Вернуться из смерти - Павел Буркин

  - Капитан, а как там остальные? Ну, Этельред, например...

  - Ван Нидлир? Да что ему станется? Заматерел, сам теперь корабли не водит, всё больше в Совете Пятидесяти заседает. Но он ещё из лучших, алков терпеть не может, а потому и морякам не мешает. Вот Альшен, который купчина - совсем другое дело. Корчит из себя богомольного, всё пытается по воле Справедливого делать, а сам... Не удивлюсь, если с алками шашни имеет...

  Оставив за кормой тонущего "алка", "Разрушитель" и "Ласточка" быстро набирали ход. Корабли влекли домой хлопающие на ветру паруса, и гребцы могли поберечь силы. Повинуясь команде: "Сушить вёсла!" - которую подала короткая барабанная дробь, гребцы удовлетворённо замерли на скамьях. А носы кораблей с плеском взрезали гребни волн, унося гевинцев всё дальше от непотопляемого "Корабля Алка" - именно так переводится с алкского название "Алкриф".

  В кои-то веки у капитана случилось несколько свободных минут. Моррест не упустил шанс узнать, что и как изменилось на Гевине за последние годы - и, по возможности, что творится сейчас в Сколене.

  Да, многое, если не всё, что они с Эвинной делали, оказалось преждевременным. Значение большинства нововведений тут так и не поняли, и как только Эвинна ушла... Верховный Совет сохранился - но пятьдесят протиравших штаны "народных избранников" проводили время в обжорстве и бесполезной говорильне. Порой у Нидлира, либо, что случалось чаще, у Альшена, получалось заразить остальных членов Совета какой-то идеей - обычно такими, какие помогали им становиться богаче, а на благополучие остальных "советникам" оказалось наплевать. Например, наладить ремонт кораблей - ведь пиратство сулило богатые трофеи. А задуманные ещё Эвинной школы, где должны были учиться все дети острова, так и остались в мечтах. Хотя и грамотные люди были, многие и оказались в Совете благодаря хорошо подвешенным языкам. Но кому с того выгода, кроме самих детишек? Наоборот, грамотные смогут сами читать законы, и станут проблемой, когда подрастут.

  Пиратствовать хэйгарцам удаётся неплохо. Правда, лишь потому, что у Амори хватает других дел: на суше - Верхний и Нижний Сколены, на море - Хэйгар с тамошними пиратами и остатки имперского флота. Но ситуация меняется: Нижний Сколен лёг под алков окончательно, Верхний в кольце фронтов, и потому подождёт, хэйгарцы понесли в позапрошлом году огромные потери и вряд ли восстановят флот без корабельного леса. Значит, прикидывал Моррест ещё в подземной тюрьме, Гевин - следующий. Амори прекрасный стратег, вдобавок знает, что, если упустить момент, с пиратством гевинцев придётся мириться ещё тридцать с лишним лет. Сам же Моррест, ещё в бытность свою советником, и рассказал. Сейчас, как никогда, нужно полное единство и единое руководство. Пока не поздно, нужно обновить стены вокруг гевинской гавани. Нужно укрепить стены сторожевых башен с механизмом, опускающим цепь: наверняка у алков появились и новые пушки. Нужно день и ночь тренировать людей и ковать оружие. Нужно срочно вернуть из пиратских рейдов корабли - именно на них самые подготовленные и смелые бойцы. Нужно...

  - Ну, корабли-то вернуть не проблема, - усмехнулся Берель, отдав необходимые команды. - Голубиная почта - слышал про такую? Только сначала надо убедить Совет, что с пиратством пора завязывать. Сам об этом думаю: если что, на Гевине будут нужны все, да ещё сколько-то народа надо поставить охранять рабов...

  - Каких рабов? - оторопело спросил Моррест. - Мы же всех освободили...

  Капитан усмехнулся жёстко и цинично. И коротко рассказал, что никто не собирался просто так кормить пленных - хоть тех, кого захватили в плен на Гевине, хоть тех, кто был на кораблях. Пока на острове была Эвинна, бывшие рабы стать рабовладельцами не могли. Но как только она отправилась в Валлей... Алки восприняли это как сигнал к "контрреволюции". Похватали оружие и помчались истреблять забывших своё место невольников, благо те и сами после Эвинны были на грани междоусобицы: делили власть и богатство, корабли и оружие. Алки полагали, что уже ничто не может объединить передравшихся повстанцев, но маленько ошиблись - ненависть к бывшим хозяевам острова составила исключение. Едва пришли вести о поднявших голову алках, сколенцы мигом забыли о вражде и бросились на общего врага. Алкское выступление утопили в крови, истребляли всех, кто попался с оружием или косо смотрел на победителей.

  Но до тех, кто не примкнул к мятежу, руки у гевинцев не дошли. Победители успели маленько остыть и сообразить, что убить разоружённых алков всегда успеют. А если заставить их поработать на полях и на укреплениях... Сказано - сделано. Правда, с женщинами и детьми вышла промашка - ну, какая прачка или швея из молодой вдовы алкского барона? Но и кормить пленниц просто так больше никто не хотел. Решили поделить их между советниками в качестве прислуги и наложниц. Делёжка едва не привела к новой смуте, но как-то договорились, и появились у бывших рабов собственные невольники. Такая вот приватизация по-сэрхиргски. К первым невольникам добавлялись захваченные на кораблях - вот и теперь в трюме "Разрушителя" и "Ласточки", как сельди в бочке, теснились пленники: корабль Морреста был не первым, который гевинцы взяли в рейде. Ценились и мужчины, которых можно послать на поля, или на перестройку резиденций советников, но особенно - женщины и дети.

  Морреста передёрнуло. С женщинами понятно: все мы люди, всем хочется сладенького, а уважение к человеческой личности в несколько лет не прививается. Но дети... Вот только депутатов-педофилов в этом весёлом мире и не хватает. На миг Моррест почувствовал себя бесконечно старым и усталым - что толку освобождать рабов, если их единственная мечта - стать рабовладельцами? Но, с другой стороны, а что, лучше, опустить руки и позволить алкам творить, что хотят? Пусть хоть боятся...

  Об остальном Сэрхирге Берель знал меньше, по большей части слухи, и то - полугодовой давности. Скажем, о казни Эвинны он узнал только от Морреста, как и о том, что её дитя "в безопасном месте, куда алкам не добраться". Расспрашивать капитан не стал: чем меньше народа знает тайну, тем меньше шансов, что она достанется врагу. Но о том, что говорили ходившие в порт Валлея матросы, слышал.

  Итак, Амори сумел, наконец, взять Тольфар. Там, где оказались бессильны даже пушки и винтовки, зато помогло предательство. Но даже такая победа стоила алкам огромных потерь. Стали массово разбегаться солдаты союзников Амори: вояки экс-Императора Карда и даже головорезы Арднара. В тылу у алков продолжали действовать партизаны, возглавлял которых, вроде бы, ветеран боёв на Вассетском тракте - Гестан. Моррест мысленно порадовался за сотника лакхнийского гарнизона: похоже, старина Гестан сколотил собственное войско. Идти в таких условиях вглубь Нижнего Сколена, да ещё в разгар зимы, когда подкрепления быстро не доставишь ни по морю, ни по суше... Это отчётливо отдавало самоубийством. Оставаться в разорённой Тольфарской субе - тоже не сахар.