Я дрался в 41-м - Артем Владимирович Драбкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Интервью и лит. обработка — А. Петрович
Алейников Константин Михайлович
В субботу 21 числа на разводе командир полка объявил: «Всем командирам запрещается покидать территорию лагеря!» Они же всю неделю в части, но на воскресенье уезжали к семьям. А немецкие самолеты над нами постоянно летали, чувствовалось, что вот-вот начнется. Мало того. Из Главного политического управления приезжал лектор и читал нам лекцию: «Не сегодня-завтра начнется война, а вы.», мол, вы тут такие безразлично-равнодушные сидите.
А в ночь на 22 июня объявляется боевая тревога. Ну, полк выстроился, стоим, прискакал связной на лошади, о чем-то с командиром полка переговорили, он командует: «Отбой! Коменданта штаба ко мне!» Я подхожу: «А ты с ротой связи и разведкой будь в боевой готовности!»
Мы на конюшне расположились, через некоторое время приказ от комполка: «Немедленно выдвигайтесь на командный пункт!» Пошли мы на этот КП, а это уже примерно четыре часа утра. Идем, а там озеро и туман над ним. И слышим в небе гул самолетов. Высоко летят, а солдаты смеются: «Смотрите, самолеты с крестами, скорая помощь летит.» Еще немножко прошли, нас немецкая «рама» встречает. Как налетела и как давай нас строчить из пулеметов. Так в пятом часу мы уже вступили в бой.
Не доезжая километров двух до КП встречает нас комендант штаба дивизии Чалый: «Немцы нарушили границу, и там идут бои! Вам нужно вернуться в лагерь и выдвигаться с полком!» Тут, надо прямо сказать, пошла паника. Командир полка послал отдельной колонной полковую школу, потом батальоны, тоже отдельно. В общем, получился встречный бой. А что такое встречный бой, когда во всем полку только мне пришлось воевать?..
Приехали в лагерь, а там ни души. Только палатки перевернутые… Солдаты говорят: «Лейтенант, давай хоть консервов наберем!» Набрали на полковом продскладе разных консервов. На оружейный зашли, а там автоматы ППШ. А ты представь, у меня в батарее в этой бригаде только у писаря-каптенармуса была винтовка, у всех остальные автоматы. Все это сложили, и машины тоже остались. Не успели убрать. И вот солдаты винтовки побросали, набрали автоматов.
Пошли мы на станцию Козлова Руда, где грузился полк. А там ни одного человека нет. Вышли в открытое поле, а по дороге сплошная колонна идет, даже дороги не видно. Через некоторое время как налетели бомбардировщики, как начали колотить, и там я потерял полевую кухню. Тогда мы с командиром роты связи приняли решение — идти не по дороге, а параллельно. По лесам. Таким образом до Каунаса и дошли.
Там через Неман мост, а перед ним посты. Постовые мне говорят: «Мы вам организуем проезд по мосту, прикрытие лошадей бронемашинами». Потому что из Каунаса стреляют отовсюду: со зданий, с кораблей. Это уже было 23-е число.
Регулировщик подал команду: «Сейчас бронемашины будут, и вы с повозками между ними!» Прошли мы как-то, но кругом бой идет, откуда стреляют, не поймешь. Проскочили по улице в город, тут команда: «Разделиться! Одни идут на одной стороне улицы, другие по другой, и быть в полной готовности открыть огонь по окнам!» В общем, за ночь мы преодолели этот Каунас. А утром на постах всех сортируют — «Такая-то дивизия сюда, такая — сюда, 188-я — сюда!»
Тут немцы преодолели Неман и пошли на нас. Но наши так организовали бой, что немцев отбили. Тогда нас стали обходить. И вот когда обходить начали, вот тут уже организованно стали отходить. У нас командир полка был очень толковый. До войны он служил начальником боевой подготовки армии. Правда, он был очень грузный и не мог ходить. Мы даже взяли у литовцев бричку, чтобы он ездил на ней.
Как держали связь с вышестоящими штабами, не знаю, но нам поставили задачу — дивизии отходить в направлении Минска и по ходу уничтожать вторую волну наступающего противника. Передовые-то немцы ушли вперед. И, кстати, ни питания, ни боеприпасов у нас не было. Какое снабжение, если мы у немца в тылу? Помню, замполит полка выступил: «Клемент Ефремович сказал, нам страна второго комплекта боеприпасов еще не изготовила». Т. е. намекнул, что на немецкое надо переходить. В конце концов, почти все наши офицеры ходили с немецкими автоматами, больше половины солдат тоже с немецким оружием. Только немецкие гранаты доставляли неудобство. Ручки-то у них длинные, и их трудно разместить. А так почти полностью перешли на немецкое оружие. Даже 81-мм миномет немецкий захватили, правда, к нему было ограниченное количество мин. Только начальник артиллерии полка мог подать команду «огонь», ведь это наше самое мощное оружие. Но отступали очень организованно. И лишь когда сообщили, что уже идут бои за Минск, нам приказали отступать в сторону Ленинграда.
Так мы шли-шли, воевали с немецкими частями второго эшелона. И вдруг узнаем, что вышли из окружения. Немцы уже позади нас. Все, конечно, обрадовались. Не знаю, так или нет, но рассказывали, что командир дивизии поехал в штаб, возвращается назад: «Командующий северо-западного направления маршал Ворошилов приказал опять зайти в немецкий тыл и оказать помощь осаждаемому городу Опочка. Не допустить продвижения резерва!» Так мы опять оказались в окружении и перерезали дороги, ведущие на Опочку.
По дороге двигались небольшие подразделения немцев, мы их уничтожили. Дальше разведка сообщает — «по дороге идет немецкая кавалерийская дивизия». Доходит до наших позиций, и там их остановили огнем. Расположились в лесах,
