Не имеющий известности - Михаил Борисович Бару

записано в протоколе воеводской канцелярии, 125 рублей. Его товарищ, то есть заместитель, получал в треть 83 рубля 33½ копейки, а секретарь 66 рублей 66½ копейки[60]. Жалованье всех служащих воеводской канцелярии составляло 383 рубля 83¼ копейки. В среднем… Впрочем, среднее тут лучше не высчитывать, поскольку канцелярский сторож получал в квартал ровно шесть рублей и не серебром, а ассигнациями.

При канцелярии имелась воинская штатная команда из тридцати человек нижних чинов, которой командовал прапорщик. Прапорщику этому полагалось в треть 42 рубля 12½ копейки. На содержание воинской команды отпускалось в квартал из казны 500 рублей ассигнациями. На человека выходило около 17 рублей.

Кроме воеводской канцелярии в Острове находилась еще Нижняя Расправа, бывшая судом для служивых людей, черносошных и государственных крестьян. Судьей в ней был капитан Василий Уставщиков. Платили ему куда меньше воеводы – всего 250 рублей в год. Сельским заседателям по 60 рублей в год, секретарю Вязовитинову, который здесь работал совместителем, 200 рублей. Канцелярским служащим платили сущие гроши – копиисту за три месяца 13 рублей 33½ копейки, а сторожу и вовсе 4 рубля 66½ копейки. Как они жили, а вернее, существовали на эти деньги… Правда, если пересчитать жалованье сторожа в курицах, не говоря о цыплятах…

Член-секретарь Псковской археологической комиссии в своей заметке приводит народные предания о тех временах, которые мы процитируем дословно, не комментируя: «В народной памяти сохранилось сказание об одном местном воеводе, большом оригинале. Рассказывают, что докладчиком дел у него была баба, сидевшая в передней за прялкой, и что пушки в городе у него были дубовые, окованные железными обручами, что донесения воеводы Наместническому правлению о происшествиях отличались замечательною курьезностию; например, когда бежали колодники из островской тюремной избы, воевода доносил кому следует, что у него бежали колодники в старую дыру, которая дыра при старом воеводе была!» Видимо, в те времена военное значение Острова упало так низко, что пушки можно было иметь на вооружении деревянные, хотя и окованные железными обручами… Впрочем, это уже комментарии, от которых мы обещали воздержаться.

Три дуба в голубом поле

В 1777 году Остров стал уездным городом Псковского наместничества. Через год Екатерина Вторая конфирмовала план города, и еще через три года, в мае 1781-го, Острову был присвоен герб: «В верхней части щита герб Псковский. В нижней остров среди реки и на нем три дуба в голубом поле, означающий имя сего города» – и… все. Ни крепости, ни башен, ни пушек, ни стрельцов с пищалями. Все поросло быльем – и осады, и ливонские рыцари, и Витовт, и Баторий, и сожженные посады, и убитые, и уведенные в полон. Остался только остров посреди реки и на нем три дуба в голубом поле.

За год до того, как утвердили герб, Остров посетила Екатерина Вторая проездом в Могилев. Понятное дело, что власти перед приездом императрицы поднимали и красили поваленные заборы, прятали за эти заборы мусор, сметенный с улиц, приводили в порядок присутственные места, строго-настрого приказывали обывателям не выпускать на улицы в день проезда ее величества коров, свиней и гусей, не говоря о курах. Может быть, кого-то из хозяев этих домашних животных даже и высекли в профилактических целях. Архиепископ Псковский и Лифляндский предписал Островскому, Опочецкому и Новоржевскому духовным правлениям: «…где будет Ея Величество прибытие иметь в церковь, должно быть от ученых протопопов или священников приветствие, пристойное сему вожделенному случаю, которое б было сколько можно краткое и ясное». От островского духовенства приветствие должен был сказать протоиерей Сергий Владимирский – настоятель Никольской соборной церкви. Можно сказать, что островскому священству этим была оказана честь – в соседнюю Опочку для этой цели пригласили протопопа из Изборска.

По межевой книге 1781 года площадь, на которой стояли островские дома, дворы и огороды, составляла около 56 десятин. В переводе на наши деньги – около 60 гектаров. Если перевести гектары в квадратные километры, то получится… даже и одного не получится. Если точнее, то ноль целых и шесть десятых квадратного километра. Вот на этой-то площади и стояло 58 купеческих и мещанских дворов, в которых проживало 184 лица мужского пола и 122 женского.

Такой город можно проехать в карете со средней лошадиной скоростью минут за пять, если ехать с толком, чувством и расстановкой. Конечно, к этим пяти минутам нужно прибавить столько, да еще полстолько, да еще четверть столько на дорожные ухабы, канавы и перебегающих дорогу кур, да приветствие островского протопопа, да торжественный молебен в соборной Никольской церкви, представление местного начальства императрице, разбор полетов, обед или хотя бы чай со свежими густыми островскими сливками, свежеиспеченными калачами, маслом, черной икрой, фруктами, мороженым, стерляжьей ухой, расстегаями, вишневой наливкой, собственноручно приготовленной супругой городничего… Лучше, однако, обратиться к документу под названием «Дневная записка путешествия Ее Императорского Величества через Псков и Полоцк в Могилев, а оттуда обратно через Смоленск и Новгород», в которой, хотя и скупо, описаны детали визита Екатерины Алексеевны в Остров. Надо сказать, что городу в «Дневной записке» дана весьма лестная характеристика: «В сем уездном городе все места, по учреждениям назначенные, находятся в действии. Дела производятся с довольным успехом, так что нерешенных считается только одиннадцать, в том числе уголовное дело и по оному колодник один; денег налицо, вступивших с первого мая, до десяти тысяч рублей; недоимок за прошлые годы менее трех тысяч рублей, кои и взыскиваются с успехом. Оброчные статьи отданы с платежом в год по семи сот по пятидесяти осьми рублей, жителей в городе: купцов пятьдесят три, мещан семьдесят четыре. Торг производится льном, пенькою и другими товарами на сто тысяч рублей. В припасах съестных, по урожаю хлебному и хорошему положению города и уезда, недостаток, дороговизна не оказываются. Нужды городские состоят в даче ему выгона и в ссуде для лучшего построения. Вследствие сего Ея Величество повелеть соизволила: выдать на закладку ста домов на каждый по двадцати рублей, а на все две тысячи рублей, на строение соборной церкви шесть тысяч рублей, на богадельню сто рублей… на городскую школу сто рублей».

На следующий день: «Ея Императорское Величество слушав в тамошней церкви Божию службу, по окончании которой протопоп тамошний говорил Ея Величеству речь. После чего представлены были Ея Величеству дамы тамошнего дворянства и оттуда прямо Ея Величество в путь свой вступить изволила…»

Вот уже и деньги в городской казне появились, уже и съестные припасы имеются в достаточном количестве и по сходной цене, уже и торгу льном, пенькой