Грани пустоты - Алекс Рауз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Надо отдать должное – обстановку в реальной жизни такой тон нагнетал отменно. Учитывая, что они стояли так близко от пустоты, поглотившей утром целую базу.
Костя нехотя перевел внимание на темную пелену. Она оставалась недвижимой, ровной, безучастной. Как всегда, выглядела менее пугающе, чем была на самом деле.
– Да нет, вы не поняли! – в сердцах крикнул Дайс. – Прямо сейчас надо уходить! – и первым побежал к машине. – Ну же!!!
Капитан медлил всего секунду и отправился следом. Костя не стал задерживаться.
Вновь усевшись за руль, Дайс судорожно провернул ключ зажигания. Но машина не издала ни звука. Он повернул еще раз – безрезультатно.
– О-о-о-о черт! – почти плачущим голосом выдавил он и задергал ключ так остервенело, будто за ними гнались военные Второй.
– Рядовой Дайс, покинь водительское место. – Блэк вылез с заднего сиденья и замер напротив водительской двери. – Это приказ.
Дайс прикрыл глаза и что-то тихо прошептал. А потом спокойно вышел из машины и пересел назад. Блэк сел за руль и без труда завел машину.
Костя не стал комментировать эту заминку, и на обычной неспешной скорости они выдвинулись в сторону своей базы. Как ни странно, Дайс не подгонял их и, в целом, совершенно затих. Костя повернулся к товарищу – единственное, что его выдавало, – все еще испуганный взгляд.
Но машина ехала по бескрайнему зимнему полю как ни в чем не бывало. Небо сильнее затягивало тяжелыми снежными тучами, ветер долбил в лобовое стекло… И трепал волосы на растянутом на кресте ученом.
Помимо воли это движение привлекло внимание Кости. Он так старался не смотреть и даже не помнить про три трупа на въезде, что стоило отвлечься, забыть – и глаза тут же устремились к запретному.
Каштановые волосы, как у Дайса, не стриженные очень много лет и достававшие несчастному до плеч, прикрывали исхудавшее бледное лицо с впалыми глазами. Их и трепал безжалостный ветер. Голое посиневшее тело было настолько тщедушным, что создавалось впечатление, будто во Второй людей намеренно морили голодом. Хотя ученые Третьей Державы выглядели не сильно лучше, а в еде их никто не ограничивал. Пустота, прокравшаяся в их мысли, пожирала и тело задолго до смерти.
Интересно, что становилось с этими людьми, когда они возвращались в цивилизацию? Могут ли они жить дальше как ни в чем не бывало?
Когда машина проезжала совсем близко к крестам, голова с каштановыми волосами будто приподнялась. Костя, который не сводил с нее завороженного взгляда, вскрикнул:
– Он жив!
Блэк взглянул в ту же сторону и даже притормозил. Но движение не повторялось, голова вновь была опущена, и лишь волосы плясали на усиливавшемся ветру.
С такого расстояния было видно, что глаза несчастного широко распахнуты, но сознание покинуло их. Машина замерла в десятке метров, развернувшись к казненному.
И вдруг очередное легкое движение – невозможно понять, совершил ли его человек. Но капитан потянулся за винтовкой.
– Вдруг его можно спасти, – тихо произнес Костя. И сам не поверил в то, что сказал.
– На последних стадиях обморожения человек теряет рассудок. Если он все еще жив… – Неужели в голосе Блэка снова сквозила печаль. Именно сейчас Костя так отчетливо ее уловил, будто говорил с «настоящим» человеком, а не с отмороженным капитаном базы. Даже странно… Но его рука, сжавшая оружие, была тверда.
Дайс, безучастно замерший на заднем сиденье, вдруг снова ожил.
– Пожалуйста, уедем, – взмолился он. – Прямо сейчас, разворачивайтесь к базе!
Третье движение головы не оставило сомнений – человек на кресте был жив. В своем ли уме, неважно. Но точно жив.
Голова затряслась, но взгляд четко сфокусировался на непрошеных гостях. Жидкие брови сошлись на переносице. Он напоминал воскресший труп из фильма ужаса с кривым синим гримом по голому телу. Смотрелось настолько жутко, что Костя не мог отвести взгляда.
А потом бесцветные глаза залила та же пустота, что уничтожила базу.
Блэк отбросил винтовку и ударил по газам. Машину резко крутануло на месте, отвернув от страшного зрелища, и она сорвалась вперед.
В ту же секунду, как по команде, с неба хлынул белый поток. Снег мгновенно забил лобовое стекло, которое чудом не треснуло под его натиском. Последнее, что смог разглядеть Костя сквозь метель, – темную стену, которая была гораздо ближе, чем минуту назад. Пустота снова продвигалась.
Он не кричал, но, признаться, очень хотелось. Как в дурном сне, заорать, проснуться, ощутить мерное гудение обогревателя рядом с постелью. Или просто закрыть глаза – ведь и так уже ничего не видно, – будто это могло помочь спрятаться от наступающего за спиной ужаса.
Год, проведенный на этой проклятой базе, двадцать лет в изменившемся, остывшем мире так и не приучили его к страшному соседству. Пустота кажется привычным спутником лишь до тех пор, пока не пытается накрыть тебя с головой. И воображение не готово подсказать – что же дальше. Лишь первобытный страх гонит прочь. Привычный враг не равно безобидный.
В любой погоне ты становишься животным. Неважно, на какой ты стороне, хищника или жертвы, инстинкты берут верх. Последние мысли из головы выметает скорость вашего бега. И остается лишь цель перед тобой – ужин или выживание – суть одна. Ты не разумный человек в этот момент, ты бегущая по жилам кровь, сгусток адреналина и лишь одной эмоции.
Блэк давил на газ, разрывая белую пелену перед собой. Но виделся не человек за рулем, а матерый хищник, одиноко бегущий в поле волк. Сильный, живой, быстрый. Язык не повернется назвать его сверкающие глаза пустыми, а жизнь – жалкой, потерянной на краю света.
Костя с трудом взял себя в руки. Нужно было связаться с базой, если метель не обрушила связь.
Будто прочитав его мысли – либо подумав о том же, капитан протянул ему рацию.
– Первый канал.
Костя зажал кнопку и произнес:
– База, прием. Вызывает рядовой Константин.
Кнопка отжалась, но в ответ последовала тишина. Не было даже привычного радиошума. Будто рация выключилась, но красный огонек связи горел как обычно.
Машину тряхнуло на очередном сугробе, чуть не выбив рацию из рук. Костя повторил, уже быстрее, судорожней. Слова вылетали изо рта нехотя, прорываясь сквозь тонкий душок безысходности, – на том конце отвечала лишь тишина.
– Должно быть, из-за погоды связь пропала, – робко предположил Дайс. Он заговорил впервые с начала гонки и вроде даже взял себя в руки. Тревожность еще скользила в его тоне и словах, но не пожирала с потрохами, как Костю.
Он рефлекторно повернулся
