Последняя кровь первой революции. Мятеж на Балтике и Тихом океане - Владимир Виленович Шигин

было. Одновременно некая команда в центральной части крепости сумела захватить из артиллерийского манежа 20 исправных пулеметов с патронами и доставила их в лагерь восставших. Речь, разумеется, идет о некой заранее выделенной спецкоманде, которая выполняла особые задания. И здесь говорить о стихийном выступлении также не приходится. Все было продумано и спланировано заранее. В результате этой спецоперации в руках командования остались только два пулемета, да и те без замков. Вскоре часть артиллеристов направилась к гауптвахте, где сидели 90 минеров, арестованных 17 июля, и разгромила ее. Минеров освободили, но примкнула к восстанию незначительная часть. Это говорит о том, что никакого активного участия в дальнейших событиях минеры не принимали. Выступая против начальства, они желали только одного — винных денег, но никак не всероссийской социальной революции.

Глава третья. Захват островов

К утру 17 июля в руках восставших оказалось несколько островов, почти вся крепостная артиллерия, а также значительные запасы снарядов, склады пороха. В восстании приняло участие 7 из 10 артиллерийских рот (три остальных были вовремя обезоружены). Мятежные артиллеристы захватили и вспомогательные суда, обслуживавшие крепость. На мостах, соединявших отдельные острова, были выставлены пулеметы и усиленные наряды часовых. Всего к утру 17 июля общее число восставших солдат доходило до двух тысяч человек. Во главе мятежников встали подпоручики Емельянов и Коханский. Что касается штабс-капитана Циона, то он держался в тени, как своеобразный «серый кардинал». Среди солдат, для поднятия духа, революционеры усиленно распространяли слух о готовности команд броненосцев «Цесаревич», «Слава» и крейсера «Богатырь» поддержать восстание в Свеаборге. Прибытие кораблей якобы ожидалось в ближайшие два дня. Впоследствии социал-демократы винили в этом «провокационном» слухе эсеров, а те — социал-демократов. Всё как всегда…

Тем временем, оправившись после первых ошеломляющих событий, командование крепости попыталось перейти к активным действиям. Генерал Лайминг стянул находившиеся поблизости крепостные пехотные части, и в полном боевом порядке двинул их против артиллеристов. Артиллеристы попытались вначале привлечь пехоту на свою сторону и обратились к пехотинцам с призывом примкнуть к восстанию. Часть пехотинцев заколебалась. Из их рядов раздались голоса: «Мы стрелять не будем, не стреляйте и вы».

Во время переговоров из рядов артиллеристов неожиданно раздался провокационный выстрел. Пуля ранила пехотинца. Кто стрелял, так и осталось неизвестным. После этого разъяренная пехота открыла беглый огонь по артиллеристам. Началась яростная перестрелка. С обеих сторон появились убитые и раненые. Теперь ни о каком братании речи быть не могло. Когда огонь утих, артиллеристы, подобрав раненых и убитых, отошли на исходные позиции.

В целом пока успех был на стороне мятежников. В их руках находились острова: Сангольм, Михайловский, Александровский и часть других. В их руках была артиллерия, все крепостные пулеметы, ружейные склады и источники воды. В их распоряжении были и все пять крепостных пароходов: «Выстрел», «Пушкарь», «Рабочий», «Инженер» и «Марс». К тому же у мятежников были реальные шансы на захват всей крепости. Надежда на успех увеличилась, когда войска, бывшие на Николаевском острове, сошли на берег и захватили с собой замки от орудий. Солдаты колебались, отказывались идти против революционеров и в конце концов решили соблюдать нейтралитет.

Мятежники захватили в плен начальника артиллерии крепости генерал-майора Агеева и еще ряд офицеров. Но арестом офицеров дело не ограничилось. Начались убийства. Первой жертвой стал подпоручик С.П. Исаков — младший офицер 9-й роты Свеаборгской крепостной артиллерии. Он пытался остановить толпу взбунтовавшихся солдат, был ими схвачен, зверски избит, потом связан, вывезен на лодке в пролив и утоплен.

Следующей жертвой палачей стал полковник А.Д. Нотара. Полковник Александр Дмитриевич Нотара был опытнейшим офицером-артиллеристом. После окончания Михайловского артиллерийского училища служил в Керченской и Севастопольской крепостной артиллерии. С серебряной медалью закончил Михайловскую артиллерийскую академию. После академии служил в Главном артиллерийском управлении и в гвардейской артиллерии. Являлся признанным специалистом по электрооборудованию. Отличался интеллегентностью, либерализмом и добрым отношениям к солдатам. В 1903 году Нотара был переведен в Свеаборгскую крепостную артиллерию, где назначен заведующим практическими занятиями в управлении крепостной артиллерии. В том же году произведен за отличия по службе в полковники.

Вместе с генерал-майором Агеевым А.Д. Нотара на гребной лодке переправлялся на Инженерный остров. Когда находящиеся в лодке поняли, что остров в руках бунтовщиков, они попробовали развернуться, однако по ним был открыт огонь, полковника Нотара ранили в ногу. Генерала арестовали, а тяжелораненого полковника уложили было на носилки, однако затем носилки опустили на землю и раненого полковника добили, а изуродованное тело сбросили в залив. Было мелководье, труп упал недалеко от берега, и верхняя часть его не покрывалась водой. Тогда мятежники привязали на шею казненного большой камень и бросили его уже в более глубоком месте.

Убийство офицеров в исторической литературе обставлялось отечественными писателями так, будто они сами прямо-таки напрашивались на убийство. Вот как описывает убийство во время Свеаборгского мятежа «неправильного» полковника Нотары солдатами писатель-историк Кардашев: «В предрассветных сумерках короткой летней ночи на море лег туман. Стояла тишина. Гарнизон крепости разделился на два враждебных лагеря. Никто не спал. Караульные чутко прислушивались к звукам, доносившимся с соседних островов.

Неожиданно почти у самой пристани Михайловского острова раздался всплеск воды.

— Кто гребет? — окликнул часовой.

Всплески прекратились, затем кто-то энергично стал грести в сторону Комендантского острова.

— Кто гребет, стрелять буду! — вновь крикнул он и выстрелил в показавшуюся на миг в молочной мгле лодку.

На выстрел выбежало несколько солдат. Они открыли огонь по лодке, которая вскоре вынуждена была повернуть к берегу. Когда она причалила, солдаты увидели в ней начальника артиллерии крепости генерала Агеева и раненого полковника Нотару.

— Сволочи, — ругался Нотара, — обе ноги мне прострелили. Что стоите, несите немедленно в лазарет. Да поживее!

Солдаты подняли полковника и понесли.

— Живее, мерзавцы, живее, — не переставал ругаться полковник. — Ах, подлецы, на виселицу вас всех! Я с вами еще не так поговорю…

— Замолчи, если не хочешь получить пулю в лоб, — сказали ему возмущенные солдаты. Но офицер не унимался.

— А ну его к черту, ребята! Он нас и за людей-то не считает!

Солдаты вернулись к пристани. Раздалось несколько выстрелов, труп полковника был выброшен в море».

Кто документально засвидетельствовал писателю Кардашеву, что полковник ругал солдат, непонятно. Рассказать об этом могли только сами обиженные солдаты. Никто не знает, ругал ли полковник Нотара солдат, которые несли его на руках или нет, но то, что они вдруг передумали его нести (да и несли ли вообще на руках эти «добрые» солдаты!) и тут же пристрелили, — это факт. Но почему убийство офицера — это благо и заслуженная кара,