Принц в Бомбее - Суджата Масси

они земледельцы. Но они в курсе того, какая борьба идет у них на родине. Вы слышали про партию «Гадар»?

Первин перебрала в памяти разговоры на собраниях активистов и припомнила, хотя и смутно.

– Это организация индийцев-эмигрантов, которая стремится помогать освободительному движению. В Англии и Франции много таких же…

– Да, но объединить их усилия довольно сложно, – вставил мистер Зингер. – И видится мне, в этом городе та же самая проблема.

Первин не стала рисковать – вдруг он попросит высказаться о политике – и сменила тему.

– Я про вас слышала от своего брата, Растома Мистри. В четверг вечером вы с ним ввязались в драку.

– Ну уж всяко не друг с другом, – пошутил журналист. – Брат у вас сущий чертяка, и я с его помощью написал обалденную статью. Вот только он мне не сказал, что его сестра работает барристером.

– Как я сказала мистеру Кингу, я поверенный, – уточнила Первин, отметив при этом, что Зингер начал записывать. – Я не имею права выступать в суде, в основном занимаюсь договорами и прочей документацией. А от имени Каттингмастеров выступала по их просьбе.

– Понятно. Коронер утверждает, что речь идет об убийстве. А в городе, как вам известно, серьезные волнения. Как вы полагаете, они считают, что Френи Каттингмастер убил кто-то из бунтовщиков? – Зингер строчил в блокноте с такой скоростью, что Первин было непонятно, как он потом разберет свои каракули. При этом он был ее выше сантиметров на тридцать, ей было не рассмотреть, что появляется на бумаге. Придется действовать крайне осмотрительно, чтобы не раздуть пожар.

– Любые утверждения возможны только после полицейского расследования. Кроме того, присяжные пока не вынесли свой вердикт – лишь по его итогам станет ясно, подключится полиция или нет.

Зингер закончил записывать и сверху вниз посмотрел Первин в лицо:

– Председатель жюри, насколько я понял, британец. Так оно всегда?

– Нет. Для любого члена жюри присяжных существует лишь одно требование: это должен быть почтенный человек. – Первин приподняла брови. – Что именно понимается под почтенностью, решают коронер и его сотрудники. И пожалуйста, будьте осторожны в оценках. Возможно, человек, которого вы имеете в виду, вовсе не британец. А например, англо-индиец или, как иногда говорят, «европеец местного происхождения».

Тут из уборной вышла миссис Каттингмастер и вопросительно посмотрела на Первин:

– Все хорошо?

– Да, мы с этим газетным репортером как раз закончили разговаривать. – Первин почти жалела, что разговор пришлось прервать, ей нравились прямолинейные вопросы американца, сильно отличавшиеся от обычных вопросов журналистов-британцев.

– Миссис Каттингмастер, я представляю американскую газету. Она называется «Сан-Франциско кроникл». – Джей-Пи Зингер медленно, с американским выговором, говорил на хинди. – Прежде всего позвольте принести вам мои соболезнования.

– Вы знаете хинди? – Митан взглянула на него с изумлением. – Вы англо-индиец?

– Он американец! – поспешно поправила Первин.

– Обычный парнишка из Калифорнии, немножко нахватавшийся хинди. Еще я знаю арабский и испанский. – После этого мистер Зингер снова перешел на английский. – В интересах точности спрошу у мисс Мистри, не согласится ли она переводить. Мадам, будете ли вы так любезны поделиться со мной своим мнением после того, как присяжные огласят свой вердикт?

Первин старательно перевела, но еще не успела договорить, как миссис Каттингмастер уже решительно затрясла головой, а потом ответила на гуджарати:

– Нет на это времени. Я хочу одного – выбраться отсюда и попасть в дахму[40] до захода солнца.

Первин перевела:

– Она благодарит и отвечает отказом.

– Похоже, не только. – Зингер закатил глаза. – Если миссис Каттингмастер передумает, меня можно найти в отеле «Тадж-Махал». Меня очень интересует ее история.

– Всего хорошего, сэр. – Первин взяла миссис Каттингмастер за локоть. Та поморщилась – Первин явно сдавила его слишком сильно. Тогда Первин отпустила руку, и они плечом к плечу зашагали сквозь толпу в зал суда.

Джамшеджи стоял в проходе и смотрел на дверь. В зале было почти пусто. Он сказал:

– Вас так долго не было, что я уже забеспокоился.

– Один репортер попросил дать ему короткое интервью. Я согласилась только потому, что он знаком с Растомом.

– А, да. Этот газетчик, похожий на сардара.

Первин поправила отца:

– Мистер Зингер из Калифорнии. Там тепло и солнечно – видимо, поэтому у него лицо смуглее, чем у других иностранных репортеров.

– Насколько мне известно, Зингер – немецко-еврейская фамилия, – задумчиво заметил Джамшеджи. – Как у нашего майора Сэссуна. Похоже, предки его были иной судьбы.

– Они меня совершенно не интересуют, – вмешался мистер Каттингмастер. – Когда мы услышим вердикт присяжных?

– Нужно приготовиться к ожиданию. Многие зрители ушли обедать, но, когда именно присяжные вернутся с вердиктом, предсказать невозможно.

Время тянулось медленно. В зале делалось все жарче – его опять начали заполнять репортеры и зрители. Первин взглянула на часы. Почти полдень, а началось заседание в восемь. Перехватив озабоченный взгляд Митан, Первин произнесла:

– Пока у нас еще есть время.

Фирдош поднялся и протиснулся мимо Джамшеджи в проход. На миг Первин испугалась, что он пойдет скандалить с бейлифом или другим сотрудником суда, но Фирдош тяжелыми шагами двинулся в дальний конец зала. Встал у стены, опустил руки к поясу. Первин не видела подробностей, но знала, что Фирдош молится, дотрагиваясь до шнурка-кушти[41], без которого парс не произносит ни одной молитвы.

Первин решила воспользоваться затишьем и привести в порядок свои мысли. Дотянулась до портфеля, вытащила блокнот, открыла беспорядочные записи, которые сделала по ходу заседания. Стала их внимательно просматривать. Слова мистера Атертона не везде были разборчивы, особенно в связи с тем, что она отвлекалась на собственные сильные чувства.

– Смотрите, – произнесла Митан.

Коронер вернулся на свое место, через другую дверь входили присяжные. Фирдош Каттингмастер сделал шаг назад, явно удивленный тем, что его молитву прервали. Повернулся, чтобы идти обратно к жене, – в руках он все еще сжимал концы своего кушти.

Зрители, выходившие наружу, кинулись обратно. Мистер Кинг откровенно негодовал, глядя, как они шумно рассаживаются по местам. Он зачитал правила, регламентирующие деятельность присяжных, а потом перешел к делу:

– Вы вынесли вердикт?

– Да, сэр, – ответил председатель.

Лицо коронера просветлело.

– Отлично. Огласите, пожалуйста, решение жюри присяжных.

– Господин коронер, трое из пяти присяжных однозначно поддерживают ваше утверждение, что речь идет об убийстве. Один против, один воздержался.

– В случае отсутствия единодушия у присяжных дело решается большинством голосов, – сообщил мистер Кинг. – Жюри присяжных пришло к выводу, что Френи Фирдош Каттингмастер была убита.

В зале поднялся шум. Был ли он вызван тем, что решение присяжных оказалось не единодушным? Первин подумала: возможно, недоверие к британцам достигло такого накала, что двое присяжных просто отказались верить заявлениям врача и полицейского. А может,