Пиранья. Бродячее сокровище - Александр Бушков

Громко свистнул:

– Эй, можно вставать! Все кончилось!

И принялся разглядывать изуродованные стволы деревьев – свежие отщепы, содранная кора, прозрачный сок медленно стекает вниз, суетятся потревоженные зеленые жуки, похожие на тараканов...

Ну да, все сходилось. Сунув пистолет в карман, он простер свою доброжелательность до того, что помог Кристине кое-как почиститься от сухой пыли. Отступил на шаг, удовлетворенно ее осмотрел, покивал:

– Вот теперь совсем хорошо. Так и должна выглядеть приличная охотница за кладами: растрепанная, мордаха в пыли, сучки в волосах...

Ее высокая грудь возбужденно вздымалась, щеки пылали, а на лице еще отражался пережитый недавно ужас...

– Подите вы! – огрызнулась Кристина, машинально проведя рукой по волосам. – Не разыгрывайте супермена! Хладнокровен, как монумент... Они же нас чуть не убили...

– Знаете, что самое смешное? – беззаботно спросил Мазур. – Они вовсе не собирались нас убивать. Они вообще не хотели причинять вреда...

– Ну да! Они стреляли, как из пулемета...

Мазур взял ее за локоть, подвел к дереву и, бесцеремонно взяв за подбородок, задрал голову:

– Посмотрите. Вон там, на небольшом участке размером не больше ладони, пять попаданий сразу...

– Вы что, их уже посчитали?

– Именно, – сказал Мазур. – И выстрелы, и попадания. И не нужно так скептически ухмыляться, я в этом толк понимаю... А вон там – еще пять. На столь же ограниченном пространстве. Неумелые стрелки такне стреляют. Неумелые стрелки издырявили бы десяток деревьев... А эти умело, быстро и точно вогнали по обойме всего в два дерева. У них были, похоже, пятизарядки – винтовки или карабины... Они очень хорошо стреляют, Кристина, уж поверьте. Обратите внимание на природу вокруг – редколесье... Между тем на пути сюда можно было выбрать добрую сотню мест для засады, в густой чащобе. Преспокойно перещелкать нас из зарослей, как цыплят... Нет, они хотели напугать, потрепать нервишки, и не более того...

– Ну, а вы-то, ковбой, хоть кого-нибудь подстрелили?

Мазур, улыбаясь, пожал плечами:

– Я и не собирался. Это еще зачем? Когда я понял, что они вовсе не собирались в нас попасть, элементарная вежливость требовала ответить тем же. Я выпустил обойму поверх голов, вот и все. А вы хотели чего-то другого? К чему столь кровожадное выражение на лице? Оно вам совершенно не идет...

– Да вы... вы... – она задохнулась от ярости.

Мазур крепко взял ее за руку повыше локтя и подтолкнул к машине:

– Поехали. Нечего тут торчать. Истерики будут?

– Не дождетесь.

– Вот и прекрасно. – Мазур усадил ее, забрался за руль. – А как насчет ближайшего полицейского участка? Будем заявлять, как законопослушные граждане?

– Не стоит, – сказала Кристина. – Тут вы правы – никаких улик, нет трупов... Вот если бы вы кого-то подстрелили...

– Размечтались, – сказал Мазур. – Именно потому, что я об этом деле ничегошеньки не знаю, и не тороплюсь палить во все, что движется. Только так, и никак иначе... Между прочим, машина была без номеров. Я ее давненько засек. Они держались сзади, пару раз обгоняли, потом торчали на обочине, снова оказывались сзади... В здешних местах, где все гоняют, как психи, такое поведение настораживает моментально. Я ждал чего-то такого, и, когда увидел их меж деревьев на противоположной стороне...

– Кажется, мне следует вас поблагодарить?

– Поздравляю, – сказал Мазур. – Вы потихонечку приобретаете хорошие манеры, как и следует сеньорите из общества...

...Мазур так и не увидел слева ни моря, ни окраины желанного Чакона – они проехали гораздо правее, так что и океан, и город скрыли холмы. Вскоре Кристина обрадованно возвестила, что они, вот радость-то, прибыли в ее родные места.

Быть может, лет сто назад, во время плантаторов, последних индейских войнушек и каучуковой лихорадки, эти края и кипели насыщенной жизнью. Но уж, безусловно, не теперь – сначала они, не останавливаясь, проехали насквозь небольшой бедноватый городок, потом снова оказались в здешнем чистом поле: плоский ландшафт, чахлые рощицы, кустарник, иногда справа или слева промелькивают дома старинного облика, то ли нежилые, то ли просто не содержавшиеся в надлежащем порядке...

– Далеко еще? – спросил Мазур, которому тут вовсе не нравилось.

– Почти приехали. Сейчас свернешь налево, вон там, где развалины, поедешь прямо, дорога там одна...

Он свернул возле полуразрушенного дома – сразу видно было, что тут ни при чем ни военные действия, ни природные катаклизмы вроде всемирного потопа. Дом попросту развалился от старости и всякого отсутствия надлежащего ухода. Первый этаж еще держался, но крыша провалилась, второй этаж походил на декорацию к очередному фильму о развязанной проклятыми империалистами ядерной войне, от деревянной галереи остались сущие огрызки.

– Надеюсь, вы живете не здесь? – кивнул Мазур на унылые развалины.

– Слава Пресвятой Деве, до этого еще не дошло... Здесь давно никто не живет. Примерно с восемьсот двадцатого года. Последний хозяин во время войны за независимость держал сторону испанской короны, ему пришлось бежать со всем своим семейством, и генерал Грау потом распорядился, чтобы дом изменника никто не трогал – пусть ветшает и разрушается сам по себе, как печальное напоминание... Генерал сидел на коне примерно вон там, у толстого пня...

– Позер он был, ваш генерал.

– Это наш национальный герой и отец-основатель, – сухо сказала Кристина.

– Ну, одно другому не мешает, – заключил Мазур, подумав. – Верно? Черт возьми, как романтично, словно сама История прошествовала поодаль, шелестя мантией... Туда, я так прикидываю?

– Да...

Мазур уверенно повел машину к невысокой каменной стене, окружавшей длинное двухэтажное здание, показавшееся поначалу очень знакомым. Чуть позже он сообразил, в чем тут дело – именно такие старинные дома с галереями, высокими острыми крышами и маленькими балкончиками он видел в приключенческих фильмах и на картинках. Что ж, киношники и художники, надо полагать, черпали вдохновенье в реальной жизни...

Он остановился перед высокими деревянными воротами, потемневшими от времени и проливных летних дождей. Похоже было, что их не красили с тех самых беспокойных и романтических времен генерала Грау, позера и отца нации, основателя аж четырех независимых государств и фантастического бабника, восторженного поклонника Наполеона, по злой иронии судьбы умершего на руках английского врача...

Ворота тут же распахнулись, с натужным скрипом, сделавшим бы честь любому готическому роману. Медленно заводя машину на обширный двор, Мазур увидел справа просто одетого низкорослого человечка, судя по иссиня-черным волосам и чертам лица, с изрядной примесью индейской крови. В правой руке привратник держал старый, но надежный маузеровский карабин.

– Осажденный форт, а? – понятливо спросил он.

– Есть основания, – кратко ответила Кристина.

«Ну, это нам знакомо, – подумал Мазур, шагая вслед за девушкой к обветшавшей парадной лестнице (привратник плелся сзади в качестве то ли конвоя, то ли почетного эскорта). – Захиревшие дворянские гнезда, бледные призраки былого великолепия...»

С его собственными предками перед революцией обстояло примерно так же: и гербы имелись, и длинные родословные, а вот фамильные усадьбы находились в таком же состоянии...

Впрочем, обширный холл поддерживался в приличном виде: половицы не провалились и даже выкрашены; нигде не заметно ни паутины, ни собравшихся на посиделки мышей; со стен то любопытно, то сурово таращатся дамы в воздушных платьях, с голыми плечами и умилительными локонами; сеньоры в тесных, наглухо застегнутых мундирах и безукоризненных фраках, парочка даже в камзолах с пышными кружевными жабо и классических париках.

– Впечатляет, – сказал он, перехватив взгляд Кристины. – Вот только... Где же конкистадоры в парадных кирасах?

– Наш род все же не настолько древний, – ответила она напряженно. – Дворянское достоинство наш предок получил при Филиппе Четвертом.

– Это когда, простите? Не забудьте, что вы разговариваете с простолюдином из австралийских степей...

– В тысяча шестьсот двадцать втором.

«Тоже мне, нувориши, – подумал Мазур чуть покровительственно. Тот благородный шляхтич, от коего российские Мазуры произошли, в качестве шляхтича упоминался лет за двести до того, как король Филя твоих предков гербом облагодетельствовал... Салажка...»

Но вслух он, разумеется, сказал:

– Ну что же. Примерно в то же самое время мой английский предок уже упоминался в бумагах лондонского уголовного суда по поводу его процветающего бизнеса.

– И какой у него был бизнес?

– Довольно приличный по тем временам, – сказал Мазур. – Борьба за социальную справедливость. Точнее говоря, останавливал на одной из пустошей под Лондоном кареты благородных господ и убедительно предлагал поделиться награбленным у народа имуществом... Обычно, знаете ли, делились, мой предок был очень красноречив и умел убеждать...