Энн из Зелёных Крыш - Люси Мод Монтгомери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Энн Ширли, – решительно перебила ее Марилла, – я не хочу больше слышать от тебя подобной чепухи. У меня были сомнения относительно твоего воображения и раньше, но если оно приводит к таким результатам, я больше не стану это поощрять. Сейчас ты пойдешь в дом Барри, и пойдешь туда через еловый лес – пусть это будет тебе уроком. И чтоб я никогда больше не слышала от тебя ни слова о зачарованных лесах.
Энн умоляла и плакала – ведь она испытывала настоящий ужас. Ее воображение разыгралось не на шутку, и еловый лес после наступления темноты вызывал у нее смертельный ужас. Но Марилла оставалась неумолима. Она довела съежившуюся от страха девочку до ключа и велела ей перейти через мост и идти дальше – в мрачные пристанища стонущих дам и обезглавленных привидений.
– О, Марилла, как можете вы быть такой жестокой? – рыдала Энн. – А что, если призраки в белом схватят меня и унесут неизвестно куда?
– Я попробую рискнуть, – проговорила Марилла безмятежным голосом. – Ты знаешь, я хозяйка своего слова. Я излечу тебя от нелепых фантазий о призраках. А теперь в путь!
Энн повиновалась. Спотыкаясь, перешла она мост и, содрогаясь от страха, ступила на пугающую мрачную тропу. Никогда ей не забыть этот вечер. Горько раскаивалась она в том, что дала волю своему воображению. Гоблины в ее фантазиях таились в каждой густой тени, они тянули ледяные, костлявые руки, желая схватить испуганную девочку, которая своим воображением вызвала их к жизни. Белая полоска березовой коры, которую раскачивал ветер на фоне коричневой земли, заставила замереть ее сердце. От протяжного стона старых, задевающих друг друга ветвей капельки пота выступили на ее лбу. Стайка летучих мышей, пролетавших над ее головой, казалась неземными существами. Достигнув поля мистера Уильяма Белла, она побежала вперед, как можно быстрее, словно за ней гналась целая армия призраков. У дверей кухни семейства Барри она еле отдышалась и с трудом объяснила, что ей нужна выкройка фартука. Дианы дома не было, и у Энн не было повода задерживаться. Теперь предстоял тот же ужасный обратный путь. Энн возвращалась домой, по возможности, с закрытыми глазами, предпочитая скорее разбить себе голову о дерево, чем увидеть привидение. Только споткнувшись на бревенчатом мосту, она вздохнула с облегчением.
– Ну что, никто тебя не поймал? – спросила с наигранным равнодушием Марилла.
– О, Марилла, – проговорила Энн, клацая зубами. – Теперь я буду с большим уважением относиться к обычным местам.
Глава 21
Новое направление в кулинарии
– Как говорит миссис Линд: «Дорогая, в этом мире нет ничего, кроме встреч и расставаний». – Эти слова пожилой дамы Энн печально повторила в последний день июня, выкладывая грифельную доску и учебники на кухонный стол и вытирая мокрым платком красные от слез глаза. – Какое счастье, Марилла, что я догадалась взять сегодня в школу лишний носовой платок! Меня не обмануло предчувствие, что он может понадобиться.
– Я не предполагала, что ты так любишь мистера Филлипса. Неужели это из-за его ухода ты пролила столько слез? – удивилась Марилла.
– Не думаю, что я плакала только из-за расставания с мистером Филлипсом, – задумалась Энн. – Я плакала, потому что плакали все вокруг. Начала это Руби Джиллис. Раньше она всегда заявляла, что терпеть не может мистера Филлипса, но как только он поднялся, чтобы произнести прощальную речь, она вдруг залилась слезами. И тогда все девочки – одна за другой – заревели в голос. Я держалась, сколько могла, Марилла. Напомнила себе, как мистер Филлипс заставил меня сесть за одну парту с Гил… с мальчиком и что он всегда писал на доске мое имя без «и» на конце, называл тупицей на уроках геометрии, смеялся над моими ошибками в правописании, часто был грубым и язвительным, но ничего не помогло, и я тоже разрыдалась. Джейн Эндрюс целый месяц говорила, что ее только обрадует уход мистера Филлипса и она по этому поводу и слезинки не прольет, и что вы думаете? Она рыдала навзрыд, ей даже пришлось позаимствовать платок у брата (мальчики, естественно, не плакали), а свой она не принесла: ей даже в голову не пришло, что он может понадобиться. О, Марилла, картина была душераздирающая. Мистер Филлипс произнес прекрасную прощальную речь, которая начиналась словами: «Ну вот и пришло время расставаться…» Все было так трогательно. У него тоже в глазах стояли слезы. Мне стало очень стыдно: я чувствовала раскаяние за то, что болтала на уроках, рисовала на него карикатуры на грифельной доске и высмеивала его отношение к Присси. Мне вдруг захотелось стать такой же примерной ученицей, как Минни Эндрюс. У нее совесть чиста. Девочки продолжали плакать и по дороге домой. Каждые несколько минут Кэрри Слоун повторяла: «Ну вот и пришло время расставаться…», и это вызывало новый поток слез, не давая нам возможности немного отвлечься. Мне очень грустно сейчас, Марилла. Но нельзя же погружаться в пучину отчаяния, когда впереди два месяца каникул, ведь правда? Кроме того, мы встретили нового священника и его жену, они ехали со станции. Несмотря на грусть от расставания с мистером Филлипсом, я не могла не проявить интереса к новому священнику. У него хорошенькая жена. Не скажу, что царственно красива – священнику красавица жена и не нужна, это может смущать прихожан. Миссис Линд говорит, что жена священника в Ньюбридже одевается слишком модно и тем самым подает другим плохой пример. Жена нового священника была в голубом муслиновом платье с рукавами-фонариками и в шляпке с розочками. По мнению Джейн Эндрюс, такие рукава смотрятся слишком по-светски на жене священника, но я не была бы столь придирчива. На собственном опыте знаю, как можно страстно мечтать о пышных рукавах. Кроме того, женой священника она стала недавно, и на это можно сделать скидку. Они поживут у миссис Линд, пока им подготовят дом.
Если Марилла пошла тем же вечером к миссис Линд не только с целью вернуть ей раму для стежки ткани,
