Ты только попроси. Сейчас и навсегда - Меган Максвелл

– Это Эрик. Я меня уже тысяча пропущенных звонков от него, он хочет с тобой поговорить.

Фыркаю и под пристальным взглядом девушки беру его.

– Ну, несносный, что ты хочешь?

– Несносный? Ты назвала меня несносным?

– Да, но если хочешь, могу тебя назвать по-другому, – отвечаю, прыская со смеха.

– Почему ты выключила мобильный?

– Чтобы ты мне не надоедал. Иногда ты ведешь себя хуже, чем Карлос Альфонсо Альконес де Сан Хуан, когда он донимает бедную Эсмеральду Мендоса.

– Ты выпила? – спрашивает он, кажется, так и не поняв, что я только что наговорила.

Понимая, что в моем теле сейчас больше мохито, чем крови, восклицаю:

– Ну, ты понимаешь, любоф моя!

– Джуд, ты что, пьяная?

– Не-е-ет! – прикалываюсь я. И, желая продолжить тусовку, спрашиваю: – Ну же, Айсмен, что ты хочешь?

– Джуд, я хочу, чтобы ты сказала, где ты, чтобы забрать тебя.

– Даже не думай, ты мне испортишь всю вечеринку, – весело отвечаю я.

– Ради бога! Ты ушла сегодня утром, а сейчас уже одиннадцать ночи и…

– Все, я передаю трубку, мудак.

Отдаю мобильный Марте, и та, выслушав брата, выключает его. Отведя меня от компании, она шепчет:

– Чтобы ты знала, брат предложил мне выбрать один из двух вариантов. Первый – чтобы я привезла тебя домой. Второй – еще больше его разозлить, и тогда, когда мы вернемся, будет всемирное землетрясение.

Услышав это, я хохочу и отвечаю, желая хорошо провести время:

– Пусть будет всемирное землетрясение, любоф моя!

Марта заливается смехом, и мы выходим танцевать, выкрикивая: «Сахарок!» Мы возвращаемся рано утром – скорее пьяные, чем трезвые. Когда Марта останавливает машину перед большими черными воротами, я шепчу:

– Зайдешь? Уверена, что смурфу-ворчуну есть что тебе сказать.

– И не подумаю, – смеясь, отвечает Марта. – Я сейчас же собираю чемоданы и убегаю из страны. Если Эрик меня сцапает, он сдерет с меня шкуру.

– Только бы мне не пришлось это делать с ним! – хохоча, выкрикиваю я и выхожу из машины.

Но прежде чем я смогла что-то еще сказать, открываются ворота и появляется Эрик с перекошенным лицом. Огромными шагами он направляется к машине и, отодвигая меня, чтобы увидеть сестру, шипит:

– Я еще поговорю с тобой… сестренка.

Марта кивает и, не сказав ни слова, трогается и уезжает. Мы оказываемся одни друг напротив друга посреди улицы. Эрик хватает меня за руку и, подгоняя меня, говорит:

– Давай… пойдем в дом.

Вдруг в тишине улицы раздается рычание, и, прежде чем произошло то, о чем мы сможем сожалеть, я отпускаю Эрика, гляжу в сторону, откуда издается рык, и тихо шепчу:

– Спокойно, Трусишка, все хорошо.

Животное подходит ко мне и начинает вокруг меня кружить, и Эрик спрашивает:

– Ты знаешь этого поганого пса?

– Да. Это Трусишка.

– Трусишка? Ты его назвала Трусишкой?

– Ну да. А он ми-и-иленький, не так ли?

Не веря своим глазам, Эрик морщит лоб.

– А что это у него на шее?

– Он простыл, и я замотала ему шарф на шею, – довольно отвечаю я.

Пес кладет мне на ногу свою костлявую голову, и я его глажу.

– Не трогай его. Он тебя укусит! – в испуге выкрикивает Эрик.

Меня это рассмешило. Уверена, что скорее Эрик его укусит, чем пес его.

– Джуд, ради бога, не трогай этого грязного пса! – настаивает он.

Из глотки животного вырывается рык, и я весело к нему наклоняюсь:

– Не обращай внимания на то, что он говорит, хорошо, Трусишка? И давай, иди спать. Все хорошо.

Последний раз взглянув на растерянного Эрика, пес отходит и устраивается в обшарпанной будке. И тогда Эрик молча идет к дому, а я спрашиваю:

– Я могу взять с собой Трусишку в дом?

– Даже не думай.

Я так и знала! Но все равно продолжаю настаивать:

– Эрик, он такой несчастный. Ты же видишь, как на улице холодно.

– Этот паршивый пес не войдет в мой дом.

Опять он за свое: мой дом!

– Ну, любоф моя. Пожа-а-алуйста!

Он не отвечает, и я в конце концов решаю пойти за ним. Попробую уговорить в другой раз.

Пока я шагаю позади него, мой взгляд падает на его зад и крепкие ноги.

Ох, какой классный! Это зрелище вызывает у меня улыбку, и, не в силах устоять, я звонко шлепаю его. Оп!

Эрик останавливается, сердито на меня смотрит, но ничего не говорит. Молча поворачивается и идет вперед. Я смеюсь. Я его не боюсь. Он мне не страшен, и мне хочется поиграть. Наклоняюсь, делаю снежок и бросаю в его красивую попку. Эрик останавливается. Ругается по-немецки и снова продолжает путь.

Ох, ну совершенно лишен чувства юмора!

Я делаю еще больший снежок и на этот раз бросаю ему прямо в голову. Снаряд попадает в макушку, я катаюсь со смеху. Эрик поворачивается, впивается в меня ледяным взглядом и почти рычит:

– Джуд, ты даже представить себе не можешь, как ты меня разозлила.

О боже! Он такой сексуальный! Он так меня заводит!

Потом Айсмен поворачивается и идет вперед, а я шагаю следом. Не могу оторвать от него взгляд и, несмотря на собачий холод, расплываюсь в улыбке от мысли о том, что бы я сейчас с ним сделала.

Войдя в дом, он молча отправляется в свой кабинет. Он очень рассержен.

По телу пробегает приятное тепло. Теперь я понимаю, как холодно на улице. Бедный Трусишка. Сняв пальто, решаю зайти к Эрику в кабинет. Я хочу его. Но перед тем как войти, снимаю с себя промокшие сапоги и джинсы. Натягиваю пониже футболку, которая доходит мне до середины бедер, и открываю дверь. Когда я вхожу, Эрик сидит перед компьютером и демонстративно не смотрит на меня.

Подхожу и, не обращая внимания на его сердитый вид, сажусь к нему на колени. В этот момент он понимает, что я без штанов. Его взгляд говорит, что он не желает этого контакта, но я-то хочу!

Я требовательно целую его в губы. Он не двигается. Не отвечает на поцелуй. Он меня наказывает. Мой Айсмен как айсберг, но я растоплю его своей испанской страстью.

Я снова его целую и, ощущая, что он демонстративно безучастен, шепчу прямо возле его губ:

– Я сейчас трахну тебя и сделаю это только потому, что ты мой.

Пораженный, он поднимает наконец на меня взгляд. Он хлопает глазами, а я опять его целую. На этот раз мне отвечает его язык, но Эрик по-прежнему холоден. Я кусаю его за нижнюю губу, потягиваю ее и отпускаю, глядя ему в глаза. Затем я запускаю пальцы в его волосы и покачиваюсь у него на ногах.

– Дорогой, я хочу тебя, и ты исполнишь мои фантазии.

– Джуд… ты выпила.

Я смеюсь и киваю.

– О да! Я выпила мохито, любоф моя, и не раз, да, это было убийственно. Но, послушай, я прекрасно понимаю, что я делаю, почему я это делаю и для кого я это делаю, ясно?

Он молчит и только смотрит на меня. Я поднимаюсь и готова сделать то, что обычно вытворяют в фильмах: сбросить все со стола на пол, но, подумав, воздерживаюсь – скорее всего, это еще больше его разозлит. Поэтому я просто отставляю в сторону его ноутбук и сажусь на стол. Эрик наблюдает за мной. Он проглотил язык, но я намерена добиться того, чего хочу, беру его руку и запускаю ее себе под трусики. Я давно уже жду его ласк, и он с трудом проглатывает слюну.