Секунда между нами - Эмма Стил
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что это за дерьмо?
– Автоколонна, – тихо произносит она, будто услышав мой вопрос.
Грохот автомобилей становится все громче и громче, и колонна проносится мимо нас – огромная фура с бесконечной вереницей грузовых контейнеров. Я буквально чувствую, как вибрирует машина Дженн, хотя она находится на достаточном расстоянии от дороги. О боже.
Когда колонна наконец скрывается из виду, Дженн делает глубокий вдох и выруливает обратно на трассу.
Не могу поверить, что она совсем одна в этой чертовой глуши, где на мили вокруг нет никого, кто мог бы помочь в случае чего. Полная изоляция. Ни машин. Ни людей. Только она, пустыня и небо. Интересно, чем она занималась между Южной Америкой и этой пустыней? Где была? Что видела? Перескакивать из одного эпизода в другой не так-то просто.
Мы ведь только одну ночь провели вместе после ее возвращения в Эдинбург. И я даже не удосужился ее расспросить.
Теперь понимаю – я был таким всегда и со всеми. Если не задавать любимым людям вопросы, когда есть возможность, информация просто утечет в никуда.
Знакомая мелодия – «Wouldn’t it be nice»[44] группы The Beach Boys. Я только сейчас сообразил, что все это время в машине тихонько играло радио. Убедившись, что Дженн не смотрит, я потянулся к регулятору громкости и повернул его. Дженн сразу расплывается в улыбке, я тоже. И у меня возникает чувство, будто мы и правда путешествуем вдвоем – Дженн и Робби. Робби и Дженн. Команда мечты.
Меня вдруг охватывает сильное волнение.
Сработало! Я не испугал ее, и мы не перескочили в следующее воспоминание.
То, что я сделал, просто заставило ее улыбнуться.
Через некоторое время машина замедляет ход и подъезжает к месту, обозначенному как стоянка. Там, у бака с водой, кто-то есть. Мужчина. Я смотрю на Дженн и вдруг начинаю нервничать. Ничего плохого ведь не случилось в этой поездке?
Она паркуется и выходит из машины. Когда она отошла на несколько метров, я пошел за ней. Жара невыносимая, и я уже весь вспотел. Господи Иисусе. У тебя бы не было здесь ни единого шанса спастись, Дженн. Задумывалась ли она об этом?
Пока она в туалете, я брожу возле машины, не спуская глаз с мужчины. Он немного старше нас, долговязый, с длинными волосами цвета соли с перцем и в широкополой панаме. На нем шорты, но это заметно не сразу, потому что он с головы до ног покрыт пылью. Я оглядываюсь в поисках его машины, но не вижу ее. Неподалеку на земле валяются велосипед и рюкзак. Он что, добрался сюда на велосипеде? Серьезно? Дженн подходит к мужчине с дружелюбной улыбкой, но едва заметная складка на лбу говорит о том, что она настороже.
Значит, еще не совсем спятила.
– Добрый день, – говорит мужчина, улыбаясь ей в ответ. Кажется, вполне нормальное приветствие, не похоже на безумную ухмылку маньяка из «Волчьей ямы»[45].
– Привет, – отвечает она.
Дженн останавливает взгляд на велосипеде, и ее глаза расширяются.
– Вы путешествуете на велосипеде?
Глотнув еще воды, он кивает:
– Ага. Еду через всю Австралию, от Дарвина до Аделаиды.
– Ничего себе! – изумляется она. – Потрясающе.
О да. Путешествовать в одиночку на машине – это одно, а вот на велосипеде – совсем другое, можно сказать, новый уровень.
Наверное, всегда найдется тот, кто поднимет планку немного выше.
В ее глазах вдруг появляется озабоченность.
– У вас достаточно воды? Может, вам нужно еще? У меня много, – говорит она, показывая на машину.
– Все нормально. Я полностью укомплектован. Люди тут очень добрые. Просто я остановился здесь, потому что следующая стоянка будет не скоро. Здесь не так много мест, где можно передохнуть.
– Да-да, я смотрела по карте, – отвечает Дженн, кивая.
Он глядит на нее с любопытством, и мои локаторы опасности снова активизируются.
– Почему столь юная особа путешествует в одиночку?
Она делает паузу, как будто собирается выдать ему заранее подготовленный ответ, но потом ее лицо мрачнеет.
– Честно говоря, я уже и сама не знаю, – произносит она.
Мужчина не отвечает, просто делает еще глоток воды. Он явно ждет продолжения.
Нет, она не станет ничего рассказывать. Тем более незнакомцу.
Но она вдруг тяжело вздыхает, оглядывается по сторонам, потом снова смотрит на него.
– У меня был сложный период, кое-какие проблемы, – говорит она наконец. – Поэтому я и уехала. Я не особенно раздумывала. Хотя, может, стоило бы.
Мужчина кивает, как будто она попала в яблочко, и делает еще глоток воды.
Я в шоке. Для нее это просто дикость – делиться подобными вещами с незнакомым человеком. Хотя, может, именно поэтому можно говорить все что угодно.
– А знаешь, – начал он, – когда я сказал жене, что собираюсь объехать всю Австралию на велосипеде, она подумала, будто я спятил. Но дело вот в чем. Врач еще в прошлом году заявил, что жить мне осталось недолго. Рак кишечника, понимаешь. Я вкалывал круглые сутки, и тут вдруг такое. Доктора сказали: еще пару месяцев, и мне конец. В итоге опухоль удалили, и после этого я подумал, что должен все начать сначала. Дать себе передышку.
Он снова пьет воду, потом переводит взгляд на Дженн и улыбается:
– Думаю, ты делаешь то, что должна. Тебе тоже нужна передышка.
Этот случайный австралиец из глубинки и правда оказался в полном дерьме. Но, видимо, его история тронула Дженн до глубины души, – ее плечи опустились, как будто она наконец расслабилась.
А ведь он прав. Дженн ни на минуту не останавливалась, пока мы были вместе, она все неслась и неслась вперед.
Как будто никогда не чувствовала, что достаточно хороша.
Связано ли это с тем, что отец ее бросил, а мать променяла на Корнуолл? Я, конечно, не психолог, не доктор Фиона Стюарт[46], но увиденного вполне достаточно, чтобы понять: подобные вещи сильно влияют на людей. Может, она думала, что все случилось по ее вине?
А потом и я ее подвел. Я тоже ее бросил.
Кусок дерьма.
Почему, когда у меня была возможность, я не сделал ее жизнь чуточку легче? Не был рядом, когда она во мне нуждалась?
Но теперь я здесь. И должен сделать для нее что-то.
– Думаю, вы правы, – произносит она наконец.
Он усмехается.
– Даже остановившиеся часы дважды в сутки правы, – отвечает он.
Мне стало смешно. Забавный парень.
В голове снова начинает пульсировать.
– Ладно, – говорит он как ни в чем не бывало, – мне пора. Путь предстоит неблизкий.
Он подходит к своему рюкзаку, взваливает его на плечи, поднимает велосипед. Чуть наклонив его, забирается на сиденье и, вихляя, выезжает на трассу. Но прежде чем исчезнуть из виду, быстро оборачивается, чтобы сказать:
– Помни: ты там, где должна быть!
– И где же?
Он приподнимает свою панаму:
– В какой-то адской глуши.
Она смеется, и он уезжает. Его фигура постепенно растворяется в мерцающем горизонте.
Двадцать пять
2014
ДЖЕНН
Оставив велосипед на парковке, она идет к больнице. Входит в душное здание и направляется в комнату для персонала, где здоровается с несколькими коллегами и быстро наливает себе кофе. Перед сменой она всегда выпивает по две чашки. Конечно, это не слишком полезно, но двойная доза кофеина помогает ей держаться.
Отхлебывая горячую черную жидкость, она думает о том, как в следующем году уедет из Эдинбурга и оставит прошлое позади и как это будет странно и непривычно. Такие мысли пришли ей в голову, когда она ехала утром на велосипеде. Осенний ветер обдувал лицо. Мидоуз слева превратился в одно большое золотисто-зеленое пятно, и начался Брантсфилд[47] со своими старинными викторианскими особняками, кондитерскими, дизайнерскими студиями. Прохожие, закутанные в шарфы, шли со стаканчиками утреннего кофе или выгуливали собак. Все это проносилось мимо нее размытыми пятнами песчаного кирпича и причудливых вывесок магазинов.
Она любит этот город всем сердцем.
