Золото империи. Золото форта - Вадим Александрович Ревин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бородач снова закашлялся.
– Не буду тянуть кота за причинное место, – тоном, не терпящим возражения, сказал человек с перстнем. – Скажу сразу. Дело опасное. Но если выгорит, будем кататься как сыр в масле! Стоит рискнуть! Мы же рисковые господа или нет?!
– Уж больно мягко как-то стелешь! – заметил амбал. – Против конвойцев с наганами и финками? Да что за бред-то!
– А кто сказал, что так будет? – нахмурился вожак. – Я? Это твой бред! Твои домыслы! У меня же отряд будет оснащен даже ручными бомбами! Плюс стрелками верными помогут – будут действовать офицеры из укрытия! И отстреляют всех! Для них это охота и развлечение!
– Ох уж эти господа голубых кровей! Не верю я им! Подведут под монастырь! В первый раз, что ли?!
– А ты не ссы! – неожиданно отозвался бородач без руки. – Ты об имперском золоте думай! Дело стоящее. Или пан, или пропал. Надоело мне мелочевкой заниматься! – И, обратившись к человеку в сером костюме, добавил: – Говори в деталях, что нужно делать!
Человек с перстнем подробно описал весь план готовящегося покушения и объяснил каждому его непосредственную задачу. Громкая музыка, доносившаяся сверху, из ресторана, заглушала порой говорившего, и ему приходилось говорить громче, что было нежелательным, ведь полицейские шпики могли оказаться здесь совсем неожиданно.
– Назад хода нет! Вы все теперь подписаны! Так как знаете о его сути. Выход один: или завтра идем вместе, или же… – Тут говоривший сложил пальцы на руке с перстнем в виде дула пистолета и сделал соответствующий жест, дунув затем на воображаемое дуло. – Сам резать буду!
В дверь комнатки постучали известным всем кодом, обозначавшим опасность.
– Завтра здесь утром! – негромко выпалил человек в сером костюме и задул свечу.
Расходились быстро. В темноте. Ориентируясь по лишь им известным знакам.
А наверху, в ресторане, все так же играла музыка и пьяные голоса, перекрикивая друг друга, горланили очередную песню.
– О! Ваше сиятельство! И вы здесь! – шутливо высказался Билый, заметив на пристани знакомую фигуру в парадном мундире. Чуть в стороне, пришвартованный к пристани, стоял, раздувая пары, пароход, на котором государь любил отправляться в короткое путешествие, чтобы полюбоваться окрестными видами.
– Так а как же без нас-то?! – поворачиваясь навстречу другу, ответил, широко улыбаясь и обнажив крепкие белые зубы, граф Суздалев. – На то мы и сиятельства, чтобы светить и сиять, подобно слиткам золотым имперским!
– Ты, Ваня, как будто не знаешь, что не все то золото, что сияет! – все так же шутливым голосом заметил Микола. – Рад видеть вас, господин штабс-капитан.
– Да ладно, господин подъесаул! Мы с тобой и огонь и воду прошли! Мы и есть золото империи! – отозвался граф.
– Во, во! Осталось медные трубы пройти, ваше сиятельство! И тогда полный комплект будет! – продолжил Билый.
– Это ты о том, что награды у нас золотые на груди засияют? – наивно произнес Суздалев, любовно поглаживая себя по орденам.
– Это я о том, – подъесаул сделал короткую паузу, – как бы нам с тобой самим не засиять по-другому и не загреметь золотым звоном под медные фанфары.
– Типун тебе на язык, Николай Иванович! Я ведь только жить начинаю! Откуда столько пессимизма, друг мой?! – не унимался Суздалев. – Такие люди, как мы с тобой, и есть самое что ни на есть золото! Любую корону украсим! Настоящие бриллианты!
– Ага. «Бриллианты». Эх, – глубоко вздохнул Билый. – Твоими бы устами… Только золото все одно металл, стало быть тяжелый, может и утонуть. Разумеешь, о чем я?
Суздалев слегка посерьезнел, глядя в глаза однополчанина.
– Да и чуйка моя казачья подсказывает, что сияние этого золота фальшивое.
– Ладно, Микола. Не нравится мне твой настрой! Бери себя в руки! Радуйся солнцу. Дню. Влюбись, что ли. Ах, что это я. У тебя же жена в станице. Красивая да ладная. Краше нет, – ободряюще сказал граф. – Прорвемся, подъесаул.
– А ты не задумался, друже, – спокойным и монотонным голосом произнес казак, – почему в этот раз приглашение на сие мероприятие поступило не от государя?
– А… – протянул Суздалев. – Значит, и тебе полковник отписал лично. Знаешь, я как-то не задумывался над этим пунктиком. Зная характер нашего императора, вполне допускаю, что полковник действовал по его распоряжению. Может, торопился куда?
Микола усмехнулся в усы над ветреностью своего друга, но виду не подал.
– Лиха беда начало, – вымолвил он негромко.
– Что? – спросил Суздалев, не расслышав сказанного. Но ответа не последовало. К пристани стремительно подъехала карета государя и мягко остановилась, качнувшись на рессорах.
Чуть позади, как и полагается, верхом следовали казаки императорского конвоя. Заметив подъесаула, отдали ему честь. Билый с Суздалевым ответили. Два казака спешились и быстрым шагом подошли к карете. Один из них, слегка наклонившись вперед, открыл дверцу. Из кареты показалась громадная фигура императора, в сопровождении супруги и детей. Суздалев с Билым стали навытяжку. Император, скользнув по ним безучастным взглядом, посмотрел на супругу и, протянув ей руку, направился к пристани.
– Ваше императорское величество! – раздался громкий голос, в котором чувствовались нотки услужливости. По трапу со стоявшего на парах парохода скатился торопливо полковник и быстрым шагом подошел к царской чете. – Ваше императорское величество! – повторил он. – Все готово к отплытию.
– Что ж, полковник, посмотрим, посмотрим! – отозвался государь и, пристально взглянув на пажа, добавил: – А все ли готовы к отплытию?
Полковник понимающе посмотрел на императора и негромко добавил:
– Так точно, ваше величество! Все приглашенные уже на борту!
Александр III оглянулся и, вновь посмотрев на полковника, с легкой иронией добавил, указывая на стоявших чуть поодаль Суздалева и Билого:
– А эти господа?
– Виноват, ваше величество! – сконфузился полковник.
– Что ж, раз все готовы и всё готово, то отправляемся! – громкий бас государя разлился в утреннем разреженном воздухе.
Билый с Суздалевым проследовали за государем. Последним на борт поднялся полковник, второпях споткнувшись о трап и с трудом удержавшись на ногах, толкнув при этом нехотя Суздалева.
– Прошу простить! – недовольно извинился полковник. Суздалев лишь небрежно склонил голову в ответ, показывая свое полное равнодушие. Монаршая чета поднималась на верхнюю палубу, дети с гувернантками ушли в каюту, и полковник поспешно засеменил за государем, подымаясь по лестнице и ступая лишь на носки сапог. Суздалев проводил офицера снисходительным взглядом и замер. На верхней палубе стояла та, для которой он готов был завоевать полмира. Да что там полмира!
