Осколок Нави - Дарья Старцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Народ взревел, но уже не от гнева, а движимый теплой любовью и благодарностью нашему князю.»
Как только я дочитала до конца самый длинный свиток, Ирица тут же подсунула мне второй, совсем небольшой. Я подвинула его к себе поближе и снова склонилась над столом, чтобы прочесть вслух.
«Князь почил на шестой день месяца листопада. До последнего дня Млад честно выполнял свой княжеский долг. Благодаря ему Мрежа смогла существовать в довольстве и достатке двадцать лет без помощи своих бывших союзников. Имя Млада Мудрого навсегда останется в памяти и сердцах Мрежского народа.»
– Прочтенное тобой сейчас – свидетельства того, что князь Млад не совершал злодейства, в котором его обвинил Святомир, – промолвила Ирица, бережно сворачивая свитки и убирая их со стола. – Князья передают их из поколения в поколение в надежде, что когда-нибудь дурная молва о нашем княжестве развеется.
– Как же, по-твоему, было дело?
– Святомир вызвал Млада на честный бой, – ответила Ирица с такой готовностью, будто только и ждала этого вопроса. – В своем послании он сказал, что будет ждать его с ратью в Брезгороде, а сам тайно вызвал подмогу из Воронецка. В ожесточенной битве Млад одерживал победу, но когда князь Воронецкий подоспел – Святомир подбросил своему заклятому другу лиховское око, которое сам отыскал прежде на болотах.
Она протянула мне стопку писем, на которых я даже в потемках без труда узнала красный оттиск – символ Воронецкого княжеского рода. Таким владела и я. Мое любопытство не на шутку разгорелось.
– Прочти эти письма в своей светлице. Они помогут тебе увидеть истину.
Я сильно сомневалась в том, что письма были способны переманить меня на сторону Озара, но любопытство взяло верх. Оттиск безоговорочно подтверждал их подлинность, и ежели они вправду изобличали Святомира Брезгородского во лжи, то выходило, что все мы жили в страшном обмане долгие годы.
Глава 16 Ни души, ни сердца
Открыв глаза утром, я первым делом потянулась за письмами. Мне было жутко любопытно прочесть их еще вчера, но глаза устали вглядываться в буквы, а тяжелые веки то и дело норовили опуститься. Княжеский оттиск алел на пожелтевшем пергаменте. Беляна еще спала, тихонько посапывая, а неубранная лавка Лады пустовала. Значило ли это, что она выполнила наказ главной по терему – не имело значения, ибо ее отсутствие меня безмерно радовало. Я развернула первый свиток. Буквы терялись в предрассветном мраке, но любопытство одолело меня. Послание оказалось коротким, но первая же фраза заставила меня раскрыть рот от удивления:
«Мой милый Млад! Хотелось бы мне поведать, что все в Воронецке мирно, да ладно, но должна опечалить тебя. Святомир прознал о намерении нашем пожениться. Чую беду скорую. Навечно твоя Власта.»
Власта приходилась родной теткой моему батюшке. Он многого о ней не рассказывал, потому что княжна погибла совсем молодой, не успев выйти замуж. Но в то время браки между членами княжеских родов были запрещены, дабы не допустить возвышения двух княжеств над другим. Однако теперь все изменилось. Мрежское княжество и без того оказалось в опале, а потому брак между мной и Мстиславом вполне оправдывало текущее положение. Я не знала, что Власта и Млад любили друг друга. По-видимому, их замыслы хранились в строгом секрете. Но я не понимала, как это письмо доказывало непричастность Мрежского князя к давнему предательству. Напротив, он мог решиться избавиться от Святомира, вставшего на пути их с Властой счастья. Чтобы разобраться в этом, я развернула второй свиток:
«Благополучно добралась до терема. Родичи как всегда ни о чем не догадываются, принимая мой озаренный счастьем лик за беспечность юности. Храню подарок твой у сердца в знак крепкой, неиссякаемой любви, и греет он мою душу. Живу в одном лишь ожидании следующей нашей встречи. Власта.»
Из этого и подобных писем я узнала, что влюбленные встречались в тайне ото всех и передавали друг другу послания, полные нежного трепета, через надежного, доверенного человека. Однако в посланиях Власты сквозили не только ласковые слова. Некоторые из них раскрыли мне такие секреты, о которых до сих пор не ведали в Воронецком княжеском тереме.
«Понимаю смятение твое, и, поверь, милый друг, страдаю не меньше. Однако же прошу потерпеть еще три дня. Батюшка воротится, и я расскажу ему о том, что связали мы с тобой навечно наши судьбы. Твоя жена Власта, княгиня Мрежская»
– Вот так новость, – ахнула я, забывшись, и спрятала свиток, когда Беляна беспокойно заворочалась.
Я знала, что она не сможет обуздать любопытство, когда заприметит княжеские грамоты в моих руках. Оставалось непрочитанным всего одно, последнее письмо. Сердце чуяло, что именно в нем я отыщу главную подсказку, которая прольет свет на прошлое, покрытое густым мраком. Но мне повезло: глубокое дыхание соседки восстановилось, она все еще спала. Дрожащие от волнения пальцы жадно развернули свиток:
«Не знаю, дойдет ли до тебя сие послание, мой милый Млад. Но даже ежели лучники перехватят его, то мне уже будет все равно. Батюшка верит Святомиру, а меня послушать не желает. Народ требует возмездия. Нет слов описать, как болит мое сердце от этих гнусных обвинений, но хуже всего, что я никак не могу оказаться рядом с тобой, утешить и упокоить. Я знаю, что мы никогда не будем вместе, батюшка не позволит. Будучи твоей женой, я не смогу родить тебе детей. Однако ты князь, тебе нужны наследники. Верю: когда-нибудь у них получится вернуть Мреже доброе имя. Я же не желаю заставлять тебя поступиться верностью, а потому покидаю этот мир в тихих водах Цветыни. Прощай, и не печалься обо мне. Власта.»
Крупная слезинка, скатившись со щеки, растворилась в сухом пергаменте. Я громко всхлипнула, и на сей раз разбудила соседку. Пока Беляна сладко потягивалась на своей лавке, я собрала все свитки и спрятала их под покрывалом. Трагичная история Власты оставила сильный отпечаток на моем сердце. Я и подумать не могла, что байки о русалке княжне выдуманы неспроста. Она предпочла умереть, но не жить в разлуке с суженым. Власта любила Млада пуще жизни и искренне верила в его невиновность. Но могла ли я положиться на ее убеждения? Любовь слепа, как говорила Светана. Однако письма все же заставили меня всерьез усомниться в
