Ратное поле - Григорий Баталов

…Война многих породнила, определила дальнейшую биографию. Особенно это коснулось людей, близких по профессии. Вот почему, когда я собрался писать о фронтовых медиках, то сразу обратил внимание: как много сходства в их жизненных путях–дорогах!

Командир санитарной роты нашего полка Анатолий Павлович Окишев тоже досрочно получил диплом и сразу отправился на фронт.

В Сталинграде Окишеву часто приходилось после оказания первой помощи раненым эвакуировать их на левый берег Волги. Днем переправа находилась под обстрелом. Поэтому раненых переправляли только с наступлением темноты. Грузили их на пароход «Генерал Панфилов», заполняя палубу, каюты, трюм. И снова спешил командир санроты к зарытому в землю полковому медпункту, куда в разгар сражения поступало до трехсот раненых в сутки.

Для Анатолия Павловича битва за Сталинград была битвой за родной город. Здесь он вырос, здесь учился, знал каждую улицу, каждый метр набережной. Сейчас все это лежало в развалинах.

Однажды надо было срочно перебросить подразделения полка от реки Царица к Дому пионеров, чтобы оказать помощь соседям. Командир полка, наметив маршрут, попросил Окишева быть проводником. Анатолий Павлович посоветовал более короткий и безопасный путь и быстро провел по нему подразделения.

Боль и радость испытывал А. П. Окишев в день окончательного разгрома немецко–фашистской группировки в Сталинграде. Боль за разрушенный родной город, радость от того, что отсюда война двинулась вспять, что начался отсчет победного пути.

Врачи давно уже заметили: у солдат, которые участвуют в победоносных боях, раны заживают быстрее. После Сталинграда в медсанбатах и госпиталях говорили об оптимизации выздоровления. Правда, важнейшим условием для такого выздоровления была медицинская помощь на поле боя или сразу после него. Анатолий Павлович Окишев вправе считать, что им спасены сотни жизней именно благодаря своевременной и умелой организации первой помощи раненым, их эвакуации.

…Когда на Северском Донце ранило полкового врача Агапонова, на правобережный плацдарм отправился Окишев. Восемь суток руководил он работой медпункта полка в самой гуще сражения на «пятачке». Бой шел рядом, в нескольких десятках метров от медпункта. Часто завязывалась гранатная дуэль. Все вокруг пронизывали осколки и пули. Мины взрывались раньше, чем доносился звук выстрела. Медпункт был забит тяжелоранеными. Надо было не только оказать им медицинскую помощь, но и накормить, напоить. В траншее слышалось постоянное: «Пить… пить… пить». Санитары уползали с котелками к реке, возвращались далеко не все. А каждый из них был на счету.

…После Северского Донца был Днепр. На пути к нему особенно запомнилась трагедия украинского села Дубовой Овраг. Гитлеровцы, отступая, расстреляли свыше ста мирных жителей — детей, стариков, женщин, их трупами были забиты погреба и колодцы. Старший лейтенант медицинской службы А. П. Окишев участвовал в составлении акта о преступлениях фашистских карателей. До этого молодой врач видел немало преступлений врага. Но это потрясло своей бессмысленной жестокостью.

Днепр Окишев форсировал в одной лодке с командиром полка. Стояла темная сентябрьская ночь. Весла обернули тряпками. Противоположный берег крутой, наиболее пологие места враг взял под прицельный пулеметный огонь.

Десант полка прикрывал наш артиллерийско–минометный огонь. Бойцы, несмотря на усталость после ускоренного марша, форсировали реку с ходу. Головным уходил батальон Семена Бурлака. Договорились встретиться на правом берегу Днепра. Весь медицинский персонал находился в боевых порядках рот.

После тяжелых, но успешных боев за днепровский плацдарм дивизия участвовала в боях за освобождение Правобережной Украины. Зима 1944 года застала полки под Кировоградом. Морозы, метели, снежные заносы очень осложняли обстановку. Нелегко приходилось в таких условиях медикам переднего края справляться со своими обязанностями. Часто прерывалась связь с тыловыми эвакопунктами, раненые скапливались в санитарных ротах. В одян из январских дней старший лейтенант Окишев на санитарной повозке спешил в медсанбат. И вдруг со стороны солнца выскочил «мессершмитт» и полоснул длинной очередью по повозке. Ездовой и лошади погибли. Окишева пулеметная очередь, словно горячей плетью, стеганула по ноге.

Во время операции в медсанбате Анатолий Павлович считал, что ему повезло, рана скоро заживет. Но Окишев возвратился на фронт лишь через полгода. В родной полк не попал, получил назначение старшим врачом противотанкового истребительного полка, в котором и сражался до Победы.

После войны А. П. Окишев работал в военном госпитале, а затем в гарнизонной поликлинике. До сих пор он находится на переднем крае медицины.

И еще об одном медике мне хочется вспомнить. Это герой Днепра Виктор Иванович Быковский.

Лейтенанта Быковского приняли кандидатом в члены партии перед самим форсированием Днепра. Начальник политотдела дивизии полковник Г. И. Денисов, вручая кандидатскую карточку, сказал:

— Надеюсь, что в боях за Днепр вы с честью оправдаете звание коммуниста.

Быковский заверил, что так и будет. И слово свое сдержал.

На фронт он попал весной сорок третьего года. Около трех месяцев был старшим фельдшером армейского сборно–пересылочного пункта. В августе добился назначения командиром санитарного взвода на передовую в стрелковый полк. Проявил себя в боях за Харьков, где отличался бесстрашием и какой–то отчаянной смелостью. Эти качества еще сильнее проявились во время боев на правобережном днепровском плацдарме. Но лейтенант Быковский не забывал и о своих прямых обязанностях командира санитарного взвода. Вместе со взводом он выносил с поля боя раненых, оказывал им первую помощь, находил пути и средства для быстрейшей эвакуации в тыл.

На подступах к селу Бородаевка пуля прошила правую руку Быковского, но поскольку кость не была задета, лейтенант продолжал командовать взводом. В уличных боях за Бородаевку он сражался в одной цепи со стрелками. Вот здесь санитары вместе с лейтенантом Быковским спасли двух наших разведчиков. Ночью ребята ушли на ту сторону Днепра в разведку, но попали в засаду. Раненные и избитые, они ждали беспощадной расправы. Их спасли быстрые и решительные действия группы Быковского, которому удалось захватить в плен двух гитлеровцев, охранявших пленных.

К полудню Бородаевка была освобождена. Но противник не прекратил сопротивления. Ожидалась его очередная контратака. Лейтенант Быковский вместе с санитарами собрал всех раненых, разместил их в каменном подвале одного из домов и начал готовить к эвакуации. И в это время гитлеровцы начали контратаку. На одном из участков плацдарма им удалось вклиниться в нашу оборону, ворваться в деревню и приблизиться к зданию, где размещались раненые. Все, кто мог держать оружие, выбрались из подвала и вступили в неравный бой. В момент схватки Быковский почувствовал сильный удар в локтевой сустав левой руки; пуля раздробила кость. Сильная боль пронзила тело. Лишь правая рука могла еще с трудом держать автомат.

Бой долго не стихал, только к вечеру удалось уничтожить прорвавшихся фашистов. И лейтенант Быковский приказал срочно переносить раненых к днепровской переправе. Хотя острая боль не отпускала ни на минуту, лейтенант не только руководил эвакуацией, но и сам помогал санитарам. Командир батальона, увидев, в каком состоянии сам Быковский, приказал ему вместе с ранеными отправляться в медсанбат.

Лишь в декабре лейтенант Быковский возвратился в свой полк. И здесь узнал, что еще в октябре Указом Президиума Верховного Совета СССР ему присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Как было сказано в реляции, за оказание своевременной помощи раненым во время боя, успешную их эвакуацию через Днепр и проявленные при этом мужество и героизм.

В составе нашей дивизии Виктор Иванович Быковский сражался еще с полгода. Затем его отозвали на учебу… Так мы расстались с этим замечательным человеком.

Я вспомнил о трех фронтовых медиках, о трех человеческих судьбах. И подумалось: не о них ли сказал когда–то Гиппократ: «…Нерушимо выполняющему клятву да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена…»

Да! У всех людей на вечные времена — слава!

ФАКЕЛ ПАМЯТИ

Нашел солдат в широком поле

Травой заросший бугорок.

Возвращался солдат с фронта… Весенней дорогой шел по родной земле, шел с вещевым мешком за спиной и серой шинелью на руке. Позванивали ордена и медали на груди, рикошетя лучи утреннего солнца по гимнастерке.

Но не близость родного дома туманила взгляд фронтовика. Смотрел солдат вокруг себя и уставал считать могильные холмики. Жестяные, фанерные звездочки, потемневшие от ветра и дождя, словно вырастали из земли у обочин проселочных дорог, по окраинам сел, прямо среди поля, у зеленых рощиц, над глубокими оврагами. Глядя на них, солдат думал, что он тоже мог вот так же где–то лежать, но пощадили его пули, не смертельно ранили осколки, не оглушили вконец контузии. Целы руки и ноги, на месте голова. Вот идет он домой, к отцу–матери, живой, хоть и не без отметин войны. А многих, очень многих обошло фронтовое счастье. Они так же, как и он, ходили в атаки, попадали под бомбежки и артналеты. Только ему повезло, а им нет.