара Филоненко-2

Уточним, что название станции Львовской железной дороги, о которой идёт речь в этой главе, Мацеев. Однако при цитировании архивных документов мы оставляем написание подлинника.

«В особую заслугу А. Ботяна следует поставить его героизм и находчивость в бою при захвате станции Моциев. На участке, где должен был действовать батальон капитана Крючкова, немцы сосредоточили сильный огонь, в рядах партизан наступило замешательство и паника. Но ворвавшийся в их ряды А. Ботян приостановил отступление и личным примером увлёк в атаку, враг был смят, станция взята.

Здесь в Моциеве А. Ботян вторично спас комиссара соединения. Он вывез его, раненого, через опасную зону оуновцев-националистов, используя знание языка, пароль и пропуск врагов», — писали Карасёв и Перминов в известном нам представлении.

«3 февраля 1944 г. во время боя батальона партизан за овладение железнодорожной станцией Мациев сильный сосредоточенный огонь противника приостановил наступление и вызвал замешательство среди партизан. В этой сложной обстановке тов. БОТЯН проявил героизм и личным примером увлёк за собой партизан в атаку. Батальон разгромил противника и овладел станцией Мациев», — указано в справке по архивному делу «Курган», составленной в подтверждение вышеупомянутого представления.

Однако самый первый отчёт, отправленный капитаном Карасёвым в Центр вскоре после этого боя, не только более подробен, но и в чём-то более точен. Свою неуверенность мы объясним чуть дальше, но предположим, что бой за Мацеев произошёл не 3 февраля, а несколько позже. Вот что писалось в упомянутом докладе:

«Руководитель оперативной группы, действующей в районе г. Ковель, капитан Карасёв сообщает, что в ночь с 7 на 8 февраля с. г. в результате внезапного штурма [группа] овладела городом и железнодорожной станцией Мацеев, западнее г. Ковель, разгромив гарнизон противника численностью до 300 мадьяр и немцев.

После этого опергруппа при поддержке авангардного кавэскадрона[197] Красной Армии блокировала железнодорожную станцию, произведя на протяжении пяти километров крупные разрушения на двухколейной железной дороге Ковель — Холм и установив мины замедленного действия.

Город Мацеев опергруппа держала в своих руках восемь часов. За это время были полностью разрушены: электростанция, мельницы, водокачки, здания гебитскомиссариата и жандармерии.

Противник потерял в бою около 80 человек убитыми. Опергруппа имеет незначительные потери убитыми и ранеными.

По выполнению задания опергруппа ушла по назначенному маршруту».

Но опергруппа тогда ушла не вся. Вообще этот официальный рапорт представляется не только слишком оптимистичным, но и, честно говоря, малоправдоподобным. К примеру, тот же «авангардный кавалерийский эскадрон», уж больно он смущает — каким образом выскочил он за линию фронта, прорвав германскую оборону, и на сколько километров углубился в боевые порядки противника? А вот то, что партизаны «Олимпа» были на конях и у них самих всадников набиралось до эскадрона, это доподлинно известно, но откуда вдруг появились регулярные «красные конники» — большой вопрос.

Так что обратимся к предыстории и тем подробностям операции, о которых рассказывал нам Алексей Николаевич:

«Комиссаром нашего отряда был, как вы помните, Михаил Иванович Филоненко. И вот когда мы были там, на Западной Украине, он каким-то образом связался — он же сам украинец, хохол, — с неким местным деятелем, уж не знаю, с кем именно. Якобы он установил с этим человеком связь. Они тогда договорились о нападении на станцию Мацеев, что западнее Ковеля, недалеко от польской границы. Станцию обороняли мадьяры, то есть венгры. Тот человек заверил Филоненко, что настроение у мадьяр такое, что они уже готовы сдаться: только, мол, стоит провести против них какую-то небольшую операцию — и они враз сдадутся. Не знаю, как Карасёв поддался на это дело, но мы туда пошли, и штурмовали мы этот город, станцию эту, Мацеев… Даже день помню — 24 февраля 1944 года».

Ну вот, третья дата, так что теперь уж точно невозможно восстановить истину! Но не это в данном случае главное.

«Не понравилась мне тогда эта идея, ох как не понравилась! Кажется, и Карасёв тогда что-то недоброе чувствовал… Он мне вдруг говорит: „Лексейка, мы пойдём, а ты останься здесь, смотри, чтобы не было паники“. А с чего паника должна была быть?! Странно даже. Ну, стали наши ребята штурмовать эту станцию, даже взяли её, а мадьяры-то и не сдались, продолжали упорно сопротивляться, мать